To protect and to serve

      Патрисия медленно открыла глаза просыпаясь. В палате стоял полумрак, а за окном стояла глубокая ночь. Женщина чувствовала себя опустошенной и какой-то слишком хрупкой, словно стоит ей пошевелиться, как она тут же рассыплется. Сквозь тихий шум аппаратуры Родвуд услышала тихое дыхание рядом. Повернув голову, женщина увидела спящую на стуле рядом с кроватью Эмму. Она выглядела такой спокойной, умиротворенной. Женщина залюбовалась детективом. Но она отметила для себя, что, если Эмма сейчас же не ляжет по-человечески, на утро она будет проклинать все на свете из-за шеи.       — Эмма, — женщина позвала Ричард, тихо стараясь не напугать. Эмма дернулась и, открыв глаза, тут же посмотрела на Патрисию. Увидев, что женщина проснулась, она с облегчением выдохнула.       — Привет, — тепло, улыбнувшись психотерапевту, Эмма подвинулась ближе, взяла руку Патти в свою ладонь и нежно сжала ее.       — Иди сюда, — Родвуд слегка подвинулась и освободила место для Эммы. Детектив поняла все без дальнейших слов. Скинув ботинки, она забралась на кровать к Родвуд. Кровать не предназначалась для двоих людей, но они смогли лечь так, чтобы им обеим было удобно. Патрисия уютно устроилась в объятиях Эммы, чувствуя себя в безопасности. Эмма нежно поглаживала женщину по спине и поцеловала в лоб.       — Она солгала, — Ричард говорила тихо, но Патти ее услышала.       — Что? — Родвуд слегка привстала, чтобы видеть лицо детектива.       — Эта психопатка солгала. Амелия все еще в Филадельфии, работает. С ней лично я не успела поговорить, но Брендан отписался примерно в десять, что она лично вышла на связь и заверила, что с ней все в порядке, — Эмма смотрела женщине прямо в глаза и сразу уловила, как напряжение, сковавшее ее, отступило прочь, а на глазах выступили слезы облегчения.       — Слава богу… — Патрисия не представляла себе, что с ней произойдет, если она потеряет дочь. Смерть мужа было сложно пережить, но, как оказалось, возможно. Но Амелия… Ее плоть и кровь. Ее маленькая девочка… Без нее Родвуд не сможет жить. Слезы побежали по щекам женщины, и она просто не могла остановить их. Эмма еще крепче обняла женщину, баюкая ее в своих объятиях. Она прекрасно понимала, что Патрисия просто устала от постоянного напряжения и страха.       — Все будет хорошо, — Эмма говорила тихо, но твердо, так что не оставалось сомнений, что именно так все и будет. Постепенно Родвуд успокоилась. Сейчас она чувствовала себя опустошенной и уставшей. Пусть она и проспала практически весь день, но эти эмоциональные качели высасывали все силы. Тем более, что Патрисия уже не молоденькая девочка. Она уснула, чувствуя себя защищенной. Эмма оберегала сон психотерапевта и еще долго не спала, но все же сон тоже сморил ее.       Рано утром в палату заглянула Коралина, которая пришла на работу. Она хотела перед обходом проверить Патрисию. Увидев, как детектив Ричард и доктор Родвуд лежат в обнимку, Коралина сначала застыла в дверях палаты. Потом она вышла из палаты, тихо прикрыв двери и улыбаясь сама себе. Возможно, вчера Эмма и хорошо держалась и почти не проявляла своих чувств в отношении Родвуд, но сейчас Клэрмонт увидела все довольно ясно. Они были вместе, и теперь женщина могла не переживать за Патрисию. Она была в надежных руках. Продолжая улыбаться, Клэрмонт пошла на обход. Тихий щелчок двери заставил Эмму проснуться. Она осмотрела комнату, но ни кого постороннего не увидела. Расслабившись, она откинулась на подушку обратно. Родвуд уютно устроилась в объятиях Эммы и продолжала спать. Ричард любовалась спящей женщиной. Ее совершенно не отталкивало то, что сейчас Родвуд была абсолютно без макияжа, укладки. Немного взъерошенные волосы, мягкие черты лица с сетью тонких морщинок делали ее такой домашней и нежной. Эмма могла бы часами наблюдать за спящей Патрисией. Она не стала будить Родвуд, дожидаясь, когда придет доктор Клэрмонт. Эмма хотела оттянуть тот неизбежный момент, когда их спокойствию придет конец и вновь начнется беготня по кругу в попытках отыскать преследовательницу Патрисии и предать ее закону.       Спустя час в палату вновь тихо зашла Коралина, решив, что пора будить женщин. Эмма тут же обернулась на звук открываемой двери. Увидев Коралину, Эмма кивнула ей и улыбнулась. Клэрмонт улыбнулась ей в ответ.       — Доброе утро, детектив Ричард, — Коралина говорила тихо, заметив, что Патрисия все еще спит.       — Доброе утро, доктор Клэрмонт, — Эмма слегка пошевелилась, понимая, что их время спокойствия заканчивается и пора будить Родвуд.       — Дадите нам пару минут, я ее разбужу? — Эмма говорила все еще тихо. Коралина понимающе кивнула и вышла из палаты, оставаясь рядом с дверью в палату. Эмма же нежно погладила женщину по лицу и, наклонившись, мягко поцеловала в губы. Сначала Патрисия не реагировала, но через какое-то время начала просыпаться. С ответным поцелуем она открыла глаза. Она выглядела сонной и слегка дезориентированной.       — Доброе утро. Пора просыпаться. Нас ждет доктор Клэрмонт за дверью, — Эмма говорила все так же тихо, ласково гладя Патти по щеке. Женщина прикрыла глаза на пару секунд, наслаждаясь лаской Эммы, и кивнула, открывая глаза.       — Доброе утро. Пусть входит, — голос Патти со сна был хриплым, и она говорила так же тихо, как и Эмма. Ричард еще раз нежно поцеловала женщину и, разорвав поцелуй, встала с кровати. Обувшись, она прошла к двери палаты. Выглянув, она кивнула Коралине. Доктор Клэрмонт сразу же вошла в палату и направилась к кровати Патрисии. Эмма осталась возле двери, облокотившись на нее и сложив руки на груди.       — Доброе утро, Патрисия, — Коралина улыбнулась Родвуд. Патти кивнула Коралине, садясь в постели.       — Доброе утро, Коралина, — они уже давно называли друг друга лишь по именам. И даже то, что они, по сути, были врачом и пациентом, не мешало им хорошо относиться друг к другу.       — Ну что же, я не вижу смысла держать тебя здесь больше положенного. Ты отдохнула, с сердцем все в порядке, анализы хорошие. Советую лишь воздержаться от стресса и не налегать на кофеин с алкоголем, — Коралина говорила абсолютно спокойно и невозмутимо. Сейчас она была врачом и потому не проявляла лишних чувств и эмоций. Внимательно выслушав Клэрмонт, Патрисия поджала губы, но кивнула ей. Избегать стресса в данной ситуации просто невозможно.       — Хорошо, я тебя поняла. Спасибо, — женщина слегка поерзала на постели.       — Не стоит благодарить. Ты же знаешь, я всегда помогу тебе, только скажи — и я сделаю все, что в моих силах, — Коралина ободряюще сжала руку женщины. Патрисия молча кивнула, сжимая руку Коры в ответ.       — И все равно спасибо, — женщины улыбнулись друг другу, и Коралина, сжав руку Родвуд, отошла в сторону.       — Я подготовлю документы к выписке, ты пока можешь собираться, — с этими словами доктор Клэрмонт вышла из палаты. Эмма посторонилась, пропуская женщину. Когда она вышла, детектив подошла к кровати Патрисии.       — Я рада, что все обошлось. Давай собираться, — Родвуд кивнула на слова женщины и встала с постели. Они собрались довольно-таки быстро, и уже через полчаса Коралина отдавала Патрисии в руки ее выписку из больницы. Попрощавшись с Коралиной, Эмма и Патрисия вышли из больницы.       — Поехали в участок. Узнаем последние новости, — Эмма вопросительно смотрела на Патрисию. Женщина лишь кивнула. Детектив поймала такси и назвала адрес участка. Через сорок минут они подъехали к полицейскому участку. Выйдя из такси, они вошли во внутрь.       Эмма поздоровалась с дежурным и провела Патрисию к лифтам. Поднявшись на этаж их отдела, Эмма ободряюще сжала руку Родвуд. Женщина слабо улыбнулась. Пусть она и была отдохнувшей, но все же она переживала что ее ждет в дальнейшем. Зайдя в отдел, они увидели, что несколько детективов уже работают. Увидев женщин, они поприветствовали их. Эмма проводила Родвуд к своему столу и посадила в кресло для посетителей. Брендана еще не было на месте.       — Я сделаю тебе чай и найду напарника. Пока посиди здесь, — Эмма старалась вести себя как обычно, чтобы другие детективы не заметили их особого отношения друг к другу. Ей не нужны пересуды и лишние разговоры. Сейчас это не к чему. Патрисия кивнула Эмме, тоже стараясь вести себя соответствующе обстановке. Она не хотела создавать проблем Эмме. Ричард вышла из комнаты и направилась в комнату для отдыха, чтобы сделать себе кофе, а Патти чай.       Родвуд отсутствующе смотрела на окружающую ее комнату и людей. Краем глаза она увидела движение рядом с собой и, обернувшись, увидела капитана Энтони Питерса. Если честно Патрисии он всегда напоминал ирландского мафиози. С чего у нее были такие ассоциации она и сама не знала. Но при всем при этом Родвуд знала, что он надежный человек.       — Доброе утро, доктор Родвуд. Рад вас видеть, пусть и при столь неприятных обстоятельствах. Как вы себя чувствуете? — Мужчина сел на место Эммы, чтобы не нависать над женщиной. Патрисия пожала плечами и улыбнулась мужчине.       — Доброе утро, капитан Питерс. Я тоже рада вас видеть. Уже лучше. Это просто стресс. Врачи сказали, что все хорошо, просто перенапряжение, — Патрисия говорила спокойно и ровно. Пусть Эмма и успокоила ее, что с Амелией все хорошо, но женщине хотелось самой услышать голос дочери, чтобы убедиться в этом. А еще лучше — сжать ее в своих объятиях и не отпускать до тех пор, пока все это не закончится.       — Я понимаю. Я внимательно слежу за этим делом, так что будьте уверены, что мы поймаем вашу преследовательницу. Рано или поздно она совершит ошибку. И мы этой ошибкой воспользуемся. И тогда она будет наказана по всей строгости закона, — капитан несильно сжал ладонь Родвуд, надеясь вселить в нее свою уверенность, что все будет хорошо. Родвуд кивнула, слегка опустила голову стараясь дышать спокойно.       — Спасибо, капитан Питерс. Я ценю то, что вы и ваши сотрудники делают для меня, — женщина подняла голову и слабо улыбнулась мужчине. В этот момент к столу с двумя кружками подошла Эмма.       — Доброе утро, капитан, — Эмма поставила кружки на стол и чуть отошла от стола. Она опустила руки вдоль тела, словно была готова вытянуться по стойке смирно в любую секунду.       — Доброе утро, детектив Ричард. Что нового? — мужчина явно не собирался вставать с места и ждал новостей от Ричард.       — Я связалась с детективом Харисом, он вместе с группой техников обследовали квартиру доктора Родвуд на наличие жучков и подслушивающих устройств. Было найдено три жучка и одна скрытая камера, — Патрисия вскинула голову и напряженно слушала Эмму. От услышанного ее пульс подскочил как бешенный. Не это она ожидала услышать, но теперь становилась понятна осведомленность ее преследовательницы довольно-таки личными вещами.       — Где находилась камера? — Родвуд сама удивилась насколько глухо и почти безэмоционально звучал ее голос. Эмма бросила на Патрисию быстрый обеспокоенный взгляд, а потом посмотрела на капитана, который молча кивнул ей, разрешая говорить. — В спальне, — сухо ответила Ричард, стараясь держать себя спокойно и не броситься успокаивать Патрисию на глазах капитана. Плечи Родвуд сразу как-то сникли, она тяжело выдохнула. Она словно знала, что ответит Эмма. Внезапно пришла злость, даже ярость.       — Сука, — тихо прошипела Патрисия, заставив капитана и Ричард удивленно посмотреть на женщину. Они видели, как сильно сжала руки в кулаки психотерапевт, а глаза ее горели бешеным огнем ярости. В этот момент Патрисии хотелось собственноручно придушить эту психопатку. Ричард еще больше напряглась, словно готовилась к нападению и была готова в любой момент остановить Родвуд от необдуманных действий. Но женщина оставалась сидеть на месте, лишь тяжело дышала и сжимала руки в кулаки, сдерживая свое желание крушить все на своем пути.       — Доктор Родвуд, я понимаю, насколько это все злит, но помните, что теперь она лишилась своих жучков и камеры. Теперь она не сможет следить за вами в вашей квартире. Ваш телефон теперь тоже защищен от прослушивания. Осталось проверить ваш офис, и вы сможете быть спокойны, что больше за вами не следят, — капитан говорил спокойно и уверенно. На его слова женщина лишь горько рассмеялась.       — Смогу быть спокойна? Вы себя слышите? Она угрожает мне, моей дочери расправой. Она обещает ее убить. И вы думаете, я могу быть спокойна, когда она лишилась своих жучков и камеры? Да, конечно, я буду спокойна, — ярость, сарказм, яд все это звучало в словах Патрисии. Эмма впервые видела женщину такой. Родвуд резко встала из кресла и потуже завязала пояс тренча.       — Я могу получить свой телефон, раз он теперь безопасен? — женщина смотрела то на Эмму, то на ее капитана. Ричард молча достала телефон женщины из заднего кармана своих джинсов и протянула его женщине.       — Спасибо. До свидания, — с этими словами Родвуд прошла к выходу из отдела, огибая Эмму, чтобы не коснуться ее. Сейчас Патрисия ничего не хотела и не хотела видеть Эмму. Она хотела лишь услышать голос дочери. Эмма хотела остановить Патрисию, но капитан, пристально наблюдающий за ней, не позволил ей сдвинуться с места. Родвуд скрылась за дверями, и Эмма перевела взгляд на капитана. А он все видел. Он был слишком проницательным, чтобы не заметить, как смотрела Ричард на Патрисию.       — Я надеюсь, вы понимаете детектив, что вы не можете иметь личные отношения с потерпевшей? — капитан говорил тихо, но строго. Он не знал всей истории и уж тем более не знал, что связывает Эмму и Патрисию. Лицо Ричард окаменело и перестало выражать какие-либо эмоции. Она понимала, что если она сейчас возмутится, то ее отстранят от дела и она не сможет помочь Родвуд. Потому проглотив все свои чувства, она лишь сухо ответила, вытягиваясь по стойке смирно.       — Так точно, капитан, — Питерс все видел, но решил промолчать. Встав, он молча прошел в свой кабинет в конце отдела, а Эмма расслабилась и села на свое место. Кофе безбожно остыл, и Эмма скривилась, сделав глоток прохладного кофе. Решив, что нужно действовать, она быстро позвонила техникам и попросила еще одну группу для поисков жучков. Ей нужно двигаться, а еще знать, что Патрисия в безопасности. Родвуд, выйдя из участка, поймала такси и поехала к себе домой. Она уже давно не была дома, и ей хотелось почувствовать себя прежней, до всех этих перипетий. Она сдерживала себя, чтобы не позвонить дочери из такси. Через час она вошла в свою квартиру. Все было как прежде, ни что не указывало на то, что здесь был обыск. Заперев двери на все замки, женщина поставила сумку на пуфик, сняла тренч и, повесив его, прошла в спальню. Замерев на пороге комнаты, Родвуд поежилась. Здесь стояла камера. И неизвестно, как долго она здесь была. Ее преследовательница видела все. Как она переодевается, как спит. Возможно даже ее редких любовников, если камера стояла здесь достаточно долго и снимала ее последние пару лет. Родвуд невольно порадовалась, что в ту ночь они с Эммой не перешли дальше, чем поцелуи и прикосновения — и то под одеялом —, так что не было видно, что они делают. Злые слезы заблестели на глазах женщины, она решительно переступила порог своей спальни и стала быстро раздеваться. Раздевшись до белья, она пошла в ванную комнату. Набрав полную ванну, женщина погрузилась в горячую воду, и невольный стон наслаждения вырвался с ее губ. Взяв телефон, женщина набрала дочь.       Каждый гудок заставлял Родвуд замирать в ожидании ответа. Наконец-то ей ответили.       — Родвуд, слушаю, — услышав голос дочери, Патрисия закусила губу, чтобы не издать стона облегчения.       — Привет, родная, — Патти говорила тихо и приглушенным голосом. Она старалась сдержать свои эмоции.       — Мама! Господи, как ты? С тобой все хорошо? — Амелия очень переживала за маму. А услышав от детектива Хариса, что она попала в больницу, чуть не наплевала на все и не прыгнула на первый же самолет, чтобы оказаться как можно быстрее рядом с мамой.       — Теперь все хорошо, доченька. Теперь хорошо, — несколько капель слез все же сорвались с ресниц женщины, и она сдерживала себя, чтобы не издать ни звука.       — Мам, ты чего? — Амелия слышала, какой напряженный голос у матери.       — Ничего просто я рада, что с тобой все в порядке, — Родвуд старалась успокоиться и перестать плакать.       — Мама, господи, как я хочу быть сейчас рядом с тобой, — Амелия начала ходить по номеру отеля, в котором жила.       — Не стоит. Я спокойней, когда ты как можно дальше отсюда. Мне спокойней от того, что эта психопатка не может до тебя добраться, — наконец Патти начала успокаиваться. Амелия была в безопасности, она сама теперь без прослушки и тоже в относительной безопасности.       — Я боюсь, мам. Боюсь, что она может что-нибудь сделать тебе. Ты же знаешь, как я люблю тебя, — Амелия кусала нижнюю губу, чтобы не расплакаться от отчаяния.       — Все будет хорошо, родная. Мы со всем справимся. И я очень сильно тебя люблю и прошу тебя, будь осторожной, — Патрисия говорила строго, не терпящим возражений тоном. Младшая Родвуд слабо улыбнулась, услышав тон матери.       — Хорошо, мама. Обещаю быть осторожной. Пообещай мне, что ты тоже будешь осторожной, — Амелия говорила похожим тоном, что и Патрисия несколькими секундами назад.       — Обещаю, родная, — Патрисия говорила от чистого сердца. Обе женщины выдохнули, и несколько минут между ними была тишина, нарушаемая лишь дыханием на другом конце телефона.       — Знаешь, после смерти папы я долго не могла прийти в себя. Это произошло внезапно, и мы ничего не могли сделать. Но, даже зная это, я все равно винила себя, что я могла что-нибудь сделать. Быть внимательней к нему. И мне было все равно, что я, по сути, была ребенком и ничего не могла сделать по определению, — Амелия говорила тихо. Она присела на край постели, смотря на город из панорамного окна своего номера. Патти вся обратилась в слух и напряглась, ожидая дальнейших слов дочери. Она молчала, понимая, что надо дать время Амелии собраться с мыслями и высказать их.       — Потом я злилась на тебя и думала, что это ты виновата в его смерти. Что ты ничего не сделала. Ведь ты взрослая. Ведь ты могла что-то сделать, в отличие от меня, — тяжелый вздох девушки заставил Родвуд закусить губу, чтобы не перебить дочь. Она помнила первые годы после смерти мужа. Ей было больно, ей было тяжело без него. Но она понимала, что в тот момент была нужна дочери, чтобы пережить эту потерю и потому долгие годы она не позволяла себе даже просто оплакать Томаса и позволить себе пережить эту боль. Она помнила те времена, о которых говорила Амелия. Было сложно. Сначала депрессия дочери, а затем ее агрессия и протест на каждое ее слово или действие. Родвуд понимала, что так Амелия старается справиться с произошедшим, но ей самой было настолько больно, что порой она все же забыла о том, что она ребенок и что она потеряла отца. Патрисия до сих пор, иногда вспоминая те времена, ругает саму себя. За редкие срывы, которые происходили на глазах дочери.       — Но когда мне было четырнадцать, я забрела в библиотеку чтобы, подготовиться к математике. Ведь ты в ней, уж прости меня, была безнадежна, — обе женщины издали тихие смешки, вспоминая мучения Патрисии, когда требовалась помощь именно в математике. Родвуд ее со школьных времен ненавидела, и с годами ситуация не изменилась. — В общем, там я случайно наткнулась на медицинский журнал. Уж не знаю, кто его кинул на стол, за который я села учить математику, но там была статья о нейрохирургии. Эта мысль натолкнула меня узнать, что же все-таки произошло с отцом. Тогда я стала штудировать все доступные книги по теме мозга и заболеваний, которые могут только быть. И, конечно же, прочла все об аневризмах. И когда я прочла сухие медицинские термины и описания этой аномалии, я наконец-то поняла, что никто не был виноват в смерти папы. Лишь природа. И тогда я смогла смириться с его смертью. Пусть и не полностью, но я отпустила его и перестала злиться на тебя. Помнишь тот вечер, когда я пришла со школы и крепко тебя обняла и сказала, что очень сильно тебя люблю? — Амелия говорила все так же тихо. Патрисия кивнула и потом заговорила.       — Конечно помню, родная. Ты тогда знатно трепала мне нервы своими выходками, и твой поступок удивил меня. Ведь ты уже больше года не позволяла себя обнимать. А тут сама пришла, обняла, да еще и сказала, что любишь. Честно говоря, я была в замешательстве и не понимала, почему произошла такая резкая смена твоего поведения, — Патрисия говорила с теплом и нежностью в голосе.       — Ну, так вот к чему я это. Я скучаю по папе, но понимаю, что в его смерти никто не виноват. И я очень сильно тебя люблю. И если с тобой что-то случится, то будет виновата эта психопатка и полиция, что не смогла тебя защитить. Так что будь осторожна и не заставляй меня проходить через все это снова. Я знаю, что рано или поздно мы все умрем, но я хочу, чтобы это происходило от старости, когда тебе под сто лет, а не из-за чей-то ненависти и жажды сделать тебе больно, — на последних словах девушка тихо всхлипнула, прикусывая нижнюю губу, чтобы не разреветься в голос. Сердце Родвуд сжалось от осознания того, что ее девочке больно и ее нет рядом, чтобы утешить.       — Все будет хорошо, родная. Все будет хорошо. И я верю, что все это закончится, — Родвуд говорила тихим успокаивающим голосом. Стараясь хотя бы через телефон передать дочери капельку своего тепла и любви.       — Я люблю тебя, мам. Очень сильно люблю, — Амелия все еще сдерживала себя, и лишь обжигающие слезы бежали по ее щекам, позволяя накопившемуся страху и стрессу вытекать через эти слезы.       — И я очень сильно люблю тебя, родная. Больше всего на свете люблю, — Патти чувствовала себя донельзя уставшей. Очередные эмоциональные качели высосали из нее все силы. Еще немного поговорив на более обыденные вещи, они разъединились, и Патти с усталым вдохом отложила телефон на край раковины. Вода уже заметно остыла, и потому женщина решила, что пора вылезать из воды. Выбравшись и замотавшись в большое махровое полотенце, Родвуд спустила воду в ванне и прошла в спальню. Надев трусики и безразмерную футболку, она легла в постель, заворачиваясь в кокон из одеяла. Ей захотелось увидеть Эмму. А точнее, чтобы она была сейчас с ней рядом. Чтобы обнимала ее со спины и прижимала к своей груди, даря чувство защищенности и безопасности. Выпутав руку из кокона, женщина взяла телефон с тумбочки и, открыв сообщения, быстро написала сообщение Эмме.       «Приезжай ко мне, как будешь свободна. Я скучаю»       Отложив телефон, женщина вновь плотно закутала в одеяло и прикрыла глаза, надеясь немного подремать. Но через пять минут глубокий, но немного беспокойный сон забрал ее в свое царство.       Спустя несколько часов, ближе к вечеру тишину квартиры нарушил звонок в дверь. Родвуд рывком проснулась, дезориентированная от внезапного пробуждения. Ей потребовалось пара минут, чтобы прийти в себя и начать связно думать. Услышав повторяющийся звонок, женщина выпуталась из одеяла и, накинув халат, вышла из спальни. Прежде чем открыть дверь, она посмотрела в глазок и увидела там Эмму. Сердце учащенно забилось при виде детектива. Родвуд поспешно стала открывать замки и, распахнув дверь, несколько секунд просто смотрела на Ричард.       — Привет, — немного смущенно улыбаясь, проговорила детектив. Она не знала, чего ей ждать, когда ехала сюда. Да, конечно, смска от Патрисии внушала оптимизм и веру в то, что все будет хорошо. Но детектив слишком хорошо помнила реакцию Патрисии на известия о камере и жучках.       — Привет. Заходи, — отойдя в сторону, женщина впустила Эмму в квартиру и закрыла за ней дверь. Прислонившись к двери, Патрисия просто смотрела на Эмму и старалась понять, что же ей нужно. От себя самой, от Эммы и от их отношений. Да, она позвала Эмму к себе, да, она скучала по ней. Но…       — Хочешь кофе? — наконец, нарушив тишину первой, заговорила Родвуд, беря себя в руки.       — Да, спасибо, — они вместе двинулись к кухне. Ричард села за остров, а Патрисия начала варить кофе. Если честн,о она чувствовала, что голодная. И сильно.       — Мне лень готовить, может, закажем пиццу? — Патти посмотрела на женщину через плечо. Детектив пожала плечами, кладя руки на стол.       — Конечно, без проблем. Я знаю одну пиццерию, которая готовит пиццу действительно как в Италии. Там она, правда, немного дороже, чем в других местах, но зато пальчики оближешь, какая вкусная, — Эмма чувствовала напряжение, витавшее в воздухе и недосказанность между ними. Но решила дать Родвуд время, чтобы самой сказать то, что она хотела.       — Отлично. Тогда я хочу с грибами. И попроси их, пожалуйста, не класть оливки. Терпеть их не могу, — слегка передернув плечами, Родвуд вернулась к готовке кофе. Эмма тихо рассмеялась на слова женщины.       — Хорошо. Никаких оливок. Я запомню, — достав свой мобильный, Эмма заказала две пиццы: одну с грибами без оливок и сырную для себя. Тем временем Патрисия закончила варить кофе. Разлив его по кружкам, женщина поставила кружки на остров. Достав из холодильника сливки для себя, она села напротив Эммы. Обе женщины молчали и смотрели друг на друга.       — Мы проверили твой офис. Нашли пару жучков и все. Теперь он чист, — Эмма говорит, тихо опуская взгляд в свою кружку с кофе. Родвуд тяжело вздыхает и кивает.       — Хорошо, — горло сдавило от переполнявших ее эмоций. Вновь пришла злость, но она так же быстро ушла. Вместо нее появилась усталость. От всей этой ситуации и происходящего в целом. Она устала жить в страхе и постоянно оборачиваться через плечо. Они продолжали пить кофе в тишине, и напряжение все еще витало в комнате между ними. Как предчувствие бури. Вроде бы небо голубое, без единого облачка, но есть это предчувствие идущей бури. Внезапно птицы замолкают, и становится так тихо, что слышно лишь свое дыхание. А потом отдаленные раскаты грома оповещают о наступающей грозе. И не проходит много времени, как небо закрывают тяжелые черные клубящиеся тучи со вспышками молний и раскатами грома. Ветер, что до этого ласково гладил кожу, теперь со злостью набрасывается на тебя, словно стремясь унести как можно дальше. Вот и сейчас это было затишье перед бурей.       Пиццу привезли невероятно быстро. Расплатившись, Эмма возвратилась с двумя коробками к острову. И если до этого Патти чувствовала голод, то теперь ее слегка подташнивало и есть совершенно расхотелось. Она больше не могла молчать.       — Эмма, — всего одно слово, но детектив все понимает. По тому, как смотрит на нее Патрисия и как сжимают ее руки пустую кружку. Печальная улыбка появляется на губах детектива, а плечи опадают вниз. Женщина устало трет лицо руками и вздыхает.       — Я понимаю. Точнее стараюсь понять, но я принимаю твое решение, — слова даются с трудом, и Ричард буквально проталкивает их через глотку. Ей хочется выть от бессилия и желания все исправить. Но решать не ей. Не сейчас и не в этой ситуации.       — Я не хочу давать тебе ложных надежд и обещаний, что, возможно, мы будем вместе. Ты достойна правды, а не сладкой лжи, — Патрисия говорит тихо и с болью смотря на Эмму. И если раньше это решение казалось правильным, то теперь… Видя Эмму и то, как она понимающе кивает, заставляет сердце сжиматься от боли. Что же ты делаешь? Если бы Патрисия сама знала, что она делает. Если бы она знала…       — Знаешь… — Эмма запинается, смотря в сторону, а потом переводит взгляд на Патрисию и смотрит прямо ей в глаза. — Я… — Эмма снова замолкает так и не решаясь сказать то, что хотела. Вздохнув детектив, встает и идет к двери. Патрисия встает следом, но не движется за ней следом. У самой двери Ричард замирает и, взявшись за ручку двери, оборачивается.       — В любом случае я продолжу это расследование. И ты можешь рассчитывать на меня в любое время дня и ночи. Позвони или напиши мне, и я приеду. Ты можешь пообещать мне одну вещь? — Эмма в ожидании смотрит на Патрисию.       — Какую? — Родвуд говорит тихо, ком в горле все еще мешает ей дышать.       — Будь осторожна. И при малейшем признаки опасности звони мне. Прошу тебя, — Ричард говорит тихим и мягким голосом, и ее слова звучат как мольба.       — Обещаю, — единственное слово и то дается с трудом Патрисии. Кивнув, Эмма отпирает замки и выходит за дверь, мягко ее закрывая. Тихий щелчок закрывшейся двери словно приводит Патрисию в чувство. Что я делаю? Зачем? Зачем я мучаю себя и ее? Эти вопросы жалили Родвуд, как стая диких ос.       Внезапно женщина срывается с места и бежит к входной двери, распахнув, ее она, видит, что детектив уже в другом конце коридора.       — Эмма! — громко зовет ее психотерапевт. Женщина останавливается и оборачивается на голос любимой женщины. А Патти, наплевав на соседей и на то, что они могут о ней подумать, бежит босиком к Эмме. Налетев на нее, она крепко обнимает детектива.       — Прости меня, прости. Мне сложно без тебя, но мне нужно время… Время чтобы разобраться во всем этом. Это все слишком для меня… — женщина сбивчиво шепчет все это куда-то в район шеи детектива, крепко вжимаясь в ее тело. А Ричард… Ричард рада, что Патти остановила ее и ей больно от ее слов. Слегка отодвинув женщину, женщина ласково гладил Родвуд по лицу, смотря ей прямо в глаза.       — Я подожду. Столько, сколько понадобится, — с этими словами она дарит Патрисии нежный и долгий поцелуй. И разорвав его, она выпускает психотерапевта из своих объятий и уходит, не оборачиваясь. А Патрисия стоит по среди коридора и смотрит на то место, где скрылась Эмма. Вздохнув, она возвращается к себе домой и, закрыв двери на все замки, прислоняется к ней, закрывая глаза.       Что я делаю? Зачем? Что же я делаю…