До бесконечности и дальше

— Ну, смотри, — начал Маттео, присев на край кровати. — Ты ведь понимаешь, что после ухода моей биологической матери ее родственники остались в моей жизни? Я кивнула, прислонившись бедром к столу и скрестив руки на груди. — Так вот, — продолжал мой парень. — Одним из таких родственников был дядя Неро. Приходясь моей матери родным братом, он там не менее решительно не одобрял ее поступка. С отцом у них, правда, были натянутые отношения, а вот со мной он общался. Я помогал ему с бизнесом, а он был моим советчиком во всем, включая, прости за пафос, отношения с тобой. Вот только чуть меньше года назад он погиб в авиакатастрофе. Как раз перед соревнованиями в Канкуне. — Ты поэтому был таким подавленным? — охнула я. — И поэтому тоже, — пожал плечами мой парень. — Но в основном все равно из-за… нас. В тот момент мне хотелось убить саму себя. Господи, ну, почему я такая дура?! Почему вела себя так эгоистично?! Я порвала с Маттео именно тогда, когда он сильнее всего во мне нуждался! Никогда себе этого не прощу! Мой парень заботился обо мне каждую минуту и никогда не просил ничего взамен. А в тот единственный раз, когда ему, действительно, нужна была поддержка, я ушла от него! Нет, все-таки Хим была права, называя меня эгоисткой! — Прости, — выдохнула я, — мне следовало быть рядом с тобой тогда. — Все хорошо, — отмахнулся Маттео. — Ты ведь ничего не знала. — Кстати, да! — спохватилась я. — Почему ты сразу ничего мне не сказал?! Меня и в самом деле это волновало. Неужели возлюбленный до такой степени не доверял мне, что не пожелал поделиться своей болью?! Неужели думал, что я не смогу ему помочь?! — Давай посмотрим правде в глаза, Девочка-Доставка, — хмыкнул он в ответ. — Расскажи я тебе все тогда, ты подумала бы, что я пытаюсь надавить на жалость. Я возмущенно ахнула, но вдруг с ужасом осознала, что Маттео был прав. Именно так я бы тогда и подумала. Чувство вины, ненависть и отвращение к самой себе атаковали мою душу. Господи, неужели я и в самом деле — такое чудовище?! Неужели не смогла бы понять своего любимого?! Что ж, похоже, это действительно было так. Ужас! А я еще требовала от него чего- то, непонятного даже мне самой! Да с моим характером, вообще, удивительно было, как он смог меня полюбить! — Ох, — вздохнула я, закрыв лицо руками. — Самое отвратительное, что ты прав. Господи, неужели я — настолько ужасный человек?! Маттео поднялся, подошел, притянул меня к себе и тихо заговорил: — Любовь моя, не думай о себе так! Ты не была и никогда не будешь ужасной! Да, ты решила бы, что я давлю на жалость. Но в этом моя и только моя вина! Это я лгал тебе и вел себя с тобой, как последняя сволочь! Я валял дурака. Я не ценил то, что у меня было. Ты ни в чем не виновата, малышка! Это я тебя такой сделал! Прости меня! Я прильнула к своему парню и спрятала лицо у него на груди. Злость на саму себя не отступила, но перекрылась потоком нежности к Маттео. Любимый мой! Он даже сейчас не осуждал меня, успокаивал и обнимал! Но теперь я с ужасом осознавала, что не была достойна его любви. Не была достойна такого отношения и такого чудесного человека рядом. — Нет, это ты меня прости! — выдохнула я. — Родной мой, я всегда была эгоисткой, и это заставило тебя скрывать свою боль, подстраиваться под мой жуткий характер! Не представляю, как ты меня терпишь! — Ты вовсе не эгоистка, любимая! — воскликнул мой парень. — И характер у тебя совсем не жуткий! Ты у меня самая лучшая, слышишь?! Я люблю тебя больше собственной жизни, и это ничто никогда не изменит! А что касается терпения, есть такой термин — принятие. Каждый понимает его по-своему. Лично я думаю, что это способность принять любимого со всеми недостатками, со всеми демонами в душе. Это готовность идти против всего мира, если потребуется. И, по иронии судьбы, принятие мне удалось освоить лишь после нашего расставания. Тогда же я понял, в чем разница между влюбленностью и любовью. Влюбленность — это, достоинства человека. А любовь — это, когда ты по уши влюблен даже в недостатки. Я не строю иллюзий относительно идеалов. Знаю, что у нас обоих есть свои недостатки и страхи. Знаю. Но люблю в тебе даже их! Я вздохнула и крепче прижалась к возлюбленному, понимая, что раньше в этом и была моя ошибка. Я не сумела принять недостатков Маттео. Требовала, чтобы он менялся, избавлялся от них, пыталась сама переделать парня. Но это было в прошлом. Когда он пропал, я поняла, что люблю не только достоинства парня. Нет. Я люблю его всего. Даже в ипостаси Короля Катка Маттео Бальсано всегда будет моим единственным! — Значит, любовь и принятие? — тихо спросила я. — Это сейчас удерживает нас вместе? — Да, Девочка-Доставка, — отвечал мой парень. — Любовь и принятие. Именно поэтому я так рассердился на отца, когда он назвал тебя моей любовницей. Ты — не любовница и не подружка. Нет. Ты — любовь всей моей жизни. Да что там! Ты и есть — вся моя жизнь! И я никому не позволю называть тебя любовницей. Никому. Даже отцу. — Ты на него обижен? — поинтересовалась я. — На Анхелло? — Нет, малышка, — ответил Маттео. — Но бывают моменты, когда я действительно его презираю. Сейчас один из них. Я крепче прижалась к любимому, подумав о своих тщетных попытках помирить их с отцом. Наверное, только сейчас мне стало ясно, что это было бесполезно. Они элементарно не сходились характерами. Точнее, их идентичностью. Как говорят, двум одинаковым людям сложно ужиться вместе. Маттео просто походил на отца сильнее, чем думал, вот и все. А еще эта афера Анхелло с какими-то деньгами… — Итак, — подытожила я, спустя несколько мгновений, — что там дальше по поводу твоего дяди? Он оставил все тебе? Маттео сел обратно на кровать, посадил меня себе на колени и только после этого продолжил рассказ: — Да, верно. После его смерти горничная обнаружила завещание, согласно которого все должно было перейти ко мне. Собственно, возражений ни у кого не было. Какое-то время, конечно, потребовалось для того, чтобы вступить в права наследования, но к началу соревнований в Канкуне я стал полноправным владельцем огромного банковского счета, трех домов в Аргентине, нескольких автомобилей и сети отелей, которая считается одной из лучших в Латинской Америке. — Ничего себе! — воскликнула я. — Так вот, почему Антонелла так боялась, что я окажусь охотницей за богатым женихом! Но тут меня вдруг осенила еще одна мысль: — Стоп! — воскликнула я, напрягшись. — А почему ты сам не рассказал мне о своем наследстве?! Неужели тоже думал… — Разумеется, нет! — удивился Маттео. — Ради всего святого, я люблю тебя больше всего на свете и вовсе не собирался ничего скрывать! Ты знаешь, деньги никогда не были для меня на первом месте и не будут таковыми. И это наследство я принял только потому, что этого хотел дядя. Я собирался со всем разобраться после соревнований, но, как ты знаешь, был слишком занят собственными переживаниями, поэтому просто передал полномочия отцу и уехал. Вот только даже тогда отказываться совсем от последнего подарка дяди Неро я не собирался. А батюшка мой, видимо, решил, что собирался. Его адвокаты, когда я уже был в Оксфорде, прислали мне такую доверенность, я фактически отказывался от всех прав на наследство и передавал все отцу. Это меня не устроило. Я переслал вышеупомянутое письмо матери Гастона — она юрист — и объяснил, что требуется. Она быстро все исправила, и я отправил адвокатам новую, подписанную версию. А эти остолопы даже не потрудились ничего сверить. — Это все, конечно, замечательно, — нахмурилась я. — только не объясняет того факта, что ты ничего не рассказал мне! — Да, прости, — со смущенной улыбкой признался парень. — Я… забыл. Просто забыл. Я расхохоталась. Мой милый, милый Маттео! Ну, как можно было сомневаться в его порядочности?! Конечно, он бы никогда не счел меня корыстной! Да для него деньги никогда и не играли особой роли. Тем забавнее становилась причина, которую мой возлюбленный озвучил. — Клубничный Мальчик! — выдавила я сквозь смех. — Честное слово, только ты мог забыть о том, что превратился из вчерашнего школьника в одного из богатейших людей Аргентины!