До бесконечности и дальше

Франко довольно скоро привез Хим, Гастона, Жасмин и Нико, а буквально через минуту к дому подъехала еще одна машина. Но, когда Дельфи первой шагнула в гостиную, я сразу поняла: что-то не так. Девушка была бледной и какой-то пришибленной. За ней, примерно в таком же состоянии, шел Педро. Оба остановились посреди гостиной и, ни на кого не глядя, в один голос объявили: — Рамиро мертв. Все присутствующие разом охнули. Хим прижала ко рту ладони. Гастон, и вовсе, упал на пол. Я же до боли закусила губу. Рамиро?! Нет! Этот добрый и смешливый парень просто не мог умереть! Только не так! Он не заслужил такой смерти! Нет. Ее никто не заслужил. Он должен был прожить долгую счастливую жизнь, добиться той славы, о которой всегда мечтал, жениться на любимой женщине, вырастить очаровательных детей, внуков и правнуков. А лишь потом можно было отправиться в мир иной. Наш друг не должен был пасть от шальной пули в безвестности, потеряв возлюбленную. Не отдавая себе отчета, я расплакалась. Маттео немедленно притянул меня к себе, позволив уткнуться в свое плечо. На душе стало чуть легче. — А что с охранником? — спросил мой возлюбленный у Педро и Дельфи. — Он… он тоже, — ответил парень надломленным голосом. Я разрыдалась еще сильнее. Молодой человек был до конца предан своему делу и погиб за это. А что теперь?! Маттео потерял старого знакомого, а мы все — надежного сильного сторонника. Жена Деметрио стала вдовой, а дочь будет расти без отца. И все это по нашей вине. — Ребята, присядьте, — мягко обратился Марио к Педро и Дельфи. — Расскажите, как это произошло? Пара заняла места на диване. Они переплели пальцы и тяжело вздохнули. — Оба погибли на наших глазах, — начал Педро. — Когда шофер увез Луну и остальных, к бойцам, похоже, подоспело подкрепление. Мы оказались окружены. Рамиро убили, можно сказать, случайно. Эти ребята начали беспорядочно стрелять, а он не успел вовремя спрятаться. Мы и понять ничего не успели, а он уже упал с простреленной головой. Тогда охранник затолкал нас с Дельфи в машину, отдал мне ключи, велел уезжать к особняку Бенсон, а сам бросился в самую гущу солдат. Что еще мне оставалось? Я увез оттуда свою девушку. Хотя бы ее спас… — Когда мы уезжали, — подхватила Дельфи, — я наблюдала за происходящим в зеркало заднего вида. В охранника попали сразу десятки пуль. Я видела, как кровь летела во все стороны. И видела, как, наконец, он упал. Но его расчет был точен. В суматохе, которую он устроил, никто не заметил, куда мы поехали. Это дало нас возможность вырваться на шоссе и встроиться в поток машин. Несколько мгновений в гостиной царила тишина. Каждый из нас понимал, что гибель Рамиро была до крайности нелепой, а героизм Деметрио — бесполезным. Тем не менее, вслух Марио сказал: — Что ж, они оба погибли смертью храбрых. Но мы обязаны бороться дальше. — Да, — подхватил Гастон. — И теперь это должно стать для нас делом чести. Нам нужно отомстить за Рамиро и сделать так, чтобы охранник тоже погиб не напрасно. — Они были хорошими друзьями и верными соратниками, — добавил Маттео. — Давайте сейчас почтим их память минутой молчания и с новыми силами возьмемся за составление плана. — Да, верно, — кивнул его крестный отец и первым поднялся на ноги. Мы все последовали его примеру и опустили глаза в пол. По щекам моим беззвучно стекали слезы. Да, я почти не знала ни Рамиро, ни, тем более, Деметрио, но понимала, что оба были достойными людьми. Рамиро не пошел слепо за своей возлюбленной (хотя очень любил Ям), а продолжил сражаться за то, во что верил. И погиб за правду. А уж о героическом поступке охранника и говорить было нечего. Он отдал жизнь, чтобы спасти наших друзей. Мы все были перед ним в неоплатном долгу. — Итак, подытожил Марио, когда минута истекла. — Теперь мы обязаны победить и отправить Шерон с ее сторонниками за решетку. А посему отключаем эмоции и включаем головы. Нужно разработать план. Маттео, тем не менее, сначала пропустил слова крестного мимо ушей. Он заглянул мне в глаза и заботливо стер соленые капли с моих щек. Этот простой жест почему-то помог не хуже дозы успокоительного. Может быть, всему виной было чувство защищенности от его присутствия. А может, дело оказалось в искренней нежности, которую проявил мой парень. — Луна, тебе нужно умыться, — вмешался дедушка, взяв меня за плечо. — Идем. План они и без нас составят. Мы с тобой в этом не сильны. Да уж, здесь он попал в точку. Когда речь заходила о стратегии, я была бесполезна. Приемные родители часто говорили, что моя импульсивность родилась раньше меня. Как и привычка сначала делать, а потом — думать. Никому бы не посоветовала идти со мной в разведку. Так что я позволила дедушке увести себя на кухню, где плеснула себе в лицо холодной водой из мойки. — Ты боишься? — спросил Альфредо, протягивая мне полотенце. Я вытерла лицо и честно ответила: — Немного. — Все будет хорошо, внучка, — заверил меня дедушка. — Смотри, сколько людей готово стать на твою защиту. — Да, — вздохнула я. — И двое уже погибли из-за этого. — Пусть так. Но это был их выбор. И охранник, и Рамиро прекрасно понимали, на что шли. Уж охранник-то определенно понимал. Я знаю, то, что с ними произошло, — это ужасно. Но сейчас ты должна быть сильной и сосредоточиться на том, чтобы их смерть не была напрасной. Тебе нужно выбраться живой из этой переделки. И я рад, что у тебя есть Маттео. — Почему? — Он заботится о тебе. Заботится каждую минуту, любит всем сердцем и боится потерять. Ты видела, как твой парень на тебя смотрит. Как на самое большое сокровище в своей жизни. Он без колебаний броситься за тобой хоть в саму Преисподнюю. А ты любишь его? Только подумай прежде, чем ответить. Я вспомнила все наши клятвы, все поцелуи, все признания, все шутливые перепалки и все поступки, которые мы совершали друг ради друга. Вспомнила счастье, которое переполняло меня рядом с Маттео. Вспомнила ощущение полной безопасности, которое он дарил одним своим присутствием. Да, раньше мы не во всем сходились. Но ведь теперь все было иначе. Нам стало легче находить компромиссы. Мы изменились друг ради друга. Чем это было, если не настоящей любовью? Поэтому я вздохнула и честно ответила: — Да, дедушка. Да, я его люблю.