До бесконечности и дальше

Мне с трудом удалось выбраться из постели. И не только потому, что оттуда и выбираться особо не хотелось. Просто после того сокрушительного удовольствия, которое я испытала, ноги мои дрожали. Это было ново, непривычно и почему-то до невозможности приятно. Тем не менее, нужно было идти, собирать вещи. Маттео тем временем начал разбирать гардеробную, сунув в уши наушники. Быстро собрав то немногое, что успела выложить из чемоданов, я уже собиралась идти за возлюбленным, Однако именно в этот момент до моих ушей донесся голос Гастона. — Маттео! Решив дать приятелям возможность поговорить и помириться, я присела на кровать. Но мой парень, похоже, не собирался так легко прощать своего друга. Или он просто не слышал, как его звали. В течение нескольких минут нежданный гость стучался и все громче выкрикивал имя приятеля. Я уже собиралась выйти и сообщить, что мой парень в наушниках, но тут Гастон в отчаянии заговорил: — Слушай, брат, я понимаю, ты на меня обиделся. После моих ужасных слов, это нормально. Я и сам не понимаю, зачем такое сказал. Но, поверь, мне очень-очень жаль! Никакой реакции. — Ладно, — подытожил Гастон. — Давай говорить серьезно. Я примерно представляла, что последует за этими словами, и понимала, что мне лучше выйти и остановить друга своего парня, раз тот все равно его не слышит. Но любопытство взяло верх, и я просто прислушалась. — Мы с тобой никогда не говорили вслух о таких вещах, потому что в этом нет необходимости. Нам не нужны сентиментальные слова, чтобы знать, как мы привязаны друг к другу. Но я чувствую, что сейчас настал момент, когда нужно это сказать. Молчание. — Брат, ну, помнишь, как мы с тобой говорили отцам: нам повезло уже родиться с лучшим другом. Мы ведь даже не помним нашего знакомства, потому что, действительно, как будто родились вместе. Для меня твое присутствие рядом стало явлением само собой разумеющимся, как и для тебя — мое присутствие. Я же знаю, ты привязан ко мне. Откуда знаю? Потому что сам не представляю жизни без твоей итальянской физиономии. Не имея родственных уз, мы связаны гораздо сильнее, чем это бывает у многих братьев. Наши судьбы переплетены с рождения и до гроба. Я это знаю. Ты это знаешь. Так что, пожалуйста, братишка, открой дверь и выслушай меня! Никакой реакции. И я даже не была уверена, слышал ли мой парень своего друга. Нет, так не пойдет. Нельзя, чтобы такие слова падали в пустоту. Я решительно поднялась и вышла из комнаты. Гастон сидел возле спальни Маттео, прислонившись спиной к стене. На глазах его, к моему удивлению, блестели слезы. — Бесполезно, Гастон, — заявила я, подходя ближе. — Он в наушниках, и… Но тут у меня перехватило дыхание. В грудь, словно, что-то больно ударило, а легкие словно стянуло обручами. Мгновенно поняв, что это было как-то связано с Маттео, я посмотрела на его друга. Тот, как ни странно, тоже весь напрягся и окликнул: — Маттео? Ответа не последовало, но в комнате явно происходила бурная деятельность. Оттуда раздался грохот. Гастон вскочил на ноги и крикнул: — Ради всего святого, брат, что там у тебя происходит?! Тут из комнаты донеслись звуки, которые напугали нас обоих до чертиков: хрипы и бульканье, словно кого-то душили. — О, дьявол! — воскликнул Гастон и решительно распахнул дверь. То, что мы увидели внутри, повергло обоих в шок. Маттео бился в агониях на полу, пытаясь снять с шеи тонкую леску, а за другой ее конец тянул незнакомец в черном. Я остолбенела. Нет, только не его, господи! Что происходит?! Ведь это меня все время пытаются убить! Нет-нет-нет! Моему любимому не может угрожать такая опасность! Но вот же он — извивается, не в силах спастись. На полу уже появились пятна крови, а изо рта парня пошла розовая пена. Он хрипел, задыхался, а я ничего не могла сделать. Ничего. Мое тело парализовало ужасом, и я не могла пошевелить ни единым мускулом. Гастон, однако, оказался смелее. Он решительно метнулся вперед, схватил со стола тяжелую настольную лампу и изо всех сил огрел ею по затылку того, кто тянул за леску. Глухо застонав, злоумышленник мешком повалился на пол. Лучший друг моего парня навалился на него сверху, чтобы тот не поднялся, а я, обретя, наконец, способность двигаться, бросилась к возлюбленному, закричав: — Маттео! Тот все еще бился в агониях и никак не мог снять проволоку. Я поспешно сделала это сама. Мой парень попытался вдохнуть, но лишь захрипел. А при выдохе изо рта и глубокой раны на шее пошли кровавее пузыри. О, боже, наверное, повреждены дыхательные пути. Что же делать? Господи, как много крови! Она текла изо рта моего парня, из раны на его шее и разрезанных пальцев. Я поняла, что единственной причиной, по которой Маттео был еще жив, это то, что он, похоже, успел подставить руки прежде, чем преступник натянул проволоку. Много крови. Слишком много. Окончательно утратив самообладание, я приложила руки к ране на шее любимого и, что было сил, завопила: — Помогите! На помощь! — Да не ори ты так! — отрезал Гастон, связывая бесчувственному преступнику руки шнуром от все той же настольной лампы. — Скорее вызывай «неотложку» и полицию! — Не могу! — воскликнула я и жестом указала на свои руки. — С ума сошла?! — рявкнул паренек. — Хочешь ему в кровь инфекцию занести?! Убери пальцы! Я поспешно отдернула руки и, вытерев их о собственные шорты, полезла в карман за телефоном. Тут в комнату влетела перепуганная Антонелла с криком: — Что здесь происходит?! Впрочем, увидев Маттео в луже крови, она тут же замолчала и упала на колени рядом со мной. Я пыталась набрать номер экстренной службы, но руки мои так дрожали, что телефон дважды падал на пол. А тем временем Гастон уже говорил в трубку. — Да, дом шестнадцать. Пожалуйста, скорее! Я отбросила телефон в сторону. Сейчас главное — дождаться приезда врачей. Господи, если они не успеют, я их сама поубиваю, честное слово! — Маттео, держись! — умоляла воспитанника Антонелла, склонившись над ним. Я, дрожа с головы до ног, посмотрела на своего парня. Он продолжал дергаться и явно не мог нормально дышать. Нужно было что-то делать. В таком состоянии мой возлюбленный до приезда «неотложки» не дотянет. Похоже, из нас троих, только Гастон мог рассуждать более или менее здраво. Хоть на его щеках я и различила мокрые дорожки слез, голос его звучал вполне ясно, когда парень крикнул: — Что вы сидите?! Нам нужна вода и чистые полотенца! Быстро!