(Начало главы Ludovico Einaudi — Divenire)
Время шло медленно. Патрисия с головой погрузилась в работу. На следующий день после расставания с Эммой женщина встретилась с родителями Анны. Она серьезно поговорила с ними и попыталась донести до них, что их поведение усугубляет состояние девушки и не дает ей двигаться дальше. А в связи с предстоящим судом они с Анной стали общаться практически каждый день. Девушка была нестабильна в своих эмоциях. Она постоянно перепрыгивала от одной эмоции к другой. И сеансы с ней выматывали женщину практически до предела. Прошло уже две недели. Амелия вернулась домой, и теперь жила вместе с матерью. Новых посылок не было, как и сообщений. Ничего. Казалось, что этот кошмар закончился. Но Родвуд не тешила себя пустыми надеждами. Она чувствовала, что что-то назревает, и не могла понять, что. Порой она просыпалась в холодном поту посреди ночи и, хватая ртом воздух, старалась прийти в себя после изнуряющих кошмаров. А когда сердцебиение приходило в норму, она бежала в комнату дочери, и лишь убедившись, что дочь в порядке и ей ничего не угрожает, могла успокоиться. Из-за всего этого Патрисия стала более раздражительной и нервной. С Эммой она практически не разговаривала все это время. Лишь пара звонков и пустых разговоров. Чаще с ней связывался Брендан. Это тоже печалило женщину, хотя она и понимала, что сама виновата в происходящем. Но сейчас… Сейчас было не время. Родвуд и сама не понимала, почему упирается и не хочет, чтобы Эмма была с ней рядом. Почему так упорно отталкивает детектива. Но факт остается фактом: Родвуд все еще не позвонила Эмме и не встретилась с ней. Амелия замечала всё и старалась, как могла, облегчить жизнь матери. Но девушка видела, что все бесполезно и что-то гложет ее мать. Помимо ситуации с психопаткой. Когда пошла третья неделя этого непонятного поведения женщины, Амелия не выдержала. Она решила действовать, а потому решила задобрить и расслабить маму, чтобы та наконец-то смогла рассказать ей, что происходит. Девушка съездила в любимый мамин итальянский ресторан и заказала ее любимые спагетти под соусом болоньезе. Так же взяла бутылку красного вина, а на десерт джелато с фисташковым вкусом. Привезя все домой, девушка включила духовку на сто градусов и, когда она разогрелась, отключила ее и поставила блюдо с едой во внутрь, чтобы еда не остыла. Патрисия обещала прийти домой к шести, и потому за двадцать минут до ее прихода девушка открыла вино и оставила его дышать. Девушка немного покусывала нижнюю губу, думая, что бы еще сделать, чтобы мама почувствовала себя расслабленной. Достав тарелки и столовые приборы, девушка стала ждать мать. В пятнадцать минут седьмого в двери наконец-то щелкнул замок, и в квартиру вошла уставшая женщина. Сегодня был снова изматывающий день. Мало того, что у Анны был один из плохих дней и Родвуд почти три часа услышала в свой адрес столько яда, что в нем можно было купаться, так еще у ее старой пациентки случился срыв, и ей срочно понадобилась помощь Родвуд. Благо, что не в тот момент, когда у психотерапевта была Канинг. В общем Патрисия была выжата как лимон и хотела одного: поесть, полежать немного в ванне и сразу лечь спать. Амелия выключила телевизор, и, спокойно подойдя к матери, помогла ей снять тренч и повесила его на вешалку. — Привет, мам, — девушка видела, что Родвуд очень сильно устала, и уже думала отказаться от расспросов, но у нее уже все было готово и, возможно, это и самой женщине нужно. Высказаться и рассказать то, что творится у нее на душе. Ведь ей все всегда рассказывают, а она сама остается в стороне и чаще молча переживает свои проблемы. — Иди мой руки, а я пока положу нам кушать, — девушка тепло улыбнулась маме и, поцеловав ее в щеку, мягко сжала запястье женщины. Патрисия тепло улыбнулась дочери и, кивнув, прошла в ванную комнату. Помыв руки, она зашла в спальню и переоделась в удобную домашнюю одежду. Простые спортивные штаны черного цвета и футболка. Волосы она завязала в высокий пучок. Макияж она пока что не снимала, но даже под ним было видно, насколько уставшей была женщина. Амелия решила поесть на диване, там Патти сможет точно расслабится. Женщина, увидев вино и свою любимую пасту, в изумлении вскинула бровь. — У нас какой-то праздник? — она с интересом посмотрела на дочь, присаживаясь рядом с ней. Девушка улыбнулась и пожала плечами, наливая в бокалы вино. — Нет. Просто решила тебя порадовать и малость побаловать. Ты еще десерт не видела, — хитрая улыбка играла на губах девушки. Она взяла свою тарелку со спагетти и начала есть. Глаза женщины заблестели от предвкушения. — Неужели мое любимое джелато? — Родвуд действительно обожала фисташковое джелато и была готова душу за него продать. Амелия равнодушно пожала плечами. — Сама увидишь. А теперь ешь. Скоро ты сможешь надевать мои вещи, если и дальше продолжишь жить в том же режиме, что и сейчас, — немного ворчливо проговорила девушка. Патрисия вопросительно посмотрела на дочь, но промолчала и приступила к еде. Она застонала от удовольствия, когда первая порция спагетти с соусом болоньезе оказалась у нее во рту. Амелия усмехнулась и молча продолжила есть. Ей нравились это блюдо, но она больше предпочитала пасту карборнара и лазанью. Но сейчас решила поесть любимое блюдо мамы. Они кушали в приятной тишине, нарушаемой звоном вилок о тарелки. Съев все до последней крошки, Родвуд устало откинулась на спинку дивана с бокалом вина в руках. Она чувствовала себя сытой и довольной. Сюрприз дочери ее порадовал. Патти не знала, в честь чего он, но она была рада этому. Амелия видела, что постепенно мама расслабляется, а когда тарелки опустели, она встала и убрала грязную посуду, поставив ее в раковину. Она помоет ее потом. Сейчас главное — поговорить с мамой. Достав из морозилки большую банку с мороженым и взяв две чайные ложки, девушка вернулась к маме. Плюхнувшись на диван, младшая Родвуд коварно улыбнулась, помахивая перед лицом женщины любимым лакомством. — Еще остались силенки на вкусняшку? — девушка дразнилась, а глаза женщины заблестели от предвкушения. — Ты плохого обо мне мнения, дорогая! Конечно, я готова есть свое любимое мороженое! — Родвуд отставила почти пустой бокал на кофейный столик и, взяв ложку у дочери, открыла банку. Пахло мороженое изумительно и на несколько секунд Патти застыла, вдыхая аромат лакомства с блаженной улыбкой на губах. Услышав хихиканье дочери, Патрисия открыла глаза и, показав дочери язык, погрузила ложку в мороженое. Стоило джелато оказаться на языке психотерапевта, как она не сдержала стон удовольствия. — Мама! Будь поприличней! — наигранно возмущаясь, воскликнула Амелия. Они обе рассмеялись и стали поедать мороженое. — Мам, с тобой все хорошо? — младшая Родвуд наконец-то осмелилась нарушить тишину между ними и спросить то, что мучило ее уже долгое время. Родвуд непонимающе посмотрела на дочь. Она видела беспокойство в глазах Амелии и не понимала, чем оно вызвано. — Ты о чем, дорогая? — Патрисия не притворялась и действительно не понимала, чем вызван этот вопрос. Девушка, слегка нахмурившись, вертела в руках пустую ложку, смотря на нее. — Ты в последнее время очень сильно изменилась. Я понимаю, вся эта история с письмами и угрозами не дает тебе покоя, но я чувствую, что есть что-то еще. Ты стала более молчаливой, раздражительной. Работаешь на износ, почти что приползая домой — настолько сильно ты устаешь. Почти не улыбаешься. Я переживаю за тебя, мам. Расскажи, что не так, пожалуйста, — девушка посмотрела матери в глаза. Она говорила тихо и искренне. Патрисия нахмурилась, слушая дочь. Первым желанием было сказать, что все хорошо и отговориться тем, что пациентка сложная. Да, это было так. Анна была действительно сложной пациенткой и требовала очень большого внимания женщины практически круглосуточно. Но Родвуд понимала, что дело не только в Анне. Дело в Эмме. Родвуд устало вздохнула и, отведя глаза от пристального взгляда дочери, сосредоточила свое внимание на мороженом. Оно вдруг потеряло свой вкус, и Патти чувствовала ком, вставший в горле. Вяло ковыряясь ложкой в банке, женщина молчала. Вся расслабленность улетучилась, и она вновь почувствовала себя смертельно уставшей. Амелия терпеливо ждала, когда мама заговорит. Тишина стояла долго, и никто ее не нарушал, хотя нервы младшей Родвуд были уже на пределе и она уже начала думать, что мама так ничего ей не скажет. Тяжело вздохнув, Родвуд потянулась за бокалом вина и залпом выпила его остатки. Помахав им перед дочерью, она молча дала ей понять, чтобы та налила ей еще. Амелия приободрилась и исполнила молчаливую просьбу матери. — У меня сейчас крайне сложная пациентка. С ней очень сложно. В разы сложнее, чем с доктором Клэрмонт, — Родвуд привела в пример Кору, чтобы Амелия понимала, с чем сейчас могла столкнуться ее мама. Девушка нахмурилась, услышав это. Когда Коралина Клэрмонт и вся ее семья стали проходить терапию у Патрисии, было сложно. Тогда женщина тоже сильно уставала. И если новая пациентка еще сложнее Клэрмонтов, то это объясняло поведение женщины. Но Амелия чувствовала, что это лишь часть правды. Девушка вновь не стала ничего говорить, лишь кивнула, показывая тем, что внимательно слушает мать. Родвуд сделала внушительный глоток вина, практически не чувствуя его вкуса. — Скоро будет суд над преступником, который надругался над ней, и потому я практически каждый день вижусь с ней. Она крайне не стабильна и сегодня, допустим, я три часа выслушивала, какая я плохая и тому подобное. И это я еще в мягкой форме тебе говорю то, что она мне высказывала, — женщина печально усмехнулась, вновь делая глоток вина. Амелия нахмурилась. Она ничего не знала о новой пациентке матери. Да и сама женщина всегда строго соблюдала врачебную тайну и никогда не рассказывала дочери о своих пациентах. Только в общих чертах, без имен и подробностей того, что с ними произошло. Лишь громкие дела становились достоянием общественности и всплывали факты из уголовных дел. Как было с доктором Клэрмонт. А так женщина строго следила за соблюдение конфиденциальности между пациентом и психотерапевтом. — Я не злюсь на нее. Просто это сложно — не реагировать на весь тот яд, что она выплескивала на меня, — Патрисия устало потерла лицо свободной рукой. Мороженое уже давно стояло закрытое на кофейном столике. Родвуд не увиливала, она говорила правду. Просто не всю. Ей было бы гораздо проще все это терпеть, если бы у нее поддержка. Поддержка, которой она сама же себя лишила. Женщина еще сама не разобралась в себе и в своих чувствах к Эмме, а потому рассказывать дочери об этом не хотела. Амелия знала, что Патрисии могут нравиться женщины. Тот роман с женщиной с быстрых свиданий поверг девушку в шок, но, увидев, как ее мать счастлива, она смирилась. Хотя не до конца понимала мать. Но Амелия старалась не осуждать ее, если она была счастлива. — Дело только в работе? — Амелия мягко накрыла бедро женщины своей ладонью и так же мягко сжала. — И в кого ты такая проницательная пошла? — женщина невесело усмехнулась, смотря на дочь. Амелия фыркнула и выразительно посмотрела на мать, ожидая ответа на свой вопрос. — Нет, дело не только в работе. Есть еще кое-что. Но я еще сама не разобралась в этом, и не вижу смысла рассказывать тебе об этом, — а вот сейчас Патти старалась увильнуть. Амелия это явно увидела. Девушка чуть сильнее сжала бедро матери, привлекая ее внимание к себе. — Расскажи, тебе легче станет. Одна голова хорошо, а две лучше. Может, я что смогу тебе подсказать или посоветовать, — Амелия была решительно настроена выпытать из матери все, что ее тревожит. Родвуд сощурилась и поджала губы, явно недовольная тем, что дочь не отступилась. — Хорошо. Но только чтобы потом не ныла, что не хотела слышать этого, — немного строго проговорила женщина, но за строгостью слышалось подтрунивание. Девушка закатила глаза и фыркнула на слова матери, выражая тем самым все, что она думает об этом. — В общем, все дело в детективе Ричард. У нас появились кое-какие отношения и даже чувства. Мы провели одну ночь вместе, — Родвуд говорила нехотя и достаточно сжато, не рассказывая всей истории целиком. Амелия навострила уши, внимательно слушая мать. Она вспомнила женщину, что встретила ее в аэропорту и отвезла домой. Да, у Патрисии был вкус, этого не отнять. — И что произошло дальше? Она тебя кинула? — Амелия решила все же заговорить и высказать свою догадку. Патрисия покачала головой, поджав губы. — Нет. Это я ее кинула, как ты выразилась, — девушка непонимающе нахмурилась, смотря на мать. — Не понимаю. Расскажи мне все. И не так, словно ты стараешься поскорее от меня отвязаться. Я не слезу с тебя, пока ты мне все не расскажешь, — девушка была решительно настроена выяснить все, и Патрисия поняла это по тону дочери и ее твердому взгляду, где читалась решимость и упертость. Патти тяжело вздохнула и осушила бокал залпом. Не дождавшись, пока дочь наполнит бокал, женщина наклонилась к столику, взяла уже почти пустую бутылку вина и вылила остатки себе в бокал. Поставив пустую бутылку на пол Родвуд, вернулась в исходное положение. — Познакомилась я с детективом Ричард, когда работала с доктором Клэрмонт. Тогда между нами проскочила искра, но не более того. Встретились мы вновь в тот день, когда ты пришла ко мне в гости. Она спасла меня от падения и помогла дотащить пакеты с продуктами до дома. Мы пообщались, выпили кофе, и она ушла. А на следующий день вечером я получила первое письмо и обратилась к ней за помощью. Мне было так страшно. Даже после того, как я позвонила тебе и узнала, что ты в порядке, мне все равно было страшно. А когда Эмма оказалась рядом, почти весь страх прошел, и я почувствовала себя в безопасности. Я так чувствовала себя только с твоим папой, — женщина печально улыбнулась дочери и посмотрела на нее. Амелия внимательно слушала мать, не перебивая. А комментарий про отца заставил девушку удивленно вскинуть бровь в немом вопросе. Этот комментарий сказал девушке больше, чем все остальные слова матери. Амелия еще не знала, как реагировать на слова матери и потому решила дослушать ее до конца. — Я попросила ее остаться со мной в тот вечер, но мы просто спали и не более того. А потом началась вся эта кутерьма. И все время Эмма была рядом и поддерживала меня. Но… — женщина тяжело вздохнула и, поджав губы, пожала плечами. Амелия непонимающе смотрела на мать. Она не понимала, почему женщина бросила детектива, если все так, как она рассказывала. — Но? — Но просто это все слишком для меня. Да, у нас был секс. Такого у меня уже очень давно не было, — девушка почувствовала, как у нее стали розоветь щеки от подобной реплики матери. Она, конечно, не была ханжой, но все же предпочитала не знать подробностей сексуальной жизни своей мамы. Все-таки она ее мама. — Но в тоже время, когда я узнала о том, что в моей спальне стояла камера скрытого наблюдения и неизвестно, сколько она там стояла, я просто не выдержала. Это стало последней каплей в чаше моего терпения. А видеть Эмму и дальше — это как постоянное напоминание об этом. О том, что та психопатка вторглась в мое лично пространство, — Родвуд отсутствующе смотрела на бокал, который вертела в пальцах. Амелия кусала нижнюю губу, стараясь уложить в своей голове информацию, что преподнесла ей мама. И понимала, что все это чушь собачья. Патрисия была очень внимательной и даже в некоторой степени мудрой женщиной, но сейчас она вела себя глупо. — Значит так. Завтра звонишь своей Эмме и приглашаешь ее выпить кофе. Хочешь здесь, хочешь в кафе, где угодно, и говоришь, что не можешь без нее, — Амелия решительно встала на ноги и, сложив руки на груди, недовольно смотрела на мать. Патрисия опешила от подобных слов дочери. Не этого она от нее ожидала. — Прости, что? — мозг женщины начал отчаянно буксовать, стараясь понять, что происходит. — Господи, мама, у тебя есть чувства к этой женщине! Ты чувствуешь себя рядом с ней защищенной! Задумайся на секундочку, что это в действительности значит, если ты уж сравнила свои ощущения с тем, как тебе было хорошо, пока папа был жив, — девушка резко взяла банку с мороженным и их ложками и прошла на кухню. Убрав мороженое в морозилку, девушка стала мыть посуду. Младшая Родвуд решила: на этом хватит их разговора. Она надеялась, что мама задумается и сделает правильное решение. А Патрисия сидела ошарашенная, словно ее огрели пыльным мешком по голове. Слова Амелии звучали в голове, и она просто не знала, как ей реагировать на все это. Она так устала. Эмоционально, физически, морально. И разговор с дочерью не был из категории легких. Женщина осушила бокал и, встав, прихватила с собой пустую бутылку. Подойдя к дочери, она молча протянула ей свой бокал, а бутылку выкинула в мусорку. Поцеловав дочь в затылок, Родвуд, не говоря ни слова, ушла в сторону спальни. Взяв ночную сорочку, она прошла в ванную комнату, где приняла душ и, переодевшись ко сну, вернулась в спальню. Погасив свет, она легла в постель и постаралась успокоиться. Но она еще долго не могла заснуть, прокручивая в голове их разговор с Амелией. Отчасти она понимала, что дочь права. Но Патрисия настолько устала и была выжата как лимон, что ей хотелось просто лечь и заснуть на пару лет. Еще ее беспокоило, что письма перестали приходить. Ее это нервировало, и она ждала подвоха. Ждала чего-то плохого. Она инстинктивно чувствовала опасность в этом затишье. И постоянное ожидание угрозы тоже изматывало женщину. Наконец, измученная и обессиленная, она провалилась в неспокойный сон. Патрисия проснулась позже обычного и все равно чувствовала себя разбитой и уставшей. Полежав некоторое время, просто глядя в потолок, женщина думала о том, чтобы никуда сегодня не идти. У нее уже осталось так мало сил. Любых. Но, тяжело вздохнув, женщина заставила себя подняться с постели. Накинув халат, она вышла на кухню. На кухонном острове женщина увидела записку. Подойдя, она стала читать ее. «Позвонили с работы. Очередные капризы клиента, которые я не могу решить из дома. Я люблю тебя. Позвоню, как освобожусь. P.S. Позвони Эмме. Я вчера не шутила» Женщина фыркнула на послание дочери и кинула его обратно на остров. Покачав головой, она пошла в душ. Стоя под душем, женщина немного пришла в себя. Она позволила себе понежиться под теплыми струями душа чуть дольше, чем обычно. Наконец почувствовав, как постепенно расслабляются ее мышцы, она вышла из душа. Завернувшись в большое махровое полотенце, Патрисия прошла в спальню, где оделась к предстоящему дню. Ее одежда отражала ее внутреннее состояние. Все было черного цвета. Брюки, водолазка под горло, туфли. От этого бледное лицо женщины казалось еще бледнее и психотерапевту пришлось потрудиться, чтобы с помощью косметики придать лицу хоть немного цвета и не выглядеть как приведение. Она решила позавтракать в кафе и потому не стала задерживаться дома. Накинув свой любимый тренч и взяв сумку, она вышла из квартиры. До кафе было не далеко, всего три квартала и Патрисия решила пройтись, тем более, что погода стояла теплая. Весна уже вовсю работала, и кое-где уже стали прорезаться листики на деревьях. Ветер был все еще свежим, с легким отголоском зимы, но все же уже теплым. Невольная улыбка появилась на лице психотерапевта. Она наслаждалась этой передышкой. И пробуждение природы, казалось, и ей придавало сил. Через пятнадцать минут она добралась до кафе. Зайдя во внутрь, Патрисия села за свободный столик возле окна и, изучив меню, решила заказать стандартный завтрак и кофе. Озвучив свой заказ подошедшей официантке, Патрисия бездумно скользила взглядом по идущим мимо кафе людям. Она старалась ни о чем не думать, но слова дочери вновь стали настойчиво лезть в ее голову. Родвуд понимала, что Амелия хочет как лучше. Но женщина была не уверена в правильности этого шага. Хотя должна была признать, что рядом с Эммой ей легче, спокойней. Противоречивые эмоции боролись друг с другом, и женщина не знала, на какую сторону склонятся чаши весов ее окончательного решения. Через десять минут ее заказ был готов и официантка, принеся его, пожелала женщине приятного аппетита с приятной мягкой улыбкой. Родвуд приятно удивилась, увидев искренность в глазах и словах девушки. Сейчас редко встретить подобное. Мягко улыбнувшись и кивнув, она приступила к еде. Готовили здесь вкусно и сытно. Родвуд не спешила, словно оттягивала время, когда ей надо будет прийти на работу. Сегодня у нее не было сеансов, но надо было решить кое-какие дела и разобраться в бумагах. А еще составить примерный план для Анны и определить время сеансов в период, когда они будут участвовать в слушании. Девушка и ее родители настоятельно просили Патрисию участвовать во время слушания и быть рядом с Анной, чтобы моментально оказывать ей помощь. Родвуд понимала целесообразность данного решения. Ведь Анна впервые увидит своего мучителя в зале суда. Ей показывали фотографию с задержания Брюса Усчестера, чтобы она подтвердила, что именно он был искомым преступником. Даже при виде фото девушку накрыла истерика. Во время их сеансов Анна никогда не называла его по имени, и женщина узнала его имя от ее родителей и из полицейского протокола, который ей предоставили по спецзапросу. Родвуд тоже видела фото Брюса. Если честно, не таким она его себе представляла. Парень на фото был прям таки красавец: темно-русые волосы, голубые глаза, мужественная челюсть и подбородок с ямкой. Недельная небритость придавала ему шарма. В общем, парень выглядел так, что любая девушка потеряла бы голову, обрати он на нее свое внимание. И, смотря на него, никогда бы в жизни не сказал, что этот красавчик — насильник. И теперь Анна должна была увидеть его впервые на заседание суда. Первом из многих. То, что его осудят, не было ни каких сомнений, но прежде, чем это произойдет, пройдет достаточно времени, чтобы Анна сорвалась. И не раз. И потому Родвуд морально готовилась к этой изнурительной битве с девушкой. Закончив завтракать, женщина достала кошелек и кинула несколько купюр за еду и чаевые для официантки. Решив, что оттягивать дальше нет смысла, Родвуд поехала на работу. Ее ждал трудный день и не менее трудные месяцы, пока не посадят Брюса Усчестера. И, конечно, нельзя забывать про письма с угрозами. Хоть их и нет сейчас, это еще ни о чем не говорит.***
Эмма эти недели провела, погруженная в работу в попытках найти женщину, что слала письма с угрозами Родвуд. Эти недели были сложными для детектива: она по несколько раз на дню брала свой телефон и почти звонила психотерапевту. Но вспоминала свои собственные слова о том, что она будет ждать решения женщины, и убирала телефон до следующего раза. После прилета Амелии, которую Эмма лично встретила в аэропорту и отвезла к Патрисии домой, Ричард больше не видела женщину. Это было тяжело. И больно. Детектив искренне не понимала, почему психотерапевт так поступила. Сколько бы она не думала об этой ситуации, она не могла придумать внятной причины, почему женщина так поступила. А еще Эмму напрягало то, что перестали появляться письма и посылки. С момента прилета Амелии больше не было ни одного письма, посылки, СМСки. Словно ничего и не было. Но Эмма не верила в это внезапное затишье. Ее интуиция подсказывала ей, что это не конец. Что-то обязательно произойдет. Поговорив с капитаном и оценив реальность угроз, она попросила двух детективов следить за Амелией и Патрисией. Оба были в штатском и потому женщины их не замечали. И пока что детективы под прикрытием докладывали, что все спокойно. Амелия работала в основном на дому, выезжала в город редко и в такие моменты старалась сразу же отправиться на работу. Родвуд же занималась своими пациентами и была не настолько осмотрительна. Она ездила по всему городу, оказывая помощь своим пациентам, когда это требовалось от нее. Этих докладов Ричард ждала с нетерпением. Хотя бы так она знала, что с женщиной все в порядке. Эмма надеялась, что скоро все это закончится. Они поймают преступницу, Патрисия вернется к Эмме, и все будет хорошо. Детектив очень хотела именно этого. Хотела быть рядом с Патрисией. Защищать ее, оберегать, любить. Просто быть рядом. Но она ничего не могла поделать с решением женщины взять эту паузу. Нет, конечно, она могла настоять, могла давить на Родвуд, могла сделать что угодно, чтобы женщина перестала мучить их обеих. Но Эмма не хотела так поступать с психотерапевтом. Ей хватало одной преследовательницы, новая ей точно не нужна. Устало вздохнув, Ричард потерла лицо руками и посмотрела на монитор компьютера, в который пялилась последние минут двадцать, не видя ни слова на экране. Брендан наблюдал за напарницей, и ему было жаль ее. А еще ему было обидно за подругу, что она так мучилась из-за Родвуд. Брендан знал, что Патрисия хорошая женщина, но то, как она поступила, не укладывалось в голове детектива. — Да позвони ты уже ей! Просто позвони и поговори, — парень не выдержал и начал говорить с горячностью в голосе и уверенным взглядом, в котором чувствовалась настойчивость. Эмма устало посмотрела на напарника. — Харис, не неси чушь. Я обещала, что буду ждать. Вот я и жду, — Эмма говорила таким же уставшим голосом, что и показывал ее взгляд. Брендан тихо заворчал себе под нос. — Ричард, а ну хватит тут себя жалеть и сопли на кулак наматывать! Ты хочешь ее? Хочешь быть с ней вместе? Ну так соберись, тряпка, и действуй! — в отделение никого не было, и капитана в том числе, и потому Брендан мог говорить так открыто и не стесняться в выражениях. Эмма стала мрачнее тучи, услышав слова друга. — Брендан не забывай, что я старше тебя, опыта у меня больше и отделаю я тебя в два счета, — Харис лишь самодовольно усмехнулся на слова напарницы. — Ну, положим, год разницы в возрасте — это не значит что ты старше меня, как и два года разницы в детективах тоже не делает тебя прям таки гуру. Так что хватит упираться и звони ей. Или поезжай к ней в офис, домой, да куда угодно. Или ты сама вернешь ее, или забудь о ней навсегда. Хватит себя мучить, — Харис, взяв папки со старыми делами, встал со своего места и вышел из отдела. А Ричард сидела и пустым взглядом смотрела прямо перед собой. В словах напарника был смысл, и Эмма, посмотрев на себя со стороны, поразилась тому, насколько мягкой она стала рядом с Родвуд. Нет, женщина не считала это чем-то плохим, но все же в некоторых моментах надо быть жестче. Тряхнув головой, детектив решительно достала свой мобильный и набрала смс. «Привет. Нам надо встретиться. Когда ты будешь свободна?» Несколько секунд поколебавшись, Эмма нажала кнопку отправить и, тяжело сглотнув, отложила телефон на стол. Сердце билось как сумасшедшее в ожидании ответа психотерапевта. Ответа не было достаточно долго, чтобы Эмма уже успела пожалеть о своем опрометчивом поступке. Но, когда детектив уже начала думать, что женщина ей не ответит, телефон оповестил о новом сообщении. Быстро схватив телефон со стола и разблокировав, его Эмма прочла ответ от Патрисии. «Привет. Я буду свободна только в среду после обеда. Раньше никак, прости. Тебя устраивает это время?» Эмма выдохнула и слабо улыбнулась. Два дня. Осталось ждать всего два дня. «Меня устраивает. До встречи» Эмма быстро напечатала ответное смс и отправила его женщине. Выдохнув, Ричард решила, что пора собираться домой. Осталось пережить две ночи и полтора дня, и они увидятся с Патрисией. И тогда уже будет точно понятно, что будет ждать их в дальнейшем. Или Патрисия даст им шанс, или же они расстанутся, не успев даже толком начать отношения. Но уж лучше так, чем неизвестность. Выключив компьютер и взяв свои вещи, Эмма вышла из отдела с надеждой на то, что все наладится и они будут вместе.