До бесконечности и дальше

Однако сразу отправить сообщение не получилось. К кабинету подошел преподаватель и впустил нас внутрь. Но после этого он снова куда-то удалился, так что Хим торопливо напомнила, присаживаясь позади меня: — Скорее отправляй сообщение, пока не растеряла всю решимость. Но я была не из тех, кто отказывается от своих слов. Без малейших колебаний я достала телефон и набрала: «Я сделала выбор, и он не в твою пользу. Прости. Все кончено. Делай, что хочешь. Мне плевать на тебя. Прощай» Вот так. Именно эти слова желал бы услышать от меня Маттео в адрес Симона. Он бы обрадовался, узнав о сообщении. Я уже собиралась отправить его, но тут вернулся учитель и начал урок. Я, не глядя, нажала необходимые кнопки, и скоро послание разрыва уже было в пути. Почему-то сердце мое отчетливо екнуло при отправлении сообщения. Но это в принципе уже не было так важно. Мне следовало почувствовать себя свободной. Однако все чувства почему-то сводились к банальной усталости. День в школе прошел спокойно, а по приходе на роллердром меня тут же поймал Гастон. Предварительно обняв и поцеловав в щеку Нину, он холодно заявил: — Луна, давай отойдем. Есть разговор. Поняв, что речь, скорее всего, пойдет о Маттео, я кивнула. Тем более, что сейчас у меня определенно было, чем порадовать парня своей подруги. Ведь мы с Симоном больше не пара. Хотя, что странно, тот так и не ответил на мое сообщение о разрыве. Наверное, решил, что это уже бессмысленно. Мы с Гастоном присели за ближайший столик. Молодой человек почему-то вдруг достал из кармана телефон Маттео, продемонстрировал мне какое-то сообщение на его экране и спросил: — Что это? Взглянув на дисплей, я обмерла. Это же то сообщение, которое я послала Симону сегодня днем! Господи, как оно оказалось в телефоне Маттео?! Это невозможно объяснить! Если только… — Боже! — охнула я и торопливо полезла в карман за собственным телефоном. Дрожащими пальцами разблокировав его, я открыла последние отправленные сообщения. О, нет! Я, действительно, отправила послание о разрыве не Симону, а своему любимому! Господи, только не это! Теперь он уверен, что я выбрала своего друга! Подумать страшно, как это отразилось на эмоциональном состоянии итальянца! И как теперь объяснить все Гастону?! Да уж, я определенно влипла! Влипла по самое не могу. Теперь понятно, почему мне никто не ответил на то сообщение. Наверняка, Маттео было слишком больно для этого. А Гастон, похоже, был настроен серьезно. Буквально прожигая меня взглядом, он заявил: — Я задал вопрос. У тебя есть десять секунд на то, чтобы объяснить мне это. Или я собственноручно возьму своего друга за шкирку и увезу обратно в Оксфорд, чтобы ты больше не могла играть с его чувствами. — Нет! — в ужасе воскликнула я. — Прошу, не делай этого! Я только-только обрела надежду на наше с ним воссоединение! Умоляю, не отбирай у меня ее! — Странно же ты пытаешься все вернуть, Луна, — покачал головой Гастон. Знаешь ли, подобные сообщения тебе не сильно помогут. — Знаю. И я не собиралась отправлять его Маттео. На самом деле оно предназначалось Симону. Как видишь, я все-таки сделала выбор, и… — И я знаю, что этот выбор правильный! — закончил вдруг за меня подошедший незаметно Симон. Он уселся рядом со мной и крепко чмокнул меня в щеку. К горлу моему от этого жеста подступила тошнота, и я отпрянула от друга. Но тот, очевидно, не понял намека, поэтому улыбнулся и пояснил: — Ко мне подходил Маттео. Сказал, что именно меня ты выбрала, любовь моя. Счастлив, что ты приняла верное решение! Я, молча, перевела взгляд на Гастона. Тот посмотрел на нас с плохо скрываемым отвращением, а затем, просто поднялся и ушел к Нине. Господи, нет! Я должна была все ему объяснить! Он ведь не увезет моего возлюбленного на самом деле, правда?! Нет, конечно же, нет! Место Маттео здесь, в нашей команде. С нами. Со мной. — Как же я рад, что ты выбрала меня! — все никак не мог успокоиться Симон. И, при виде этого поистине детского восторга на лице приятеля, я не смогла отказаться от своих слов. Почему-то мне вдруг стало жаль его. На месте друга я как будто увидела трехлетнего ребенка, и заявить сейчас, что между нами все кончено… Это было бы все равно, что отнять у него любимую игрушку. Честное слово, мне очень хотелось послать Симона куда подальше. Но просто язык не повернулся. Вместо этого я вздохнула и все-таки позволила ему себя обнять, борясь с дурнотой. Очень странно. Когда мы с этим парнем были просто друзьями, такие объятия были для нас обычным явлением и не вызывали плохих чувств. Конечно, и хороших от них больше не становилось. Я воспринимала обнимашки, как нечто обязательное, по долгу дружбы, и не чувствовала совсем ничего. Однако с того времени, как мы с Симоном стали парой (ну, если точнее, то просто жалкой пародией на пару), я стала смотреть на такой тип физического контакта совсем иначе. И это было мне неприятно. Я понимала, что дело в Маттео. Мое сердце слишком любит его, чтобы допустить прикосновения другого молодого человека к телу. Понимала. Но открыто признаться другу в этом не могла. Вот и терпела, насколько хватало сил. — Я так рад! — причитал Симон. — Слушай, может, сходим в кино? А, если все пройдет хорошо, может, ты позволишь себя… ну… поцеловать? От последнего вопроса меня едва не вывернуло наизнанку. Я инстинктивно выпуталась их объятий парня и отодвинулась от него, как можно дальше. Заметив мое позеленевшее лицо, он торопливо сказал: — Хорошо-хорошо, ладно. Я понял. Буду ждать столько, сколько потребуется. Понимаю, ты еще не забыла Маттео. Но не волнуйся. Пройдет какое-то время — и мои поцелуи уже не будут вызывать у тебя отвращения. Честно говоря, я в этом сильно сомневалась, но спорить не стала. Какой смысл? Все равно уже сегодня вечером я скажу своему другу правду. О том, кому на самом деле предназначалось то сообщение. О том, кого я люблю. И о том, что между нами все кончено. Обязательно скажу. Но не здесь. Сейчас мне нужно увести своего друга подальше от роллердрома. Не ровен час, наше проявление совсем не дружеских отношений увидит Маттео. Поэтому я надела на лицо самую милую из всех своих улыбок и сказала: — Спасибо, что понимаешь меня. И да, я с удовольствием сходила бы в кино. Пойдем прямо сейчас. Тогда, может быть, именно сегодня ты меня и поцелуешь.