До бесконечности и дальше

Не знаю, каким образом, но мне все же удалось проспать до самого утра. И проснулась я лишь тогда, когда Гастон тихонько тронул меня за плечо и позвал: — Эй, Луна, просыпайся! Открыв глаза, я даже не сразу поняла, где находилась, но знакомая рука в моей ладони быстро заставила проснуться. Она была… холодной. В несколько раз холоднее, чем ночью. — Маттео! — тут же крикнула я, сев на кровати и потянувшись к возлюбленному. К счастью, он дышал. О, слава Богу! А то я уже подумала… — Что ты так пугаешь?! — возмущенно обратилась я к Гастону, внимательно вглядываясь в лицо своего парня. Я думала, что-то случилось! — Прости, — вздохнул Перида. — Ничего не случилось, но ты разве не чувствуешь, что жара больше нет? Тогда только я заметила, что тело моего парня, и впрямь, уже не пылало жаром. Более того, он больше не бредил. Дыхание его стало глубоким и размеренным. Маттео спал. Прости спал. Счастливая улыбка сама появилась на моем лице. Мы справились! Мы смогли! Мой возлюбленный пошел на поправку! — Побудь с ним пока, — попросил Гастон. — Я схожу, позову Просперо. Кивнув, я начала осторожно обтирать мокрый от пота лоб Маттео. Вероятно, когда у парня спал жар, он взмок. Естественная реакция организма. На всякий случай я взяла с прикроватного столика градусник и сунула под рубашку любимого. Да уж, потным оказалось не только его лицо! И, когда я осторожно смахнула мокрую каплю с шеи своего итальянца, он открыл глаза. Его спекшиеся губы разомкнулись, а голос тихо окликнул: — Луна… О, господи! Я уже и не верила, что снова увижу любимого в сознании! Да, в бреду он звал меня, но ведь теперь жар спал. И все равно мое имя первым сорвалось с его губ. Не успев толком понять, что делаю, я наклонилась к парню и крепко поцеловала. Ох! Неужели, после стольких часов неизвестности, я все же ощутила вкус этих губ?! А ведь уже потеряла надежду на успешный исход! Поэтому, прервав поцелуй, залилась слезами, уткнувшись лицом в шею молодому человеку. — Эй! — прохрипел он. — Детка, что с тобой? Почему ты плачешь? Сказать по правде, я сама толком не понимала, почему вдруг разревелась. Казалось бы, мой любимый очнулся, жар спал, и все стало хорошо — радоваться было нужно. А я тут лежала и рыдала, как дура. Но слезы брызнули сами, я просто ничего не могла с этим поделать. Вероятнее всего, они были вызваны всеми страхами, которые я пережила, пока сидела у кровати Маттео. Тогда я должна была быть сильной для того, чтобы заботиться о нем. Теперь же, когда возлюбленный поправлялся, организм опустил все внутренние барьеры и снова позволил мне стать слабой, беззащитной девушкой. Мой храбрый защитник снова был со мной. — Я думала… — всхлипывая начала я. — думала, что потеряла тебя! — Ну, что ты, малышка?! — тихо спросил Маттео, притянув меня к себе. — Что ты?! Куда же я от тебя денусь? Ни одна, даже самая страшная, пуля не разлучит нас! Я никогда не оставлю тебя, слышишь? Я люблю тебя, Луна! — И я тебя люблю, милый! — прошептала я, дрожа всем телом. — Больше собственной жизни! Ты… — Так, голубки! — вернул нас к действительности чей-то громкий возглас. — Отлипните-ка друг т друга на секунду! Мы оба вздрогнули от неожиданности. Я подняла голову и увидела в дверях Гастона в сопровождении Просперо. Судя по веселому лицу нашего друга, говорил именно он. — А что, я не имею права обнять свою девушку? — изогнул бровь Маттео. — Имеешь, имеешь, — отмахнулся Перида. — Только пусть тебя сначала осмотрит врач. Помнишь Просперо? Он вчера извлекал из тебя пулю. — Нет, — покачал головой Маттео. — Если честно, я, вообще, плохо помню, что со мной было после ранения. — И лучше не вспоминайте, молодой человек, — с улыбкой добавил Просперо. — Вряд ли Вам когда-нибудь в жизни доводилось испытывать столь страшную боль, так что частичная амнезия, в нашем случае, — это даже гуманно. Все остальное помните? Как Вас зовут? Зачем Вы здесь? — Помню, — отвечал мой парень. — Меня зовут Маттео Бальсано, и мы с друзьями здесь, чтобы защитить Луну. — Очень хорошо, — кивнул бывший военный врач, шагнув в комнату. — Нужно измерить Вам температуру. — Уже измеряю, — отчиталась я, пытаясь вытереть глаза так, чтобы никто не заметил. — Вам очень повезло с девушкой, молодой человек, — обратился Просперо к моему возлюбленному. — Она от Вас не отходит. — Я сам не верю своему счастью, — отвечал тот. — Не понимаю, чем заслужил такое сокровище. Он поцеловал мои пальцы, которые лежали на его щеке. И спросил у сторожа: — Я долго был в отключке? — Со вчерашнего вечера, — пожал плечами тот. — Потеряли сознание, когда я оказывал Вам помощь. — Так это Вы — тот самый бывший военный врач? — догадался Маттео. — Да, молодой человек, — кивнул тот. — Просперо, к Вашим услугам. — Спасибо, — поблагодарил его мой парень. — Я, кажется, обязан Вам жизнью, правда? — Мы с Луной тоже в этом немного поучаствовали, — вмешался Гастон. — Ты хоть помнишь, что всю ночь бредил? — Ох, — вздохнул итальянец. — И что, нес всякую чушь, да? — Вовсе не чушь, — заметила я, щелкнув любимого по носу. — Ты звал меня все время. — Коротко о том, что с людьми делает любовь, — поддразнил Гастон друга. — Ладно, теперь, если никто не возражает, я пойду, тоже посплю. Моя вахта закончена. С ног валюсь. — Иди, конечно, — ответила я. — А где Хим? — Я отправил ее спать, когда у Маттео почти спала температура, — пояснил Гастон. — Твоя очередь быть сиделкой. Пойду. С этими словами, парень ушел, действительно, едва переставляя ноги. Бедняга! — Очень хорошо, — вздохнул Просперо. — А теперь, сеньорита, я вынужден настаивать, чтобы Вы отодвинулись. Я должен осмотреть рану Вашего молодого человека.