До бесконечности и дальше

Мои опасения, впрочем, оказались беспочвенными. Отец Маттео, хоть и вел себя поначалу строго, уже через несколько минут оттаял, успокаивая меня и обещая, что решит все вопросы. — Ты больше не будешь иметь с ними ничего общего, деточка, — заверял он. — У меня есть друг в Мексике. Я договорюсь, и они аннулируют твое удочерение, оставив тебе, тем не менее, старую фамилию. Ведь ты привыкла, что твое имя — Луна Валенте, а не Соль Бенсон, правда? Я кивнула. — Значит, так и будет, — сказал Анхелло Бальсано. — Не бойся. Теперь ты под надежной защитой. Мы долго сидели в гостиной их дома. Маттео и его отец держали меня за руки, успокаивая и убеждая, что решат все проблемы. И впервые за долгое время я почувствовала себя дома. Не в месте, с которым меня связывало прошлое, а, действительно, дома. Наверное, это был первый раз в жизни, когда я так себя чувствовала. В Канкуне мне почему-то все время было не по себе. Конечно, со временем я полюбила этот город и даже не хотела оттуда уезжать. Но это все было не то. Потом, в особняке Бенсон я вроде как почувствовала нечто родное. Но прошлое слишком давило и мешало проникнуться к особняку любовью. Только здесь меня накрыл полный покой, уют и тепло. Возможно, это было из-за атмосферы в доме или из-за самого дома. Ведь он понравился мне еще до того, как я познакомилась с его обитателями. Несмотря на то, что здесь жила семья известного дипломата, дом не выглядел вычурным или чересчур роскошным, к коим относился особняк семьи Бенсон. Дом же Бальсано представлял собой неброский трехэтажный коттедж из камня с текстурой дерева. Соответственно, цвет он тоже имел коричневый. Крыша была покатой, выполненной из темного металла. Коттедж не окружал высокий забор, как особняк. Вся защита ограничивалась невысокой живой изгородью. Но при этом дом внушал мысль о безопасности и надежности. Внутри было тепло, светло и уютно. Белые обои на стенах просторной гостиной, коричневый паркет, бежевые диваны, кресла и множество разноцветных подушек. И цветы. Их аромат накрыл меня с головой, едва мы с Маттео вошли. Самые разные и самые приятные запахи прямо-таки витали по всему дому. Может быть, поэтому мне стало так спокойно здесь. Непонятно только, кто следит за всеми этими цветами. Может, сеньора Бальсано? А есть ли она в принципе? Маттео никогда не говорил о своей матери — только об отце. Да и я пока вижу только самого парня и Анхелло. Может, за состоянием цветов следит прислуга? Хотя, не знаю, потом спрошу. Еще немного поговорив с нами, сеньор Бальсано сказал: — Сейчас я должен немного поработать, а ты, деточка, пока располагайся. Поживешь здесь столько, сколько сочтешь нужным. Мне будет даже приятно от твоего присутствия. Антонелла! Последнее слово он выкрикнул, повернув голову в сторону бежевой двери, расположенной слева от меня. Через минуту за ней послышались шаги, а потом моему взору предстала первая женщина, которую я увидела в этом доме. На вид ей было около пятидесяти. Пухленькая, румяная и приземистая — она невольно внушала симпатию, а ласковая улыбка и добрые глаза только подтверждали это. Гладкие темные волосы собраны в узел на затылке, подчеркивая миловидное и еще совсем не старое лицо. Одета женщина была по форме: в черное платье и белый передник. — Луна, это наша экономка, Антонелла, — представил нас друг другу сеньор Бальсано. — К ней ты можешь обращаться, если тебе что-то понадобится. Она буквально вырастила Маттео, поэтому справится. — О, а ты — та самая Луна, верно? — тепло улыбнулась мне прислуга. — Девушка, из-за которой наш мальчик отказался ехать в Оксфорд. Это могло прозвучать, как обвинение, если бы не улыбка и ласковая интонация. А так я, честно говоря, несколько опешила, не зная, как отнестись к этому заявлению. Но тут меня выручил Маттео, воскликнув: — Брось, Антонелла! Ты ведь сама не больше меня хотела, чтобы я уезжал! — Ничего не знаю, — добродушно подмигнула моему парню женщина. — Ухватился-то ты не за меня, а за нее. Я же не могла сдержать счастливой улыбки. Осознание того факта, что мой возлюбленный пошел против семейной традиции ради меня, согревало мне душу. Конечно, это было эгоистично — ведь он поставил крест на своем будущем. Но я точно знала, что не смогла бы прожить без него. — Да, мой сын прервал семейную династию известных дипломатов, — добавил Анхелло. — Но зато у него есть нечто гораздо более ценное: Любовь всей жизни. В свое время, я сделал неправильный выбор, а вот Маттео оказался мудрее. И смелее. — Вы поэтому позволили ему забрать документы из «Оксфорда»? — поинтересовалась я. — И поэтому тоже, — кивнул тот. — Я видел, как мой мальчик страдает без тебя, Луна. А какой родитель позволит ребенку так мучиться? И тут кое-кто напомнил мне о том, как я сам когда-то оказался перед таким же выбором. С этими словами, он кивнул в сторону смутившейся Антонеллы. Да уж, очевидно, эта женщина — не просто экономка в доме Бальсано. Нет. Она больше похожа на давнего друга семьи. Нужно будет спросить Маттео, кто такая эта прислуга. Что-то мне подсказывало: при ней эту тему лучше не поднимать. — В тот момент, я и понял, что не хочу такой судьбы для Маттео. — продолжил глава семьи. — Не хочу, чтобы он всю жизнь корил себя за то, что не сумел противостоять воле родителей. Я корил, и очень долго. Пока не… в общем, просто долго. Не могу допустить, чтобы сын повторял мои ошибки. Поэтому-то я и разрешил ему забрать документы, передав их в Буэнос-Айрес. Благо, мальчик у меня умный — в этом университете его с руками оторвали. И Гастона тоже. Для меня, пожалуй, не стало сюрпризом ни то, что моего парня легко взяли в университет, ни то, что Анхелло знает лучшего друга своего сына. А вот то, что случилось в его молодости, и то, что потом помогло ему оправиться, — это меня не на шутку заинтересовало. Но я понимала, что невежливо расспрашивать его об этом. Тем более, сейчас, когда мы только познакомились. В конце концов, у каждой семьи есть свои скелеты в шкафу. Нужно с этим считаться. — Антонелла, помоги Луне, — обратился тем временем Анхелло к своей экономке. — Ее избили, приготовь свой фирменный бальзам. — Конечно, конечно, сеньор Анхелло, — кивнула женщина и торопливо удалилась. — Что это за бальзам? — не поняла я. — Такая кашица на травах, — пояснил Маттео. — Антонелла, обычно, машет мне им раны, когда я порежусь, набью ссадину или подерусь с кем-нибудь. Этот бальзам отлично заживляет и снимает боль. Дня через три будешь, как новенькая. Он совершенно безвреден, не бойся. — Ладно, я пойду, — подытожил Анхелло. — Если что, найдете меня в кабинете. Маттео, не сочти за труд, проводи Луну в комнату для гостей. — Конечно, — кивнул мой любимый. Он поднялся и протянул мне руку. Я ухватилась за нее, тоже стала на ноги, но чуть поморщилась от боли — избиение не прошло бесследно. Маттео это заметил и, мягко обхватив за талию, повел меня вверх по лестнице. — Ужас в том, что я даже на руки не могу тебя взять, чтобы не причинить боль, — сокрушался парень. — Не беспокойся, — отвечала я. — Со мной все в порядке. Мы поднялись на третий этаж и пошли по коридору с такими же светлыми обоями. Дом зачаровывал. Здесь царило спокойствие. Красивые картины на стенах, интересные статуэтки, много шкафов с книгами — все это характеризовало хозяев, в первую очередь, как духовно развитых людей. — Все это отец привозил из своих бесконечных поездок, — пояснил Маттео, заметив, что я рассматриваю картины и статуэтки. — Извечная история. Он просто не может уехать из какого-то города и не привезти оттуда какую-нибудь безделушку. — Так много книг! — с восхищением заметила я. — Да, это даже смешно, — хмыкнул мой парень. — В наш век инновационных технологий, семья известного дипломата по-прежнему читает книги на бумажных носителях. Но не любим мы электронные. Никто. Он открыл одну из дверей и жестом пропустил меня вперед. Комната была большая и светлая. Два окна, сиреневые оби на стенах, белые шкафы и комод, диван с узорами того же сиреневого цвета и кровать с балдахином этого же сочетания, заправленная белоснежным бельем. У меня возникло ощущение, что я попала в сказку. — Нравится? — тихо спросил Маттео, стоя за моей спиной. — Еще бы! — восхищенно ответила я. — Мне, вообще, очень нравится твой дом. Сразу становится понятно, что здесь живут замечательные люди! Мой любимый сзади приобнял меня и шепнул: — Пока ты здесь, Луна, этой энергетики будет в десятки раз больше!