До бесконечности и дальше

Когда мои приемные родители покинули комнату и закрыли за собой дверь, меня накрыло волной страха. Я не знала, чего ждать от Симона, но каким-то шестым чувством понимала: ничего хорошего не будет. Поэтому безотчетно шагнула в сторону окна, чтобы, в случае чего, хотя бы снова его разбить. Но Симон вдруг, без всякого предупреждения, набросился на меня и повалил на пол, придавив собственным телом. — Ой! — закричала я. — Что ты делаешь?! Пусти! — Значит, вот, ты какая! — прорычал мне в лицо бывший друг. — Мы с тобой встречались почти три месяца, но ты мне даже поцеловать себя не позволила! А этого урода стала ублажать всего через две недели после примирения! — Да я бы даже под наркозом с тобой в постель не легла! — визжала я, пытаясь высвободиться. — Ты мне омерзителен! Больше всего на свете мне, в тот момент, хотелось, чтобы Симон исчез. Растворился в воздухе, пропал навсегда. Господи, неужели он собирался меня изнасиловать?! Нет! Ни за что! Никто, кроме Маттео, больше не прикоснется ко мне подобным образом! Никогда! Но тут Симон сам отпустил меня и, с гримасой отвращения на лице, сказал: — Знаешь, ты мне сейчас тоже омерзительна, Луна. Тебе надо в душ. Никогда прежде я не была так рада наличию неприятного запаха. Не зря все же не ходила в душ ни разу с момента заточения. Это хотя бы избавило меня от посягательств бывшего друга. Но, видимо, торжество, которое отразилось на моем лице, было столь явным, что Симон его заметил и заявил: — Я знаю, о чем ты думаешь, Валенте. Этот фокус со мной не пройдет, поняла?! Он вдруг подхватил меня на руки и потащил в ванную. Я кричала и отбивалась, но мой бывший друг как будто ничего не заметил. Прямо одетой, он довольно грубо поставил меня в душевую кабину, включил воду и захлопнул дверь. Ледяные струи ударили по мне всей мощью. Я завопила, отступая к дальней стене и прикрывая лицо руками. Дверь Симон удерживал с обратной стороны, поэтому выскочить оттуда я не могла. А вода была включена так мощно, что дотянуться до рычага тоже возможным не представлялось. Что теперь делать? Я могла только кричать и умолять прекратить эту пытку. Но мой бывший лучший друг даже не думал ничего прекращать. Он как будто не слышал моих воплей, продолжая удерживать дверь. Наконец, я устала кричать, сжалась в комок и зарыдала, дрожа от холода. Лишь тогда Симон приоткрыл дверь и выключил воду. — Все? — спросил он меня. — Успокоилась? Теперь будешь меня слушаться? Что я могла ответить? Минуту назад пределом моих мечтаний было выскочить из этой камеры пыток, но теперь я настолько окоченела, что не могла пошевелить ни одной конечностью. Только дрожала и, молча, плакала. Как бы то ни было, Симон, очевидно, принял это за согласие, потому что заявил: — Итак, сейчас я включу теплую воду, а ты поднимешься, разденешься и хорошенько помоешься. А после этого стукнешь в дверь, и я тебя выпущу. Затем, мы вернемся в комнату, где я буду делать с тобой все, что захочу. Ты поняла меня? Мое сердце замерло от ужаса. Он все-таки собирался надо мной надругаться?! Господи, нет! Только не это! Я ведь даже сопротивляться, как следует, не могла из-за недоедания! Что теперь делать?! Я не собиралась пускать внутрь себя никого, кроме Маттео! Мое тело принадлежит только ему одному, навсегда! Нужно было что-то придумать! Срочно! — А если откажешься подчиниться, продолжал тем временем Симон, — я снова включу холодную воду и буду поливать тебя ею до тех пор, пока ты совсем не сможешь двигаться. После этого я сам тебя вымою, а уже потом поимею во все щели. Жестко. Ты меня поняла? Я взвесила все «за» и «против». Что ж, поиграю пока по правилам бывшего лучшего друга. По крайней мере, это даст мне время, на протяжении которого я, возможно, смогу что-то придумать. Хотя бы вспомнить, есть ли здесь что-то, чем можно будет проткнуть тело мексиканца. Желательно насквозь, со смертельным исходом. Поэтому я кивнула. — Отлично, — ответил Симон. — Я знал, что ты проявишь благоразумие. Да, кстати, чуть не забыл. На все у тебя десять минут. Или я вытащу тебя отсюда силой. А тогда, поверь, последствия тебе очень сильно не понравятся. — А… а м-можно как-то об-бойтись без из-изнасилования? — дрожа от холода, спросила я. — Вот уж нет! — расхохотался мексиканец. — Ты должна быть моей. Сегодня. Вообще-то я думал не спешить с этим, но, раз уж ты отдалась этому уроду, не вижу смысла давать тебе время. Да и, если честно, мне больше нравится, когда ты сопротивляешься. — Ты никогда меня не… — Не насиловал, да. Но целовал против воли. И это мне понравилось. — Ты извращенец! — Знаю. Только это не меняет сути. Ты будешь моей, Луна. Итак, десять минут. Время пошло. Симон включил теплую воду и снова закрыл дверь. Я не торопилась, позволив себе немного погреться под горячими струями, и лишь потом начала раздеваться. Да, вот это переплет! Мой бывший лучший друг сейчас меня изнасилует, и никто ничего не сможет сделать! Даже приемные родители не станут вмешиваться. Поверить не могу. Ладно, допустим, Монике и Мигелю Валенте я давно перестала доверять. Но ведь Нина должна была кого-то привести, чтобы меня вытащить. Хотя, ей доверять тоже не всегда можно. Так что, боюсь, из этой ситуации мне придется выпутываться самостоятельно. Принимая душ, я лихорадочно соображала. Для начала, нужно было помешать Симону схватить меня в ту же секунду, когда мы вернемся в комнату. Чтобы выиграть время, мне необходимо было задержать его в ванной. А самой следовало поискать в спальне хоть что-то, что можно будет использовать для самообороны. Вот только как это провернуть? Бывший друг, наверняка, уже снимал штаны, чтобы скорее взять меня силой. При мысли о том, что кто-то другой овладеет моим телом, меня едва не стошнило. Конечно, изнасилование изменой не назовешь, но для меня это изменой и будет. Если мне не удастся защититься от посягательств Симона, я покончу с собой. Сразу же. Не стану жить с таким позором. Поэтому нужно было обязательно что-то придумать. Я, скорее, сама умру, чем позволю кому-то, кроме Маттео, войти в меня. Тут мой взгляд упал на полный флакон шампуня, и мозг пронзило внезапное озарение. Я придумала!