Он

      Был холодный осенний день. Облака спрятали за собой и давно уже не показывали людям солнечных теплых лучей. Листья уже все опали и были унесены ветром в только ему известном направлении. Все время лил дождь, выходить на улицу из дома или с работы, или откуда-то еще совершенно не хотелось из-за этой мерзкой погоды.       Святослав сидел на подоконнике и долго смотрел на серое небо, периодически тяжело вздыхая. Вдруг он услышал какое-то шевеление и заставил себя повернуться в сторону кровати, на которой лежал Ник. Все-таки где-то в глубине души голубоглазого еще теплилась надежда на то, что шатен очнулся. Но нет. К сожалению, он все также неподвижно лежал на кровати. Две чертовых недели он лежал в этой больнице в коме и вообще не подавал признаков жизни, а Свят мог лишь только смотреть на это, надеясь увидеть, как открываются глаза Киоссе, но этого все не происходило. — Ты давно тут? — спросил, зашедший в палату, Владислав. Он положил ладонь на плечо друга, который, как ему показалось, даже не заметил, как брюнет вошел к ним в палату. Свят слегка дернулся, давая понять, что парень оказался прав, и обернулся. — С вечера… — ответил парень, вздохнув. — Ел хотя бы? Может чего-нибудь принести? — обеспокоенно спросил парень. Он действительно переживал, но переживал не только за Никиту, но и за Святослава. Тот очень изменился после случившегося. — Спасибо, я не голоден, — голубоглазый пожал плечами. Его взгляд был пуст и бессмысленен. — Знаешь, Свят, — Рамм сел рядом с блондином, скинув его ноги с подоконника, — я, может, не самый хороший друг и, прямо скажем, психолог из меня херовый, но… Никита выкарабкается. Всегда выкарабкивался, он сильный. Главное верить в это, верить в него и ждать Все непременно будет хорошо.       Они перевели взгляд на Киоссе, будто ожидая какого-то чуда, но его не происходило… — Его мама сегодня опять приходила… — начал Свят, кусая губы, — кажется, вечный оптимизм у нее в душе тоже угасает. Она не особо уже верит, что все вернется в прежнее русло… — Как она, кстати, отреагировала на вас? — Не знаю. Я сказал ей вчера, что мы встречаемся, но сейчас это не имеет для нее никакого значения, пока он в коме. Главное, чтобы он… чтобы он выжил… — Святослав закрыл слезящиеся глаза.       Ему было очень плохо даже от мысли о том, что Никита… что его Ники может не прийти в себя никогда. Что он никогда не увидит эти глаза, не почувствует нежные мягкие губы на своих губах, никто не прижмется к нему от страха во время просмотра очередного ужастика. Он не услышит тихого сопения рядом с собой, не сможет погладить нежную кожу, не услышит его мелодичный голос…       От мыслей об этом парню стало только хуже, и он потел лицо руками. — Ты в порядке? — спросил Влад, приобняв друга за плечи, но тот только неопределенно пожал ими. — А сам как думаешь? — тихо выдавил он. И они замолчали. Они долго молчали в тот вечер, слушали ритмичный писк аппаратов и думали каждый о своем, но мысли непременно пересекались на шатене, что лежал на кровати, подключенный к разной технике.       Вдруг аппарат противно запищал т линия, показывающая биение сердца Киоссе, стала практически прямой. Заметив это парни резко выскочили из палаты и стали звать на помощь, искать врача… Медсестры и врачи среагировали очень быстро и забежали в палату, не пуская рвущихся туда ребят. Те могли лишь только наблюдать через окошко за тем что происходит, но ничего не понимали. Оба они рвано дышали, страх сковывал тела и затмевал разум, как бы они не старались успокоиться. Сердца бешено бились, чуть не выпрыгивая из груди. Влад и Свят пытались успокоиться, но ничего не получалось. Блондин ходил из стороны в сторону, а брюнет стоял у окошка и наблюдал, боясь услышать самые страшные в этот момент слова — время смерти… Но вот врач вышел из палаты, посмотрел на обеспокоенных парней, и сказал: — Можете пройти к нему, все уже в порядке…