До бесконечности и дальше

Перед выходом Маттео сжал мою руку, погладил пальцы и прошептал: — Не бойся. Ничего не произойдет. Мы ведь вместе, а значит, все в порядке. Я с трудом выдохнула. Эти слова немного ослабили узел страха, который сдавил мое сердце. В душе появился росток надежды. Может, действительно, у меня просто разыгрались нервы? Может, и впрямь, никто против меня ничего сегодня не затевает? Но совсем избавиться от страха я не могла. На то было сразу две причины. Во-первых, я привыкла доверять своему шестому чувству. Оно ни разу в жизни меня не подводило. И прямо сейчас это шестое чувство говорило: «сегодня произойдет что-то ужасное». А во-вторых, факт был в том, что на меня кто-то охотился. Этот кто-то уже давно сидел без дела, а сегодня в «Джем энд Роллер» будет куча народу. Идеальный вариант для того, чтобы предпринять еще одну попытку меня устранить. Тем не менее, на сцену нужно было выйти. Вздохнув, я привела свое состояние в относительную норму, и мы с Маттео вышли. А там все вдруг исчезло. На первый план вышла музыка. Наша с возлюбленным песня. Я позабыла о своих предчувствиях и просто растворилась в этой песне любви. Мы не думали о каждом движении. Нет. Все получалось как-то само собой. Наши движения могли показаться кому-то отточенными до совершенства, но на самом деле, при подготовке номера, хореографии было уделено не больше времени, чем у всех остальных ребят. Просто мы с Маттео чувствовали друг друга на подсознательном уровне и подстраивались под малейшее перемещение своей второй половинки. Все шло, как по маслу. Я даже забыла о своих страхах и не смотрела в зал. Но тут, когда мы допевали последний припев, софит, освещающий сцену, переместился куда-то в дальнюю часть кафетерия. Я непроизвольно повернула туда голову и оцепенела от ужаса. Между двух столиков стоял человек в серой толстовке, закрывавшей его лицо своим глубоким капюшоном. В руках у него был пистолет, и направлен он был на меня. Кто-то закричал, а я даже сообразить ничего не успела прежде, чем оказалась надежно спрятана за спиной Маттео. Впрочем, необходимости в этом уже не было. Злоумышленник, похоже, сообразил, что пахнет жареным, и со всех ног ломанулся к выходу. Все растерялись и испугались, поэтому никто не пытался его остановить. Но вдруг вмешался человек, от которого ни я, ни кто-либо дугой не мог этого ожидать. Нина — моя бывшая подруга, тихая Нина Симонетти — с диким воплем обрушила на его голову бутылку сиропа для кофе, которую, очевидно, схватила с барной стойки. Бутылка разлетелась на кусочки, но и преступник тоже упал. А Нина, как ни в чем ни бывало, выпрямилась, отбросила назад волосы, отряхнула руки, словно какая-нибудь крутая супергероиня, а потом воскликнула: — Ну, и чего вы все стоите?! Свяжите этого идиота и вызывайте полицию. Тогда только началось какое-то движение. Из толпы выскочил какой-то паренек и навалился на преступника, заломив ему руки за спину. Я, однако, больше ничего увидеть не успела. Маттео тут же схватил меня и увел со сцены. Возле гриммерки он остановился, заглянул мне в глаза и ласково спросил: — Ты в порядке? Что я могла сказать? Тело мое дрожало от пережитого потрясения, а сердце словно раздулось до невероятных размеров, мешая дышать. Вопрос же возлюбленного стал последней каплей. Я начала задыхаться. — Эй-эй, тихо-тихо! — закричал Маттео. — Луна, все хорошо! Я уже не слушала. Из легких словно выдавили весь воздух, а дыхательные пути перекрыли. Голова закружилась от нехватки кислорода, в глазах потемнело, а ноги подкосились. Через мгновение знакомые надежные руки меня подхватили. Я слышала, как мой парень что-то кричал, но уже уплывала куда-то сознанием. То, что произошло, стало, наверное, чрезмерным для меня. К голосу Маттео присоединился еще один — девичий. Сквозь пелену в глазах я уловила, как мелькнула копна рыжих волос. Хим. Тело забилось, требуя кислорода, но кулак страха по-прежнему сдавливал горло. А через мгновение потекла вода. Поперхнувшись сначала, я все же ухитрилась сделать глоток. И — вот, чудо! — приступ начал проходить. Сделав еще несколько глотков, я сумела, наконец, вдохнуть. Перед глазами начало проясняться, и, сквозь шум в ушах, мне удалось услышать крик Маттео: — Посмотри на меня! Посмотри на меня, Луна! Я все же смогла сфокусировать взгляд на своем встревоженном парне. Вокруг суетились Хим и Гастон, которые явно ничего не понимали. Но я смотрела только на Маттео. Любимые глаза словно пронизывали меня, безмолвно успокаивая. И действительно, тело перестало дрожать, а кулак страха оставил грудь в покое. Мой Клубничный Мальчик был здесь, со мной, а значит, нам ничто не грозило. Он прижал меня к себе: шепча: — Моя родная, моя, любимая! Все хорошо! Ты в безопасности! Давай, дыши! Вдох-выдох! Теперь меня накрыло второй волной пережитого потрясения. Я расплакалась, уткнувшись в грудь Маттео. А тот лишь обнял меня крепче, позволяя поливать слезами свою рубашку и бормоча еще что-то успокаивающее. — Ради всего святого! — возопил Гастон. — Что, черт возьми, творится! — Похоже, ваше выступление не состоится, ребята, — пожал плечами мой парень, продолжая меня гладить. — Это мы, как ни странно, и сами поняли, — отмахнулся наш друг. — Хотелось бы знать подроб… — Гастон, ты видишь, в каком состоянии Луна?! — взвился Маттео. — Дай мне ее успокоить, а потом расспрашивай! Или сам сходи в кафетерий, а там тебе все объяснят! — Нет уж, я предпочту узнать правду от вас, — пробурчал тот. — Пойдемте, сядем. Мой парень, молча, подхватил меня на руки и отнес в раздевалку, где посадил себе на колени и принялся дальше успокаивать. Он говорил мне самые нежные слова, ласково гладил, прижимал к себе и целовал все, до чего мог дотянуться. В конце концов, это подействовало. Слезы мои высохли, а страх отступил. На смену ему пришел стыд. Господи, что я за идиотка?! Ну, как можно было продемонстрировать вот такой приступ паники своему возлюбленному?! Ведь он теперь примет меня за сумасшедшую истеричку! Или, вообще, больше не захочет иметь со мной ничего общего! Нет, нужно срочно извиниться за свою слабость! — Прости, — едва слышно выдохнула я. — Что? — опешил мой парень. — Любимая, за что ты просишь прощения? — За то, что тебе пришлось увидеть, — пояснила я. — Да, действительно, когда этот гад взял тебя на мушку, я умер тысячью смертей одновременно, — признался Маттео. — Но не думаю, что тебе следует за это… — Нет, — возразила я. — Дело не в том. Ты видел мою истерику и, наверное, теперь считаешь, что… — … что ты — самое искреннее создание, которое я видел в жизни, — закончил за меня любимый. — Луна, если ты не побоялась продемонстрировать мне свою слабость, это значит, что я заслужил твое доверие, е чему так долго стремился! Хотя, конечно, твои слезы для меня буквально губительны. — Прости… — Не извиняйся, любимая! Я, в конце концов, злюсь не на тебя, а на себя. За то, что не сумел оградить от этой угрозы. Прости меня! Обещаю впредь всегда прислушиваться к твоему внутреннему голосу, и… Окончание его речи потонуло в вое полицейских сирен. Мы подпрыгнули от неожиданности. Хим, которая вместе с Гастоном все еще крутилась рядом, воскликнула: — Ох! А вот это точно не к добру! Я пойду, посмотрю, что там, у них. Она убежала, а ее брат продолжал стоять перед нами, но вопросы задавать больше не решался. Тем не менее, Перида, наверное, здорово обалдел, когда минут через десять в раздевалку пришел полноватый молодой полицейский и обратился ко мне: — Луна Валенте? — Да, — кивнула я. — Как показали очевидцы, выстрел предназначался Вам, — завил полицейский. — Вы не будете против дать показа… — Никаких показаний! — оборвал его Маттео. — Вы разве не видите?! Она в шоке! Я почувствовала, как мой парень содрогнулся, когда полицейский упомянул о цели выстрела. Очевидно, ему тоже потребуется время для того, чтобы успокоиться. Ну, еще бы! Меня едва не застрелили у него на глазах! — Простите, но это необходимо, — настаивал полицейский. — Без показаний потерпевшей мы не сможем провести расследование. Я задумалась. Может, мне, действительно, лучше сбросить с себя этот ужас? Вдруг полегчает. Мои нервы, благодаря Маттео, были практически в порядке. И, наверное, если я кому-то все расскажу, это позволит мне скорее забыть пережитый кошмар. Поэтому я поднялась и заявила: — Хорошо, идемте. — Тогда я пойду с тобой! — воскликнул мой парень, тоже вскакивая. — Не стоит, — мягко возразила я. — Тебе самому пережить эту ситуацию оказалось не легче, чем мне. Поговори с Гастоном. Это поможет. Я в порядке. Увидимся в кафетерии через час. — Она права, — поддержал меня его друг. — Я же вижу, тебе нужно со мной поговорить. Ты сам в шоке. — Со мной все будет хорошо, — настаивала я. — Правда. Под общим натиском Маттео сдался. Но прежде, чем отпустить меня, он строго обратился к полицейскому: — Девушка все еще напугана. И, если я увижу, что после разговора с Вами ей стало хуже, то пожалуюсь шефу городской полиции, который для меня, на минуточку, просто «дядя Мариано», потому что доводится мне крестным отцом. — Конечно, конечно, — кивнул тот. — Мы будем предельно мягкими и вежливыми с сеньоритой. Тогда только Маттео позволил нам уйти. Ох, надеюсь, я поступаю правильно!