До бесконечности и дальше

Я ожидала, что визитер пройдет к парадной двери, но нет. Его тяжелые шаги проследовали к черному ходу, который вел на кухню. Не на шутку испуганная, я подошла к двери, через которую в столовую проходила Лаура, и внимательно прислушалась. Раздался звук открываемой двери и голос горничной: — Ты как раз вовремя. — Все по плану? — осведомился другой голос. Посетитель явно был мужчиной и уже в годах. Что удивительно, тембр его голоса показался мне смутно знакомым. Как будто я знала этого человека и уже не раз говорила с ним. — Да, они все выпили настойку, — ответила ему Лаура. — Уже должны были заснуть. — Отлично, — заявил гость. — А сторож? — Временно выведен из строя. Я оглушила его и заперла в чулане. Но тебе нужно поторопиться. Для того, чтобы прийти в себя, осознать происходящее и выбить дверь ему потребуется от силы минут пятнадцать. — Мне этого времени вполне хватит. Если девчонка спит, шума она не поднимет. Вот твой гонорар. Пересчитай. — Я тебе верю. Кроме того, мне некогда. У меня самолет через три часа. Когда хозяин узнает, что я предала его гостей… — Ладно, счастливого пути. Я за девчонкой. Меня затрясло. Не нужно быть гением, чтобы догадаться: «девчонка» — это я. Он пришел за мной. Нужно было срочно бежать. Вот только, едва попятившись, я наткнулась спиной на тележку с посудой и опрокинула ее. Грохот был достаточным для того, чтобы разбудить весь дом. Но девочки мирно спали, даже не дернувшись. Зато из кухни послышался топот, и через мгновение в столовую влетел… — Ты! — в ужасе завопила я. На пороге стоял Франко. Водитель Маттео пришел, чтобы похитить его девушку. Уму непостижимо! — Добрый день, сеньорита Луна, — хмуро поздоровался он и повернулся к растерянной Лауре, которая выглянула из-под его руки. — Я… ничего не понимаю! — охнула женщина. — Ведь они выпили… все выпили… — Выпили, — пробурчала я. — Но эта Ваша настойка оказалась до того мерзкой, что я ее даже проглотить не смогла. Меня стошнило. Так Вы, значит, с ним заодно?! — Мерзкой? — опешила горничная, пропустив вопрос мимо ушей. — Да это же — просто вода с растворенной в ней таблеткой без вкуса и запаха. Я добавила туда ананасовый сироп, чтобы было вкуснее. Странно. Если это было правдой, то меня не могло стошнить. Я всегда любила ананас. Ради всего святого, что со мной не так?! — Ладно, это уже неважно, — отмахнулся Франко. — Сеньорита Луна, Вам же будет проще, если Вы поедете со мной добровольно. У меня нет намерения причинять Вам вред. — Неужели?! — изогнула бровь я. — Поэтому ты собираешься отвезти меня к свихнувшейся тетке, которая, вероятнее всего, расправится со мной так же, как с бедняжкой Ям, или, что еще хуже, с Амбар и Эмилией?! — Послушайте, сеньорита Луна… — Не желаю ничего слышать! Как ты мог так поступить?! Как посмел предать доверие Маттео?! Он относился к тебе, как к родному! Черт. Осталось добавить к этому звонкую пощечину — и получится сцена из бездарной мелодрамы. Я вела себя, как истеричка. Серьезно. Так, спокойно. Нужно было оставаться уверенной в себе. — Сеньорита Луна, — сказал Франко уже с угрозой в голосе, — не вынуждайте меня применять к Вам силу. — Применяй, — хмыкнула я. — От этого все равно ничего уже не изменится. Маттео, в любом случае, убьет тебя на месте. При этом я лихорадочно шарила у себя за спиной в поисках чего-то тяжелого. Ага кажется, то, что нужно! — Сеньорита Луна, у меня нет времени выслу… Но тут он осекся, потому что ему в голову полетела тяжелая ваза. Франко едва успел увернуться. Стоявшую за его спиной Лауру спасло только то, что она была гораздо ниже своего сообщника. Снаряд разбился где-то на кухне. После этого я бросилась бежать, но не заметила под ногами осколков посуды с перевернутой тележки, поскользнулась и упала, закричав от боли. Тут водитель Маттео отбросил церемонии. Он поднял меня, как мешок с картошкой, закинул на плечо и унес. Я брыкалась из всех сил, но тщетно. Где мне — маленькой хрупкой девушке — справиться со взрослым сильным мужчиной?! А тот вынес меня во двор, запихнул на переднее сидение машины и, не обращая внимания на сопротивление, связал мне руки веревкой, а рот заклеил скотчем. И тут из дома донесся оглушительный грохот, который, впрочем, оказался перекрыт воплем: — Лаура! Где ты, сукина дочь?! Горничная, которая бежала за нами по пятам вместе со своим чемоданом (видимо, собрала заранее), побледнела и воскликнула: — Это Просперо! Мне конец! — Скорее в машину! — рявкнул Франко. В мгновение ока чемодан Лауры оказался в багажнике, а сама она — на заднем сидении. Не успел Франко после этого завести машину, как на крыльцо вылетел злой Просперо. Водитель Маттео вдавил педаль газа в пол. Бывший военный врач побежал следом, но, похоже, старая рана и возраст ему помешали, и мужчина довольно быстро отстал. Я обреченно вздохнула. Что ж, придется все же встретиться с тетушкой лицом к лицу. Страшно? Конечно, страшно. Тем не менее, выбора не было. Оставалось лишь смириться. — Простите, сеньорита Луна, — тихо сказал Франко, выруливая на дорогу. — Мне очень-очень жаль, правда. Как бы я хотела послать его к черту и хорошенько стукнуть! Увы, скотч на губах и веревка на запястьях мешали сделать и то, и другое. Жаль ему! Ну, знаете ли! Очевидно, взгляд, которым я прожгла водителя в ответ, был до того красноречивым, что он поспешно принялся заверять: — Знаю, знаю, Вы сейчас, вероятно, ненавидите меня всеми фибрами души и, в общем-то, правильно делаете. Откровенно говоря, я и сам себя за все это ненавижу. Мне, действительно, противно заниматься подобными вещами. Но выбора у меня нет. Я никогда бы не предал Вас и Маттео без достаточно веских оснований. Я заерзала и замычала. «Веские основания»! Интересно, в какой валюте эти самые «основания» измерялись?! Да заплатили ему хорошенько, только и всего! — Дело не в деньгах, сеньорита Луна, — словно прочитав мои мысли, продолжил Франко. — Я бы ни за какие богатства не согласился бы так поступить. Но речь идет о жизни и смерти. Буквально. Я удивленно уставилась на водителя, забыв даже дергаться. Жизнь и смерть? Что он имел в виду? — Шерон… она схватила мою дочь, — с болью в голосе произнес Франко. — Ей всего три года. Она грозится убить ее, если я не отдам ей Вас! Простите!