Лунное серебро

Блуждать по граням собственного безумия — не так страшно, как это представляется. Фантазии позволяют забыться, отрешиться от всего, не думая о реальности, об условностях, о самом себе — вокруг лишь прекрасный мир, неизвестный и манящий, так похожий на сон. И к кошмарам со временем тоже можно привыкнуть: они однотипны, часто повторяются, а причиняемая ими боль — уже знакома и пережита не раз. Куда страшнее оказаться самим собой и принять все то, что с тобой произошло за время беспамятства. Почувствовав на себе поцелуи Бьякурана и ощутив, наконец, силы снова сопротивляться им, Хибари рванул в реальность, готовый драться, отстаивать все, что осталось от чести, и умереть. Мужчина не ожидал оказаться в объятиях совершенно незнакомого человека. Мысль о том, что Бьякуран готов поделиться своей игрушкой, огненной лавой опалила сознание Кеи, швырнула его вперед. Кея оттолкнул незнакомца и метнул угрозу Бьякурану, который наверняка был где-то поблизости и наслаждался представлением. Тогда-то Хибари и узнал, что кроме физических страданий и унижения, есть и такие муки, которым сложно подобрать название. Новый хозяин замка, убивший Бьякурана, видел пленника прежнего короля в таком унизительном положении, что Хибари было стыдно просто глаза на него поднять. Этот Мукуро, если верить его словам, сам ухаживал за Кеей, мог разглядеть каждую отметину, оставленную Бьякураном. Он видел, в какое ничтожество, послушное и пресмыкающееся, был превращен Хибари, быть может, он не раз воспользовался беспомощностью Кеи. «Ты не пленник», — так Рокудо Мукуро, новый правитель страны, сказал Хибари, но мужчина не мог поверить этим словам. Слова о любви короля к нему тоже больно царапали Кею, потому что он им не верил. Рокудо Мукуро желал того же, что и Бьякуран, ему нужна была послушная кукла для развлечений, разве что Мукуро заполучил уже обработанную заготовку и подчинял Хибари наигранно ласковым отношением. Кея не желал попадаться на эту уловку. В выделенной ему комнате было удивительно уютно. Подготовленные для Хибари вещи казались мягкими и удобными, из окна открывался прекрасный вид, отсутствие решеток приятно ласкало взгляд. Хибари настежь распахнул тяжелые створки и уселся на подоконнике, не обращая внимания на высоту. Свежий ветер ласкал побледневшее за время плена лицо, все еще слабые и дрожащие руки постепенно наливались силой. Эти стены не могли удержать Хибари — это единственное, о чем сейчас мог думать Кея. — Извини за вторжение, — нежный мелодичный голос прервал размышления Хибари и заставил его резко развернуться, едва не навернувшись с подоконника. В комнату вошла красивая девушка. Она была одета просто, пусть и по-своему изящно, однако удивительное сходство с Мукуро не позволяло принять ее за служанку. Хибари поднялся, чувствуя себя неловко перед сестрой короля, но Наги лишь застенчиво улыбнулась. — Я рада, что ты наконец пришел в себя, — мелодично сказала она. Ее голос звучал, как сотня маленьких хрустальных колокольчиков, искренняя улыбка и прелестный румянец располагали к себе. Хибари не мог опасаться этой девушки, она словно бы околдовывала своей добротой и участием. — Мы с братом старательно скрывали тебя от всех, надеясь, что ты сможешь вернуть разум. И вот чудо свершилось, я так счастлива! Мукуро весь день сегодня словно на крыльях летает, он так к тебе привязался, что соглашался вершить государственные дела только в твоем присутствии. — Ваш брат занимался здесь делами? — изумленно спросил Хибари, которому стало не по себе. — Он надеялся, что разговоры о государственном благе смогут расшевелить того, кто так отчаянно желал добра своей стране, — улыбнулась принцесса. — Кроме того, ты так сильно пленил сердце моего брата, что он не мыслил ни единого мгновения без тебя. Не впускал даже слуг, сам служил верной сиделкой. Признаться честно, он даже за мной в свое время так старательно не ухаживал. Надеюсь, ты не причинишь ему боли, Кея? — в голосе принцессы не появилось ни намека на угрозу, но по телу Хибари внезапно появились мурашки. Он вдруг подумал, что даже если Мукуро и в самом деле бескорыстно лечил его, чувства короля неотвратимо затягивали на шее пленника новую удавку. А дождавшись ухода принцессы, Хибари начал стремительно собираться. Не сказать, что здесь было так много вещей, которые он мог бы счесть своими, но оставленное Бьякураном в качестве трофея снаряжение забрать следовало. Хибари направился в Трофейный зал, в котором часто бывал с Бьякураном, когда прежнему королю хотелось признания собственных подвигов. Оружие все еще было там, нетронутое, лишь размещенное под прочным стеклом. Кея дрожащими руками вытащил верные тонфа, прижал их к себе. — Они принадлежали тебе? — голос Мукуро застал Кею врасплох, но тот лишь сильнее сжал верное оружие: мужчина в любом случае не собирался сдаваться без боя. — Я все никак не мог понять, что это такое и почему находится здесь… — Я хочу покинуть замок, — резко ответил Хибари, не собираясь отвечать на очевидные вопросы. — Я не стану тебя задерживать, — грустно ответил Мукуро, а потом слегка сжал напряженные плечи Кеи. — Но мне жаль, что ты так и не смог мне поверить. От этого тона Хибари стало немного не по себе, но он решительно направился к выходу, пока согласие короля было еще действительно. — Что ты ему сказала? — грустно спросил Мукуро у сестры, провожая взглядом удаляющегося Кею. Лучший конь, лучшие одежды — всадник, только покинувший замок, был прекрасен, и сердце Мукуро разрывалось от отчаяния. — Он сказал мне, что уедет, после того, как ты к нему пришла. — Он уехал бы в любом случае, — безмятежно отозвалась Наги и ласково сжала руку брата. — Но теперь он не сможет не вернуться.