До бесконечности и дальше

На тренировке все внимательно следили за моими роликами — переживали, как бы не отказали тормоза. А я в это время тщетно пыталась выяснить, кто все-таки поймал Амбар. Даже, на свой страх и риск, спросила у Маттео: — Слушай, я знаю, ты на меня злишься, но не тебе ли я обязана жизнью? Однако возлюбленный снова сделал вид, что не слышал, хотя и не сводил с меня взволнованного взгляда на протяжении всей тренировки. По крайней мере, это доказывало, что ему не все равно. А получить ответ мне так и не удалось. И никто, казалось, не знал его. Ни Симон, ни Рамиро, Ни Хим, ни Ям — никто. Именно поэтому я решила поговорить дома с Амбар. Уж она точно знает, кто поймал ее за руку. Да и выяснить, с чего вдруг такие выходки, тоже нужно. Однако прежде, чем зайти в дом, я была вынуждена терпеть объятия Симона, который очень испугался за меня. — Никак не могу поверить, что ты в порядке! — причитал парень, обхватив меня руками. — Если бы Амбар удалось испортить тормоза… -… я могла получить серьезную травму, — закончила за него я, борясь с приступом дурноты, вызванным объятием друга. — Хулиана мне говорила. — Господи, как я испугался, когда узнал! — выдохнул Симон. — Прошу, Луна, один поцелуй! С этими словами, мексиканец потянулся, было, ко мне, и я инстинктивно отшатнулась. Отвращение возросло десятикратно. Нет, никто, кроме Маттео, больше не коснется моих губ! — Прости, — ответила я. — Не могу. — Пожалуйста! — взмолился мой друг, прижимая меня к себе крепче. — Мне это очень нужно сейчас! Но желчь уже заполнила рот, поэтому я вырвалась и убежала, спрятавшись за домом, возле кустов. Меня стошнило. Еще раз. И еще. Я добрых полчаса корчилась, поливая рвотой стриженый газон на территории дома. Только минут через сорок мне удалось подняться и, пошатываясь, заползти в дом. Благо, по пути к кухне мне никто не встретился. Я добрела до мойки, прополоскала рот и вытерла полотенцем холодную испарину со лба. — Луна! — окликнула меня мама, когда я вешала это самое полотенце на место. Моника Валенте стояла в дверях с самым озадаченным видом. После приступа меня все еще трясло, поэтому я поспешила присесть, не желая демонстрировать свое состояние, и, как ни в чем ни бывало, поздоровалась: — Привет, мам. — Что с тобой? — напряглась та. — Ты бледная. Честное слово, в такие моменты я невольно жалела о том, именно эти суетливые и чересчур наблюдательные люди! Нет, конечно, они — хорошие родители, но эта их забота… — Все хорошо, — ответила я, стараясь говорить ровным голосом. — Просто немного устала. Мама скептически изогнула бровь, но от дальнейших расспросов меня спасло, смешно сказать, появление Амбар. Блондинка буквально влетела на кухню и спросила: — Я не ослышалась?! Луна здесь?! Заметив меня, девушка подошла ближе. Глаза ее метали молнии, волосы были всклокочены, а красивое лицо перекошено от ярости. Впервые я увидела Амбар такой, какой она была, без маски гордой и непреступной леди, без напускного волнения и натянутой на лицо улыбки. В эти мгновения мне, действительно, стало страшно, потому что блондинка производила впечатление не совсем психически-здорового человека. Я даже невольно подумала, что надо было чем-то вооружиться, поскольку эта девушка, похоже, была способна на убийство. Но нет. Она просто нависла надо мной, уперев руки в бока, и заявила: — Никогда тебе этого не прощу! — Чего именно, Амбар? — устало вздохнула я. — Того, что тебе не удалось нанести мне увечья? Или того, что за это тебя выгнали из роллердрома? Ты сама во всем виновата. — Помолчи! — взвизгнула она. — Я всегда знала, что твое появление не к добру! Ты лишила меня моего законного места, отняла парня, поклонников — украла всю мою жизнь! Но тебе и этого показалось мало! Ты отобрала дом моей крестной и теперь содержишь меня, словно нищенку, которую жаль выбрасывать на помойку! Но вот, что я тебе скажу: мне не нужны твои жалкие подачки, и ты никогда не заставишь меня пасть перед тобой ниц! — Знаю, — поспешно заверила ее я. — И не жду этого, поверь. Послушай, все совсем не так. Я продолжаю оплачивать твои расходы вместо Шерон, чтобы ты могла жить, как раньше. Я хочу оставить тебе хоть что-то от прежней жизни. Пойми: я не выбирала свое прошлое и не думала, что окажусь Соль Бенсон. Тогда, с самого начала, я тоже не хотела ничего у тебя красть. Не моя вина, что на соревнования стали посылать меня, а не тебя. И никто не виноват в том, что между мною и Маттео возникла любовь. Так неужели ты не можешь понять? А как же слова про сестру?! Неужели они для тебя ничего не значат?! — Ты — наивная дура! Они и раньше ничего не значили! Я просто пыталась усыпить твою бдительность. И все сложилось бы безупречно, не поймай меня за руку наш Маттео! — Что?! Так это он тебя схватил?! — А ты не знала?! Да, это был он! Мой бывший парень поймал меня, защищая девушку, к которой когда-то ушел! Это было бы даже смешно, если бы не было так грустно! А теперь из-за тебя и твоего верного пса, Маттео, я не только не могу войти в «Джем энд Роллер», но и лишилась своих подруг! — Честно говоря, Амбар, мне твое наказание тоже кажется слишком суровым. Запрещать Дельфи и Жасмин с тобой общаться — это перебор. Я даже попробую поговорить с Хулианой, чтобы она смягчила это… — Ах, боже мой, она попробует! Да не нужны мне твои разговоры! Я хочу только одного: чтобы ты исчезла из моей жизни! Навсегда! Лучше бы тебя вовсе не было на свете! — Так вот, чего ты добивалась, пытаясь сломать тормоза на моих роликах! Чтобы я покалечилась или разбилась насмерть! — Второй вариант будет более предпочтительным для нашей семьи! С этими словами, Амбар круто развернулась и в гневе вылетела на кухню, задрав нос к потолку. Мама шокировано посмотрела ей вслед, а потом спросила у меня: — Что это было, Луна? — Ничего особенного, — отмахнулась я. — Просто Амбар пыталась сегодня испортить тормоза на моих роликах, и за это ее отстранили от роллердрома. Тут только до меня дошло, что спас меня все-таки Маттео. Господи, да я сейчас взлечу! Неважно, что мама в ярости. Плевать, что Амбар желает мне смерти. Главное — для возлюбленного я по-прежнему что-то значу! Может, он все еще любит меня? И, под акомпанимент гневных отповедей Моники Валенте, я радостно рассмеялась. Очень хотелось пуститься в пляс, но останавливали последствия приставаний Симона. И все же глупая улыбка на моем лице говорила гораздо больше.