До бесконечности и дальше

Мало-помалу мне все же удалось разглядеть в этом покалеченном избитом человеке своего друга детства. А вместе с этим всплыли и воспоминания о выходках его копии. Но их я отодвинула на самые дальние задворки сознания и сосредоточилась на разбитом лице паренька. Мы с Маттео присели на диван, держась за руки, после чего тот осторожно спросил: — Ну, ты как, боец? — Да уж получше, чем было несколько дней назад, — хмыкнул Симон. — Сколько я, кстати, пролежал в отключке? — Чуть больше суток, — ответил Маттео. — Не так уж долго. Ты что-нибудь помнишь? Улыбка сошла с лица Симона. Он прикрыл глаза и пробормотал: — К сожалению, помню почти все до мельчайших подробностей. И где бродит эта амнезия, когда она так нужна? — Послушай, — мягко заговорил мой парень. — Я понимаю, ты пережил страшные события, которые хочешь забыть. Но так не получится. Это — часть твоего прошлого. И тебе придется ее принять, понимаешь? — Хочешь, чтобы я рассказал о том, что помню? — поинтересовался мой бывший лучший друг. — Не сейчас, — ответил Маттео. — Не думаю, что ты готов снова это переживать. — Вряд ли я когда-нибудь, вообще, буду готов к этому. — Так нельзя. Ты же понимаешь, что все произошедшее будет иметь свои последствия. Симон помолчал немного и спросил: — Сколько времени я там пробыл? Мне кажется, несколько лет, как минимум. Умоляю, скажи, что это не так! — Разумеется, нет, — ответила за парня я. — Несколько лет — это слишком. Ты пробыл там месяцев пять. Может, чуть больше. — Точного ответа у нас нет, — добавил Маттео. — Что ты помнишь перед тем, как… Он осекся, явно не зная, как назвать вторжение в его жизнь Хуана. Однако Симон понял и так, потому что кивнул и, поморщившись, ответил: — Я помню, как выходил из здания после соревнований в Канкуне. Хотел погулять по городу, собраться с мыслями. А дальше — укол в плечо, тяжесть во всем теле — и все. Очнулся уже в подвале. — Значит, он тебе что-то вколол, — пробормотал Маттео. — Кстати, ты помнишь, кто все это с тобой сделал? — Еще бы мне не помнить, — невесело хмыкнул Симон. — Братец решил отомстить за то, что я вырос с мамой, а он — в детском доме. — Ты и раньше знал, что он тебя ищет? — поинтересовалась я. — Конечно, не знал, — покачал головой мой бывший лучший друг. — Я понял это лишь тогда, когда очнулся в подвале и увидел над собой точную копию своего лица, только более… озлобленную. Правда, наверное, теперь мы здорово отличаемся. Он как-то нервно захихикал и указал на свое лицо. — Знаешь, чего я не понимаю? — хмуро поинтересовалась я. — Почему ты не рассказал мне о том, что твой брат жив. Мы говорили с твоей мамой — она сказала, что ты давно в курсе. — Ну, не то, чтобы давно, — покачал головой Симон. — Строго говоря, я узнал об этом два года назад, когда собирал вещи для переезда в Аргентину. Случайно наткнулся на документы, которые свидетельствовали о том, что мать сдала Хуана в детский дом. — Но тебе, наверное, было больно? — сочувственно спросил Маттео. — Ну, ясное дело, — отмахнулся мексиканец. — Это было все равно, что получить нож в спину от родной матери. Я узнал ее совершенно в другой ипостаси. — И тем не менее, промолчал, когда прилетел, — заметила я. — Луна, — вздохнул мой бывший друг, — ты не обидишься, если я скажу правду? — Конечно, нет, — удивилась я. — Так вот. Я не рассказал тебе ничего, потому что ты не дала мне такой возможности. Вспомни. Я тогда даже слова вставить не мог. Я вспомнила. Вспомнила и почувствовала себя еще ужаснее, чем было до этого. Моя самооценка и так никогда не была высокой, а теперь, вообще, провалилась в самую Преисподнюю. Господи, неужели я — настолько плохой человек, раз мне даже не пришло в голову обратить внимание на подавленность лучшего друга?! — Ты была так увлечена роллердромом, новой мечтой, новыми друзьями и… Маттео, что просто не позволила мне рассказать о своих проблемах, — продолжал Симон. — Я тебя не осуждаю, ты всегда, увлекаясь чем-то, не замечала ничего вокруг. Да и меня твой энтузиазм тогда заразил. — Симон, — вздохнула я. — Ты же понимаешь, что мог просто прервать меня и все рассказать. Я бы выслушала тебя. Ради всего святого, мы ведь были друзьями! — Были?! — опешил парень. — Больше не являемся? Я потупилась, не зная, как все объяснить. Мог ли он понять, что теперь его лицо вечно будет напоминать мне Хуана?! Что я больше не смогу доверять ему, как раньше?! Ведь дело было даже не в самом Симоне, а во мне. Был ли мой бывший лучший друг в состоянии понять это? — Из-за того, что я рассказывал все своему брату? — тихо предположил мексиканец. — Погоди! — вмешался Маттео. — Так ты что, добровольно ему все выкладывал?! — Частично, — признался паренек. — В первый раз он так сильно меня избил, что после я уже был готов на все, лишь бы этого избежать. И рассказывал. О Луне, о роликах, о тебе, об остальных ребятах — обо всем. — Но, если ты говорил сам, — опешил Маттео, — то кто тебя так отделал?! — Хуан и отделал, — пробурчал Симон. — Он бил меня просто так. Когда приходил меня в подвал злым. Сначала бил, а потом требовал еще информации. В основном, о Луне. И я рассказывал. Простите меня, ребята! Простите! Мы с возлюбленным в шоке переглянулись. Сам. Он сам все выложил?! Да уж, не зря я решила устраниться из этой дружбы! Проклятье, мы-то думали, что его там пытали до потери пульса, а он сам проболтался из-за банального страха! — Знаешь, что?! — сердито спросила я. — Некоторое время назад я кое-что сказала твоему брату. А сейчас понимаю, что это у вас наследственное. Трус несчастный! Выкрикнув это, я вскочила и в гневе вылетела из палаты.