До бесконечности и дальше

Обсудив все с Хим, Нико и Гастоном, мы отправились домой. Интересно, не потерял ли Анхелло своей решимости? Намерен ли он до сих пор все рассказать сыну? А если не намерен, как мне на это реагировать? Может, с моей стороны, лучшим вариантом было бы не вмешиваться и держать свои советы при себе? В конце концов, это — их семья. Однако, придя в дом Бальсано, я была встречена благодарным взглядом Антонеллы. Они с Анхелло стояли в гостиной и о чем-то тихо говорили. Что забавно, Маттео воспринял это, как само собой разумеющееся явление. Он просто поздоровался с обоими и увел меня наверх. Я переоделась, собрала необходимые вещи для завтрашнего дня, после чего спустилась вниз. Маттео сидел в гостиной и читал какую-то из своих лекций, но, увидев меня, отложил ее и похлопал по дивану рядом с собой. Я послушно села, позволив любимому поцеловать себя в уголок губ, и заметила: — Тебе не нужно прерывать свои занятия всякий раз, как я появляюсь в поле зрения. Продолжай учить то, что учил. Я просто посижу рядом. А то твой отец решит, что мое присутствие плохо на тебя влияет. — Отец души в тебе не чает, — напомнил Маттео, убирая волосы с моего лица. — Он не рассердится, даже если ты будешь сидеть у меня на коленях и целовать, пока я учу лекции. — А почему ты их учишь именно здесь? — поинтересовалась я. — Тебе ведь больше нравится это делать в библиотеке. — Я решил, что здесь тебе будет легче меня найти, — ответил мой парень. — О, значит, ты сам хотел, чтобы я тебе мешала? — игриво спросила я. — Все Анхелло расскажу. — А ты сама уроки сделала, ябеда моя? — Ты же сам помогал мне, пока мы сидели в «Джем энд Роллер». — Я имею в виду, может, может у тебя еще какие-то задания? — Нет, никаких. Но, помогая мне, ты сам не успел позаниматься. Так что учи свои лекции, а я пойду, поболтаю с Антонеллой. Я начала, было, подниматься, собираясь уйти, но Маттео обхватил меня за талию обеими руками, усадил обратно и попросил: — Посиди со мной, пожалуйста. В твоем присутствии я лучше запоминаю информацию. Я улыбнулась и все же осталась с ним. — А, чтобы тебе не было скучно, вот, держи, — заявил мой парень, протянув мне книгу. Я взяла ее в руки и ахнула: это же та самая книга, что я вчера читала в библиотеке! «Двадцать тысяч лье под водой» Жуль Верна! — Откуда… — Я нашел ее вчера вечером и подумал, что, раз ты прочитала почти половину, тебе будет интересно продолжить. — Очень правильно подумал! — воскликнул я. — Спасибо тебе! Мой парень посадил меня так, чтобы ступни мои упирались в подлокотник дивана, а спиной я прислонялась к его плечу. — Мне спокойнее, когда мы касаемся друг друга, — пояснил он, взяв свою тетрадь. И все. Я погрузилась в мир приключений, почти забыв о реальности. Вот только совсем от нее отрешиться не получилось. На этой Земле, подобно якорю, меня удерживали ощущения от прикосновения к телу возлюбленного. Они одновременно будоражили кровь и странным образом дарили покой. Я утратила представления о времени, растворившись в книге и любимом человеке. Никогда бы не подумала, что это возможно. К действительности нас вернул голос Анхелло: — Так, читатели! Откладываем литературу и проходим в столовую. А после ужина у меня будет разговор к тебе, сынок. Я сразу поняла, что он имеет в виду свой роман с Антонеллой, и невольно ощутила страх — ведь до сих пор не была уверена, что поступила правильно, уговорив Анхелло все рассказать сыну. Да, конечно, сама управляющая мне благодарна. Но будет ли так же благодарен Маттео? Сложный вопрос. — Как интересно, — оживился мой возлюбленный, откладывая тетрадь. — Ну, идем. За ужином Анхелло рассказал о том, чего ему удалось добиться в плане моих приемных родителей. — Сегодня после работы я заехал к своему другу, юристу. Он объяснил, что для лишения четы Валенте прав на тебя, нужно подать заявление. Если ты не против, Луна, послезавтра он нас ждет. — Нет, я не против, — улыбнулась я. — Спасибо Вам, Анхелло! — Это тебе спасибо, дорогая, — тепло ответил хозяин дома. — Мой сын так счастлив рядом с тобой! — Я тоже счастлива, — призналась я. — Наверное, впервые в жизни счастлива по-настоящему. Здесь, с вами, а не в том пугающем и холодном особняке, с родителями. Маттео сжал мою руку, и мы переплели пальцы под столом. К тому времени, служанки уже убирали со стола. — Так о чем ты хотел со мной поговорить, пап? — подытожил мой парень, когда Николетта унесла последние тарелки. — Или это конфиденциальный разговор? Имей в виду: у меня нет секретов от Луны. Или говори с обоими, или ни с кем. — Нет, разговор не конфиденциальный, — покачал головой Анхелло. — А твоей девушке я все рассказал еще утром, в машине. И это… — Не понял?! — возмущенно повернулся ко мне возлюбленный. Это что еще за тайные переговоры?! Я, значит, землю с небом свожу, чтобы между нами не оставалось никаких недомолвок, а ты… — Маттео, спокойно! — осадил его отец. — Это я пока попросил Луну ничего тебе не говорить, потому что сам должен все рассказать! — Он прав, — подхватила я. — Поверь, такое тебе лучше узнать непосредственно от отца. — И это твоя девушка убедила меня раскрыть тебе эту тайну, — заключил Анхелло. — Она любит тебя и заботится о твоем состоянии, так что отстань от нее. Маттео немедленно притянул меня к себе и произнес: — Прости, любовь моя! Мне не следовало сомневаться в тебе! Только давай договоримся: больше никаких секретов. Я хочу, чтобы наши отношения были основаны на взаимном доверии. Договорились? — Никаких секретов! — повторила я. — Обещаю! После этого мы снова переплели пальцы под столом и обратили взгляды на Анхелло. Что ж, надеюсь, мой парень не придет в ярость… — Эта история довольно-таки давняя, — собравшись с духом, начал мужчина. — Но она оказывает серьезное влияние на настоящее, и, быть может, изменит будущее. Началось все еще во времена моей молодости, задолго до твоего рождения, Маттео. Помнишь, вернув тебя из Оксфорда, я часто упоминал некую «ошибку молодости»? — Ту девушку, которую оставил ради учебы? — уточнил мой парень. — Да, помню. — Так вот, — робко продолжил Анхелло. — Тогда-то и началась вся эта история. Но первым делом ты должен понять: я никогда не любил твою маму. Женитьба на ней была продиктована, скорее, долгом перед родителями, но уж никак не любовью. Нет, я любил ее, но, как сестру, не более. И все же об одном я не жалею: у нас родился ты. Пойми, сынок: как бы я ни относился к твоей маме, ты — моя плоть и кровь, частичка меня. Любовь к женщине может со временем пройти, а любовь к детям — это навсегда. — Пап, я все понимаю, — вмешался Маттео. — Но зачем ты мне все это сейчас говоришь? Я как бы и так всегда знал, что ты не любил мою мать. А когда ты начал рассказывать про ту девушку, от которой уехал в Оксфорд, стало очевидно, что она и была твоей единственной любовью. Это все ясно. Только вот зачем мне эта информация? — Дело в том, сынок, — стушевался Анхелло, — что моя возлюбленная нашла меня. И она… здесь. Давным-давно. — Не понял. Ты что, все это время прятал свою подружку?! — Нет-нет, ты ее прекрасно знаешь. Буквально с рождения. — Тогда я, вообще, ничего не понимаю. Кто она? Вместо ответа Анхелло развернулся к кухонной двери и крикнул: — Входи, любовь моя! Ну, что ж, пришло время проверить на прочность нервы моего возлюбленного…