До бесконечности и дальше

— Ты уверен, что все получится? — в сотый раз переспрашивала я. Дело было утром следующего дня. Я собиралась в «Блейк», а Гастон пролез ко мне через окно, чтобы поддержать. Вопреки всем убеждениям Хим, я понимала, что вряд ли справлюсь с воплощением ее плана в жизнь. — Не бойся, — успокаивал меня Гастон. — Все ты сможешь. — Но я никогда раньше так не делала! — возразила я. — Во всяком случае, умышленно. — Все будет хорошо, — не отступал молодой человек. — Ты справишься? — Я, вообще, не уверена, что правильно поступаю… — А нам не нужно делить поступки на правильные и не правильные. Мы просто должны идти к той цели, которую преследуем. Симон, вот, не задумывается, когда причиняет тебе боль, врет в глаза твоим родителям или подсылает своих людей, чтобы те на тебя повлияли. А раз так, придется отвечать такими же выпадами. Я понимала, что мой соратник прав, но все равно жутко нервничала. Ведь план Хим оказался до того необычным, что поначалу мы пришли в ужас. Я должна было помириться с Симоном, но, при этом, как можно чаще доводить его, чтобы он сам меня бросил. Может, хотя бы тогда парень не захочет иметь со мной ничего общего. Во всяком случае, это давало нам шанс на то. Что Маттео не пострадает. И это же позволяло выяснить, способен ли мексиканец в принципе опуститься до физического насилия. — Но я совершенно не представляю, как себя вести — воскликнула я. — А вдруг мои неумелые попытки вынести Симону мозг заставят его только сильнее загореться, в своем стремлении завоевать меня?! — Не заставят, — отмахнулся Гастон. — И ты так не напрягайся. Все, что от тебя требуется, — пара прилюдных шуток в адрес твоего парня и активирование «режима блондинки». — Что? — не поняла я. — Ну, бытует мнение, что девушки, родившиеся со светлыми волосами очень глупы. Говорят, их могут терпеть лишь самые терпеливые парни. — Судя по Амбар, этого не скажешь, — заметила я. — Точно, — рассмеялся Гастон. — Однако я тебе так скажу: блондинка — это не цвет волос. Это диагноз. Причем, пожизненный. Достаточно просто поговорить с Жасмин, чтобы убедиться в моей правоте. — Что ты хочешь сказать? Я должна прикидываться дурочкой? — Именно. Делай вид, что не понимаешь ни одного слова Симона. Он привык общаться с тобой, а не с копией Жасмин. Пара дней такого мучения — и твой приятель сам даст тебе от ворот поворот. — Угу. Значит, изображать из себя идиотку. Что ж, попробую. А вдруг я слишком его разозлю? — Что ты имеешь в виду? — Ну, вдруг Симон настолько выйдет из себя, что начнет распускать руки? — Об этом не волнуйся. Я лично прослежу за тем, чтобы никто тебя не тронул. И Маттео намекну. — Вот, его сюда впутывать не надо! Мы весь этот цирк ради него и затеваем. Если он попробует за меня вступиться, Симон непременно кинется в драку. — Луна, ты ведь знаешь своего возлюбленного. Он не останется в стороне, в любом случае. Если увидит, что тебя кто-нибудь тронул… — Знаю. Хорошо. Ладно. Я поняла. Ты прав. — Не бойся. Ты в полной безопасности. Я обещаю. Чтобы показать свою поддержку, Гастон обнял меня прежде, чем вылезти обратно, в окно. Вряд ли мои родители поняли бы, выйди я из комнаты утром в сопровождении незнакомого им парня. Конечно, интересно было бы увидеть их лица. Но, думаю, лучше не экспериментировать. Еще расскажут все Симону. А ведь тот — не дурак, сразу все поймет. — Не волнуйся, — в очередной раз повторил Гастон, прижимая меня к себе. Я спрятала лицо на его груди и тихо ответила: — Да. Но тебе сегодня предстоит не менее тяжелое испытание. Наверное, трудно вести себя, как обычно, зная, что твоя девушка перешла на другую сторону? — Не знаю, не пробовал, — хмыкнул Гастон. — Вот, сегодня и пойму. — Если нужна будет помощь и поддержка… — Я тебя тогда найду. Все, мне пора. Встретимся в «Джем энд Роллер». С этими словами, он выпрыгнул в окно и ловко пробрался по ветке дерева, к самому стволу. Я же вышла из комнаты и спустилась в столовую. Завтрак уже был накрыт, а рядом, переминаясь с ноги на ногу, стоял папа. Какая неожиданность! Не подходил ко мне весь вчерашний день, а теперь так виновато смотрит в пол. Холодно кивнув ему в знак приветствия, я села за стол и взяла вилку. Есть не хотелось, но ведь нужно было на что-то отвлечься, чтобы не сверлить отца взглядом. — Привет, — робко начал Мигель Валенте. — Как ты? — Нормально, — бросила я, не отвлекаясь от омлета. — Брось, дочка, неужели ты все еще злишься? — поморщился отец. — А на что я должна злиться? — Ну, на то, что мы собираемся запретить тебе общаться с Маттео. Так. Приплыли! — Значит, вы верите Симону больше, чем мне?! — буквально прорычала я, стиснув вилку и нож так, что побелели костяшки пальцев. — Вовсе нет, — покачал головой папа. — Но мы верим своим глазам. Было заметно, что ты до беспамятства влюблена в своего Маттео. Но такая любовь и приводит к катастрофам. Ты страдала из-за него, ты плакала. А теперь готова разругаться с лучшим другом и даже с родителями только для того, чтобы быть с ним. Это ненормально. — Ненормально?! — вскричала я, отшвырнув приборы. — А со стороны Симона было нормально распускать руки?! — Что ты имеешь в виду? — опешил Мигель Валенте. — То, что имею — отрезала я. — Чтобы ты знал, Симон тоже не без греха. В тот день, когда Маттео вернулся, он набросился на меня и ударил головой о шкафчики так, что я едва не потеряла сознание! — Всего то? — удивился мой отец. — Можно подумать, вы с ним раньше не целовались! Вот, если бы он тебя ударил или полез под юбку… — Рискнул — был бы уже мертв! — огрызнулась я. — Маттео ему и за тот поцелуй чуть голову не снес. И ты, по-моему, меня не слышал! Из-за Симона я могла получить сотрясение мозга, и… — А вот и нет, — покачал головой мой приемный отец. — Почему он на тебя набросился? — Потому что я собиралась поцеловать Маттео. Но какая разница?! Ведь… — Есть разница. Ты вешалась на шею другому парню — вот у Симона и не выдержали нервы. Это нормально. Во всем виноват твой Маттео. Точнее, твоя слепая любовь к нему. Я едва не закричала от бессилия. Да что же это такое?! Мексиканец как будто зомбировал моих родителей! Впрочем, как и Нину. Что у него за дар такой?! И папа сейчас, похоже, сам не понимает, что за чушь несет. Он полностью повторяет то, что на его месте сказал бы Симон. Этот парень словно подчиняет своей воле всех, с кем общается. Да что же такое происходит, а?! — В общем, так! — взвилась я, став на ноги. — Мне это надоело! Я люблю Маттео и буду с ним! И вы с мамой уже не имеете права что-то мне запрещать! — Имеем! — закричал Мигель Валенте. — Мы тебя вырастили и все делаем ради твоего же блага! Ты нам потом еще спасибо скажешь! — Да неужели?! — изогнула бровь я. — Ну, сейчас я скажу немного другое. Катитесь-ка вы обратно, в Мексику! В бессрочную командировку! — Ты смеешь нам приказывать?! — Юридически вы с мамой работаете на семью Бенсон. А я — единственная прямая наследница. И уже совершеннолетняя. Так что да, смею. — Тогда мы увольняемся! — А если вы увольняетесь, то можете ехать на все четыре стороны! — Мы никуда не поедем! Здесь наша дочь, которая еще нуждается в опеке! — Да идите вы, со своей опекой, куда подальше! Я не собираюсь терять любимого человека из-за вашей нелепой прихоти! — Я сказал: ты больше не будешь общаться с Маттео! — Да?! И что же вы сделаете?! Запрете меня дома?! — Запрем! С сегодняшнего дня я буду сам возить тебя в «Блейк» и забирать оттуда! И больше никакого роллердрома! Это место на тебя дурно влияет! А Симон будет приходить к нам по вечерам и говорить с тобой, чтобы ты забыла о своем итальянце! Несколько секунд мы сверлили друг друга гневными взглядами. Все, хватит с меня церемоний! — Я не сяду в твою машину! — заявила я, наконец. — И ты меня не заставишь! После этих слов я просто схватила рюкзак и выскочила из дома. Тино еще не заводил машину, и мне удалось беспрепятственно выбежать за ворота, глотая предательские слезы…