До бесконечности и дальше

Впрочем, долго находиться в одиночестве мне не пришлось — скоро Антонелла принесла чай. Из чашки пахло травами, и на вкус оказалось очень приятно. Передав мне эту самую чашку, любовница Анхелло собиралась выйти, но я окликнула ее и сказала: — Не сердитесь, пожалуйста. Маттео просто… — Да, он просто о тебе заботится, это понятно, — вздохнула женщина. — Думаю, любой бы, на его месте, сказал то же самое. — Тогда что у Вас с лицом? — поинтересовалась я. — У Вас такой вид, словно Вы лимон разжевали. Антонелла и впрямь выглядела недовольной едва ли не впервые с момента моего появления в этом доме. — Старческие заморочки, — отмахнулась она. — Мне просто неприятно. Я вырастила Маттео. А теперь он отчитал меня, словно пятилетнюю девочку. Указал на мое место в этом доме. Она вздохнула. Я быстро поняла причину недовольства любовницы Анхелло. Ей всегда казалось, что она является кем-то большим, чем просто прислугой. А мой парень как будто дал ей понять, что это не так. Во всяком случае, женщине показалось, что приемный сын именно это и хотел ей сказать. Но нет. Уж я-то знала своего любимого, поэтому сказала: — Думаю, у многих людей бывают аналогичные разногласия со своими матерями. Или с теми, кто им их заменил. — Вот именно, — покачала головой Антонелла. — Заменил. Я столько лет пыталась стать матерью, которую заслуживает Маттео. Но смогла лишь заменить ее. Я прикусила язык. Да уж, психолог из меня явно был паршивый. Хотела подбодрить Антонеллу, но только сильнее ее обидела. Вот и получается: хотела, как лучше, а получилось, как всегда. Впрочем, одно я могла сказать точно: Маттео не называл эту женщину мамой, скорее, по привычке. Он, действительно, был к ней привязан. Обязательно поговорю с ним на эту тему. А пока нужно разрешить еще один момент… — Можно Вас кое о чем попросить? — обратилась я к женщине. — Конечно, — кивнула та. — Не пересказывайте Анхелло слова Маттео. Пожалуйста. — Я… не знаю, — замешкалась Антонелла. — У нас нет друг от друга секретов, и… — Понимаю, — отвечала я. — Но это для его же блага. То, что наговорил Вам Ваш воспитанник, может стать очередным яблоком раздора между отцом и сыном. А ведь их отношения только-только начали налаживаться. — А тебе не кажется, что как раз Анхелло и сможет поставить твоему парню мозги на место? — напрямик спросила возлюбленная хозяина дома. Я расхохоталась. — Вот уж вряд ли! Вы, похоже, с кем-то путаете Маттео. Уже даже я поняла, что отец для него авторитетом и близко не является. — Тогда почему ты так стараешься помочь им наладить отношения? — поинтересовалась Антонелла. — По-моему, если сын не уважает отца, здесь бесполезно что-то предпринимать. — Да нет, Маттео его уважает, — покачала я головой. — Просто не воспринимает его слова, как прописную истину. Это бывает, когда дети взрослеют. И, уж простите меня за прямоту, чтобы быть авторитетом, нужно приложить немало усилий. А что сделал Анхелло? — Ну, он же, в конце концов, оплачивал учебу, и… Я снова рассмеялась. — Деньги. Какую важную роль они играют в жизни некоторых людей! А Вам не приходило в голову, что родительское внимание измеряется вовсе не количеством потраченных песо? Спросил ли Ваш возлюбленный когда-нибудь, что на душе у Маттео? Поговорил с ним? Дал отцовский совет? Проявил ли сочувствие? Ощутил ли его боль, как свою? Нет. Только деньги, деньги и еще раз деньги. Но только есть вещи, которые за них не купишь. — Ты настолько презираешь Анхелло? Ненавидишь его? — спросила женщина упавшим голосом. — Нет, — покачала я головой. — Конечно, нет. Я не испытываю к Вашему благоверному ни ненависти, ни презрения. Более того, отношусь к нему с уважением. Просто далеко не во всем могу его понять. — Если уж на то пошло, я тоже тебя не во всем понимаю, — нахмурилась Антонелла. — О чем Вы? — опешила я. — Личных претензий к тебе я не имею, — пояснила женщина. — Ты добрая, не глупая и по-настоящему любишь Маттео. Но мне не нравится, что он превозносит тебя над своей семьей. Ради всего святого, ты ему даже не жена! — Над семьей?! — гаркнул вдруг знакомый голос со стороны входа. — Три «ха-ха» два раза! Мы с Антонеллой подпрыгнули от неожиданности. В дверях комнаты стоял Маттео. Он небрежно привалился плечом к косяку, скрестив руки и ноги, а на губах его играла саркастическая усмешка. Так казалось постороннему человеку. Но я уже достаточно изучила возлюбленного, чтобы понимать: он в ярости. Все его тело было напряжено, усмешка больше напоминала оскал, а глаза буквально метали молнии. Да, похоже, сейчас будет жарко! — Давно ты здесь? — охнув, спросила Антонелла. — Достаточно, чтобы принять решение прояснить тебе кое-какие моменты, — отрезал мой парень. Он прошел в комнату, прикрыл за собой дверь и с холодной яростью обратился к женщине, которая его вырастила: — Итак. Ты считаешь, что я превозношу Луну над своей семьей. Что ж, этого я отрицать не стану. Все именно так и есть. Но объясню, почему. Потому что семьи у нас, как таковой, и не было до тех пор, пока не появилась она. — А как же твой отец? — удивилась Антонелла. — Да и я тоже? — Боюсь, у тебя неверное представление о самом слове «семья», — парировал Маттео. — Я считаю, что быть семьей — это не просто жить под одной крышей. Нет. Семья — это то место, где тебя всегда поддержат, где ты найдешь утешение в плохие дни и радость — в хорошие. Это то место, где ты чувствуешь себя нужным и любимым. — Но я всегда… — Ой, вот только не нужно говорить сейчас о своем участии в моем воспитании! Я не спорю, оно было больше, чем у отца. Но ты хоть раз заглянула мне в душу? Ты меня не знаешь, Антонелла. То есть знаешь, но ровно до того уровня, до которого я позволил себя узнать. — Ну, мне всегда было достаточно того, что ты сам рассказывал. А лезть в твою частную жизнь было бы нехорошо, и… — Знаешь, когда я приходил домой, у меня иногда на лбу было написано: «мне плохо». И никто — ни один член этой, так называемой, «семьи» — не соизволил поинтересоваться, что со мной происходит. Антонелла не нашлась, что на это ответить. А Маттео все продолжал: — Только Луна дала мне понять, что такое настоящая семья. Только с ее появлением я понял, почему некоторые люди так спешат по вечерам домой. Именно поэтому она для меня куда важнее вас с отцом. Женщина молчала, а я с трудом подавляла желание подойти и обнять своего парня. Господи, как же он меня любил! Это чувство можно было сравнить, разве что, с силой моей любви к нему. — И, уж прости, ты здесь что-то говорила о браке, — не унимался тот. — Позволь тебе напомнить, что и ты не являешься законной женой моего отца. Вот только между тобой и Луной есть большое различие. Ты много лет носишь статус любовницы, потому что твой сожитель — редкостный трус. А единственная причина, по которой я еще не сделал предложение Луне — это то, что «Блейк» вряд ли устроит замужняя или помолвленная ученица. Делай выводы. Теперь, пожалуйста, выйди. И можешь смело передать отцу каждое мое слово — я его не боюсь. Мой парень посторонился, пропуская Антонеллу к выходу, и та, молча, покинула комнату. Лишь заперев за ней дверь, Маттео подошел ко мне. Выражение его лица мгновенно изменилось. Теперь оно излучало лишь крепкую любовь и нежную заботу. — Ты испугалась, любимая? Что она тебе наговорила? — спросил он ласково. — Смотря какую часть разговора ты услышал, — ответила я. — Я пришел, когда ты говорила о том, что не все в жизни меряется деньгами. А о чем речь шла до этого? — Уже неважно. Я защищала твои интересы. Конечно. И все же, любовь моя, она тебя не обидела? — Нет-нет, все в порядке. Клубничный Мальчик, а ты не лгал сейчас, когда говорил обо мне? — Разумеется, нет! — удивился он. — Даже не преувеличивал. Ради всего святого, Девочка-Доставка, неужели ты до сих пор не понимаешь, как сильно я тебя люблю?! — Мне известно только, насколько я люблю тебя, — отозвалась я. — А сильнее любить невозможно по определению. — Ну, значит, я — исключение, любимая! И все. Дальше слова нам были уже не нужны…