До бесконечности и дальше

— Добрый день, молодые люди, — приветствовал нас этот самый сторож, подходя ближе. — Меня зовут Просперо. Хозяин говорил, что вы должны приехать. Я к вашим услугам. — Это ведь Вы — бывший военный врач? — с места в карьер начал Гастон. Мужчина кивнул. — Отлично, — заявил парен. — Нам нужна Ваша помощь. У нас тут раненый. Просперо заглянул в кузов, вздохнул и отрывисто приказал: — Несите его в дом. Быстро. У сторожа мгновенно преобразился весь внешний облик. Это был уже не старик, а солдат. Очевидно, именно с таким лицом этот человек когда-то руководил медсестрами. Ослушаться его было невозможно, поэтому Гастон и Нико немедленно забрались в кузов и принялись вытаскивать оттуда уже почти бездыханного Маттео. Тот даже пытался шевелиться, но дышал очень тяжело. Лицо его было белее мела, лоб покрылся испариной, но глаза парень держал открытыми. А, увидев меня, чуть слышно выдохнул: — Луна… Луна… Я невольно улыбнулась. Осознание того факта, что я была нужна ему рядом, совершенно окрыляло. Любимый мой! Он столько пережил ради меня, и все равно я была ему нужна! Парень хотел видеть рядом меня, а не кого-то другого. — Я здесь, милый! Здесь! — поспешно отозвалась я. — Рядом с тобой! Сейчас тебе помогут, и все будет хорошо! Доверься этому человеку, хорошо? Больше ничего добавить мне не дали. Ребята затащили Маттео внутрь дома. Нам всем ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. В просторной, но довольно мрачной гостиной парня уложили на синий диван, расположенный по левой стене от входа. Напротив него почти рядом с дверью располагался большой телевизор, а вокруг в художественном беспорядке были расставлены пуфики и кресла. Прямо напротив входной двери начиналась деревянная лестница из темного дерева, ведущая на верхние этажи. А справа — дверь в какое-то другое помещение. Впрочем, обстановку я особо не разглядывала. Все мое внимание было приковано к тому, что происходило в зоне дивана. Просперо сел рядом с Маттео и задрал ему рубашку. Мое сердце екнуло. Кровь. Много крови. Слишком много. Конечно, Гастон сделал все для того, чтобы уменьшить кровотечение, но этого оказалось недостаточно. Впрочем, у бывшего военного врача это зрелище подобной реакции, конечно, не вызвало. Деловито осмотрев, он в мгновение ока определил, что ему было нужно, и крикнул: — Эй, Лаура! На лестнице раздались шаги, а через минуту перед нами предстала худая высокая женщина лет сорока двух, одетая, как горничная. Ее темные волосы были собраны в пучок и спрятаны под головной убор, но несколько непокорных прядей все равно выпало. Большие глаза женщины были густо подведены, а пухлые губы — так же густо накрашены кроваво-красной помадой. Да и в общем-то на лице ее оказался такой толстый слой косметики, что в возрасте, пожалуй, можно было добавить еще десяток лет. Горничная явно молодилась, стесняясь своих морщин. — Здравствуйте, — быстро поздоровалась с нами женщина. — Я — Лаура, горничная. К вашим услугам. — Пока что твои услуги нужны мне, Лаура, — заявил Просперо. — Иди сюда. Женщина подошла, и тот вполголоса перечислил ей, что нужно было принести. Я не слышала, что именно, но горничная бегом забежала в ту дверь, которая находилась справа от входа. — У нас здесь нет высокотехнологичных условий, как в больнице, — пояснил сторож нам. — Придется довольствоваться подручными средствами. Ну, ничего, на войне я умудрялся спасать людям жизнь при помощи одного ножа. Тем более, здесь рана не очень серьезная. Внутренние органы не задеты. — А то, что он кашляет, нормально? — с тревогой спросил Гастон. — Да, нормально, — кивнул бывший военный врач. — Многие путают это с симптомом кровоизлияния в легкие, но сейчас его нет. Просто от боли сердцебиение парня в несколько раз усилилось, и это мешает легким работать правильно. — Так Вы уверены, что никакого кровоизлияния нет? — допытывался Гастон. — Помилуйте, я тридцать лет в медицине! — испугался врач. — У меня ни один солдат не умер! — А вообще, есть угроза для жизни? — вмешалась я. — Почти любое огнестрельное ранение несет в себе угрозу для жизни, сеньорита, — пожал плечами Просперо. — Но лишь в том случае, если вовремя ничего не сделать. Вы же довезли парня в достаточно приемлемом состоянии. Это здорово увеличило его шансы на полное выздоровление, и… — А можно перевести это на человеческий язык?! — воскликнула я. — С ним все будет в порядке, или нет?! — Успокойтесь, сеньорита, — осадил меня бывший военный врач. — Я сделаю для этого все возможное. Повторяю: парень в достаточно приемлемом состоянии. Не думаю, что есть угроза для жизни. Тут вернулась Лаура, горничная. Почти бегом она подбежала к дивану с подносом в руках. И, несмотря на то, что мне удалось лишь мельком увидеть его содержимое, я охнула. Там стояла миска с водой, упаковка ваты, бинты, несколько пузырьков, и самое страшное — длинный острый нож. Господи, что они собирались делать?! — Зачем Вам нож? — спросила я. — Расслабьтесь, сеньорита, — отмахнулся Просперо, жестом приказав Лауре поставить поднос на столик у изголовья дивана. — Зла молодому человеку я не желаю. — Мы Вам не знаем, — напомнила я. — В этом случае советую довериться мне, — ответил Просперо. — Вы ему, простите, кто? Я не нашлась, что ответить. Ведь, действительно, кем я была для Маттео? Возлюбленной — да. Но было ли этого достаточно для того, чтобы оставаться рядом. Я ведь не была ни женой, ни даже невестой. Если уж на то пошло, у Гастона было больше прав находиться рядом с лучшим другом просто потому, что они дольше были знакомы. Но тут голос подал сам Маттео, едва слышно прошептав: — Луна… Луна,. Это заставило меня забыть обо всем на свете. Я была нужна ему! Нужна рядом! И какая разница, что нас связывало?! Главное — он хотел, чтобы я была с ним! Ему это было важно! И все. Больше ничто не имело для меня значения. Я просто подбежала, упала на колени рядом с головой парня и выдохнула: — Все хорошо, любимый! Я здесь! Я рядом! Потерпи немного, хорошо? — Тебе сейчас помогут! Тут я покосилась на Просперо и тихо спросила: — Ведь поможете, правда? — Разумеется, — кивнул мужчина, надевая резиновые перчатки, которые поднесла горничная. — Но будет больно. Если Вас не затруднит, подержите своего молодого человека за руку. Нужно извлечь пулю. Я послушно сжала пальцы Маттео и снова обратилась к нему: — Держись, родной мой! Я рядом!