До бесконечности и дальше

Судя по всему, бензином была облита вся комната, потому что вокруг меня довольно быстро образовалось кольцо огня. А дальше время как будто остановилось. Языки пламени стремительно приближались, от дыма я не могла дышать, а жар опалял тело. Мне с трудом удавалось кричать сквозь скотч, но уже, скорее, от отчаяния. Никто, скорее всего, физически не успеет меня спасти. Все были слишком заняты, пытаясь догнать Шерон и ее приспешников. Да и никто не знал, где я находилась. Окно из этой комнаты выходило на другую сторону, а в остальных помещениях огонь пока не было видно. К тому времени, когда он выйдет за пределы комнаты, я буду уже мертва. Впрочем, мне и так, похоже, конец. От удушливого дыма легкие сводило судорогой, а недостаток кислорода заставлял сознание медленно уплывать. Хотя, может, это было и к лучшему — отключиться и не чувствовать, как огонь станет пожирать мое тело. И вот, когда я почти улетела в темноту, перед глазами стала картина из далекого прошлого. Мне снова было четыре года, вокруг все горело, а я боялась пошевелиться. Сейчас появится Роберто Муньос и выведет меня, правда? Это же воспоминание. Но вот, вместо голоса мужчины вдруг раздался знакомый, молодой: — Луна! Ты там? Маттео. Этот голос я могла бы узнать из тысяч других. Мой родной и любимый! Меня уже не волновало ни время, в котором это все происходило, ни то, откуда здесь взялся мой парень. Ничто уже не имело значения. Я просто собрала волю в кулак и закричала, что было сил. Господи, только бы он услышал! Неважно, галлюцинация это или нет. Я просто хотела в последний раз увидеть это прекрасное лицо. Впитать каждую черточку и умереть с этим образом перед глазами. Я даже почти не обратила внимания на жуткий треск, который затем до меня донесся. Главное — увидеть любимого. И вот, минуту спустя, надо мной сфокусировалось его испуганное лицо. Ах! Какое это было счастье! Я уже не слышала, что он говорил — лишь упивалась знакомыми чертами. А тот вдруг прикоснулся ко мне. И прикосновения вышли такими реальными, словно, действительно, были. Что-то мне шепча, Маттео подхватил меня на руки. Хотя, конечно, это было лишь плодом воображения моего умирающего мозга. Но какая разница?! Мне просто в последний момент нужно было ощутить этот сладкий момент прикосновений любимого. Я не заметила ни того, что мы вышли из огня, ни бегающих вокруг людей. Ничего этого словно не было. Центром моего мира теперь стал возлюбленный — его лицо, его любящий взгляд, его тело — все, что было для меня настоящим. А галлюцинация это или нет — не суть важно. И тут мы оказались при дневном свете. Свежий воздух вызывал спазмы в легких, но скотч мешал откашляться. Я начала задыхаться. Маттео мгновенно все понял, опустив меня на землю и осторожно, стараясь не причинить боли, оторвал клейкую ленту. В легкие хлынул непривычно холодный воздух. Я уже ничего не понимала — только цеплялась за любимого и кашляла до рвоты. Когда же приступ спал, и легкие вернулись к нормальной работе, начало проясняться сознание. Вот только прекрасная галлюцинация в виде любимого уходить не желала. Его нежные руки по-прежнему крепко обнимали меня, а губы шептали в ухо что-то успокаивающее. Парень отнес меня подальше и усадил на что-то твердое, а сам сел рядом, не переставая обнимать и гладить. — Я… я умерла? — сорвался с моих губ хриплый вопрос: — Нет-нет, детка, что ты! — воскликнул Маттео, преданно и любяще посмотрев мне в глаза. — Ты жива, и все хорошо! Мы оба живы, любовь моя! Ну, неужели ты думаешь, что я позволил бы чему-то с тобой случиться?! Я люблю тебя! У меня отлегло от сердца. Живы! Мы были живы и выбрались из этого огня! Ну, конечно! Какая же я была глупая! Любимый обязательно спас бы меня, где бы мы ни оказались. Вытащил он мое тельце и из этого ада, пройдя его вместе со мной. Тогда только я осознала, что Маттео — никакая не галлюцинация. Он, действительно, ворвался в особняк, нашел меня, выломал дверь и унес. Мой единственный, как всегда, оказался рядом в нужный момент и, как всегда, меня спас. Не сумев сдержать своих чувств, я начала целовать парня. Мои губы покрыли его щеки, лоб, нос и, наконец, остановились на таких сладких и родных губах! Разумеется, в присутствии стольких людей мы не могли поцеловаться нормально. Пришлось ограничиться сотнями нежных коротких соприкосновений. И в перерывах между ними я шептала: — Ты снова спас меня, мой Клубничный Мальчик! Я так боялась, что у тебя не хватит времени! Или что-то остановит! Или… — Ну, что ты, детка! — выдохнул Маттео, с удовольствием отвечая на каждый поцелуй. — Никакое зло на свете не помешает мне спасти свою Девочку-Доставку! Никогда! — Я люблю тебя! — прошептала я. — Знаешь, как сильно я тебя люблю? — Как бы то ни было, я люблю тебя еще сильнее, малышка! — Какой же ты упрямый! Но все равно герой! — Твой герой, любимая! Только твой! — Да, только мой! Мы продолжали целовать друг друга до тех пор, пока меня вдруг не охватил новый приступ кашля. Маттео погладил мои плечи, словно успокаивая. А когда приступ спал, поднес к моим губам бутылку воды. Стало чуть легче, но эти приступы невольно вызывали опасения. — Что со мной? — сделав пару глотков воды, спросила я. — Почему я так кашляю? Это надолго? Я смогу петь? — Успокойся, детка, все хорошо, — поспешно заявил Маттео. — То, что ты сейчас кашляешь, — это нормально. Тебя только что вытащили из пожара, твои легкие забиты угарным газом. Ты едва не задохнулась. Но не бойся, это ненадолго. Пара недель — ты будешь петь прекраснее, чем прежде. Я тебе обещаю. Ну, раз мой любимый так говорил, поводов для паники, действительно, не было. Мы осмотрелись по сторонам. Горела уже добрая половина третьего этажа, но спасатели уже приехали и взялись за дело. Пойманных наемников затаскивали в полицейские автомобили. Что ж, значит, им не так уж далеко удалось бежать. Но вот, взгляд мой снова упал на задымленный особняк, и сердце упало: — Эмилия! — испуганно вскричала я. — Бениссио! Где они?! — Не тревожься детка, — успокоил меня Маттео. — Их вывели Гастон и Нико. Эти ребята не заперли дверь в кладовку, и ребята спасли пленников без особого труда. Сейчас ими занимаются медики. Вон, смотри. Он указал на припаркованную неподалеку машину скорой помощи. А мы сами сидели в кузове еще одной, но все врачи бегали по двору особняка, оказывая первую помощь раненым. Причем, и полицейским, и преступникам. Вот она — Клятва Гиппократа в действии! — Ого! — воскликнул Маттео. — А вот и главная виновница торжества! Смотри. Из-за угла вывели саму Шерон Бенсон. Меня невольно пробрала дрожь, но возлюбленный по-прежнему обхватывал меня за талию одной рукой. А рядом с ним я была в полной безопасности. Моя тетушка кричала и сопротивлялась, но, заметив меня, вдруг замерла. Взгляд ее, полный злобной ненависти, наверное, должен был испугать нас, но нет. Честное слово, после всего, что мы пережили за этот год, хотелось только одного: чтобы наше счастье больше никто никогда не тревожил. И какой-то наглой старушенции мы этого сделать не позволим. — Я еще доберусь до тебя, маленькая дрянь! — рявкнула Шерон. — Ты будешь умолять меня о смерти! Не вечно твой женишок будет рядом! Живи и бойся! — Ваши угрозы так же глупы, как и Вы сами, тетушка, — съязвила я. — За последнее время из-за Вас мы прошли, наверное, все семь кругов Ада, и после этого нас уже ничем нельзя испугать. — Уведите ее, — приказал Маттео полицейским, и те послушно поволокли обезумевшую женщину к машине. Я вздохнула. Да уж, Шерон Бенсон — особа на редкость любопытного характера. В разное время она вызывает разные чувства. Начиная от раболепия и заканчивая животным страхом. Но сейчас у меня она вызывала только жалость. Без понятия, почему.