Решения, принятые спонтанно, обречены либо на полный провал, либо на невъебенные приключения.
Быстро побросав в рюкзак самые нужные вещи, Лиза и Даня уже стояли в пороге дома, проверяя, все ли они выключили и не забыли. Только теперь в голове у русой возник вопрос, который, казалось бы, должен был возникнуть еще пару часов назад, когда Кашин отправил ее собираться:
— Эй, Дантес, а откуда у тебя билеты? Сейчас заказать ты их не мог, — она прищурила глаза, разгадав весь план рыжего.
— Та я давно их заказал. Чтобы не останавливать наш процесс написания книги, я тебя решил тоже взять с собой, — Кашин выталкивал девушку из квартиры. — А теперь, бегом вниз, нас уже такси ждет.
Проверив, по наставлению Лизы, дверь, они побежали по лестнице на первый этаж (лифт не работает, Россия же), где их встретила машина с желтой шашкой. До вылета оставалось еще четыре часа, но, зная пробки в СПБ, они приедут сразу к регистрации на рейс «СПб — Сан-Франциско». Потом долгих 12 часов перелета, в котором Кашин нажрется в стельку, ибо боится летать, аргументируя это тем, что он слишком молод, чтобы умереть над просторами Гренландии, а Лизка, наконец-то, сможет собрать воедино всю информацию о родителях рыжего мальчугана.
Калифорния встретила писателя и его биографа солнцем и пальмами. Удивительно, да? Словив такси, Данька затолкнул девушку в машину, а сам сел на сидение возле водителя. На ломаном английском пытался назвать адрес их отеля, но водитель лишь пожимал плечами, ничего не понимая. Тогда в ситуацию вмешалась Неред, сказав водителю все сама. Кашин повернулся к ней с первого сидения:
— Ну нихуя себе, ты базаришь. Мне аж стыдно за себя стало, — машина, наконец-то, тронулась с места.
— Данил Владимирович, я же учусь на журфаке. Там английский идет вступительным. Забыл уже? — за окном мелькали виды солнечного города.
— А я вот болт клал на свою учебу. А щас хочу выучить, да времени нет, — водитель все время поглядывал на парочку и улыбался.
На ресепшене стояла молодая девушка с приветливой улыбкой. Поняв, что сегодня за все будет договаривать Неред, она попросила ключ от номера, чтобы заселиться в него. Пока Кашин стоял и рассматривал свои кроссы, щеки Лиза залились краской, она быстро взяла ключ и отдернула Даню от его интересного занятия:
— Лизок, а шо случилось? — заметив состояние девушки, спросил парень.
— Да так. Она подумала, что мы пара, представляешь? — нервно посмеялась русая.
— Тю, так надо было сказать, что это правда. Может быть нам бы дали халявное шампанское, — Лиза провела карточкой, и дверь номера открылась.
Посреди комнаты стояла роскошная двуспальная кровать. Одна. Русая с лицом мученика повернулась к своему сожителю. На немой вопрос парня она ткнула пальчиком в сторону кровати:
— Проблему нашла. Будешь спать на кровати, а я, — Даня начал снимать свои кроссовки. — Посплю на полу. Мне не привыкать, Лизон. Тем более, — рыжий лег на пол. — Он, вполне, удобный.
— Нихуя, — Лиза легла рядом с писателем. — Я буду спать на полу, а ты на кровати.
— Дурашка? Он же холодный и твердый. Заболеешь, я лечить не буду, — рыжий поднялся на ноги и попытался поднять Лизу.
— Даня-я-я, оставь меня здесь. Если заболеешь ты, будет хуже, — Кашин начал тянуть за руки Неред по полу. Словно пингвинчик, она скользила на животе, заливисто смеясь. — Поэтому, Кашин, да поставь ты меня! — девушка поднялась наконец-то на кровать, где уже сидел Данил. — Поэтому, мы будем спать вдвоем. Построим между нами стену, как из «Игры Престолов». Только не из снега и льда, а из подушек.
— Заебись идейка, девочка.
На город медленными шагами наступал вечер. Первые звезды расцвели на небе, а луна застенчиво обнажила свой лик. Скудные вещички в номере были разложены по полочкам. Сам же номер уже пустовал. Лиза и Даня решили прогуляться по берегу Тихого океана. Как оказалось, Неред взяла с собой укулеле, на вопрос Кашина « А нахуя?», она пожала плечами. А вот сам Даня успел уже купить бутылку рома, аргументируя это тем, что с детства хотел стать пиратом.
Под ногами приятно шуршал песок, на берег спокойно набегала волна, а вокруг не было ни души. Держа кеды в одной руке, а бутылку в другой, писатель рассказывал о своих приключениях, заставляя Лизу останавливаться, чтобы перевести дух от смеха. Девушка часто просила передать ей ром и, кажется, пила больше, чем сам Кашин:
— Годы тренировки, мой дорогой, — произнесла русая, отдавая бутылку обратно.
— Слушай, а давай разведем костер? — предложил рыжий.
— А нам пизды не дадут? — Лизка уселась на песок, а Даня начал собирать палки по береговой линии.
— А с каких это пор, Лиззка боится полиции? — писатель уже сформировал круг из камней и положил вовнутрь него сучья.
— А я и не боюсь. Зажигалка есть?
— Милочка моя, я курю с шести лет. Жига стала мне любимой спутницей, — демонстративно достав из заднего кармана зажигалку, Кашин поджог палки и пламя вспыхнуло.
Лиза сидела и перебирала пальцами по струнам своей маленькой гитарки, стараясь вспомнить давно забытую мелодию, а парень следил за этими манипуляциями. Бутылка давно стала пустой, и вот, девушка вспомнила ноты песни. Напевая себе что-то под нос, она играла приятную мелодию, в которой Даня узнал одну из своих любимых песен:
— А ты хорошо играешь, да и поёшь тоже, — русая вспомнила, что находится не одна на этом пляже.
— С самого детства мама меня отправила в музыкалку. Я меняла дохуя инструментов, остановилась вот на гитарах, — смущенно ответила Неред, все так же наигрывая мотив песни.
— А я вот тоже хотел стать музыкантом. Но я так сильно боялся людей, что не мог даже сходить в музыкальную школу, которая была через дорогу.
Кашин всматривался в черты лица Лизы. Небрежная прическа, горящие идеей глаза, маленький носик и вечно видные брекеты из-за улыбки. В голове Даня пытался описать ее словами, но каждое слово не подходило, они были слишком безвкусны, что ли, не передавали то, что он чувствует и видит. Русая положила гитару и, раскидывая мягкий и теплый песок, подошла к воде. Волны добегали до ее ног, ласково щекоча их. Девушка подняла голову вверх, наслаждаясь звездным небом. В голове возникла гениальная идея начать танцевать, и ее уже пьяненькое тело послушно выполняло приказы головного мозга. То ли в голове самой девушки, то ли откуда-то еще, начала играть мелодия, но к ней прибавился голос Дани, который начал петь:
— А говорил, что не умеешь играть и петь, — Лиза остановилась и глянула на парня.
— Я такого не говорил. А ты танцуй-танцуй, пока волна бежит на берег.
Улыбка сама собой появляется на устах рыжего, когда он смотрит на маленькую девочку, которая кружится и подпевает ему. Дане кажется, что таких больше не делают, что она осталась одна на всем свете. Чистая, открытая, не стараясь быть красивой, она является самой красивой девушкой, которую он встречал за всю свою жизнь, сложная, но тем и интересная.
Еще глоток и мы горим,
На раз, два, три.
Потом не жди и не тоскуй,
Гори огнем твой третий Рим,
Лови мой ритм.
Танцуй, танцуй, танцуй,
Танцуй, танцуй, танцуй.
Слова вновь стали выстраиваться в предложения. Те, в свою очередь, начали становиться текстом. Снова он ощущает это желание писать и творить. Под рукой нет ничего, кроме палки и песка. Надо быстрее в номер, чтобы записать это всё, весь этот поток, пока он не исчез из рыжей головы. Кашин, словно маленький мальчик, которому, наконец-то, подарили щенка, хватает за руку Лизку и тянет в сторону отеля. На каждый вопрос, только шикает и продолжает тянуть девушку. Она уже перестала сопротивляться и полностью доверилась писателю.
Сразу с порога Данил начал метаться по номеру и искать такие необходимые ручку и бумагу. На просьбу «Срочно, ручку и листок!», Неред отреагировала, как ребенок, которого мама попросила дать ей пишущий предмет и блокнот. Она просто бегала рядом с рыжим в попытке помочь, а не путаться под ногами, но вышло все наоборот. Наконец-то, до девушки дошло, что в её рюкзаке есть все необходимое. Кинув в парня портфель, она легла на кровать и выдохнула:
— Ну, и зачем тебе это? — спросила русая, поглядывая на Кашина.
— Неред, прости, но завали ебало, — тут же в писателя прилетела подушка, но она его мало потревожила, Даня все так же быстро писал, иногда зачеркивая что-то.
Тишину в комнате нарушал лишь звуки прикосновения ручки к бумаге и тиканье часов. Кашин не заметил, как исписал уже пять листов текста, как уснула Лиза, свернувшись калачиком, как прошло больше четырех часов.
Даня потер переносицу и стал перечитывать свою рукопись, заменяя, редактируя и дописывая её. Как же ему не хватало этой приятной работы, но ощущение, что он потерял важную часть, не оставляло его с самого начала написания.
Писатель стал расхаживать по номеру с ручкой в зубах и вспоминать, что он мог потерять или забыть. В памяти появились обрывки картин вечеринки у Юлика, и то как рыжий что-то писал на скомканной бумаге. Теперь оставалось лишь молиться, чтобы Онешко не выбросил этот лист после очередной уборки после пьянки. Ища в контактах Онешко, парень уже собирался записать ему голосовое, но побоялся разбудить своего биографа, поэтому открыл диалог и начал печатать.
Данил Кашин 8:45
Слышь, хуй
Данил Кашин 8:45
Точнее, доброе утро, хуй
Напротив имени загорелся значок онлайн.
Юлий Онешко 8:48
Чо те, пидор?
Юлий Онешко 8:48
Точнее, добрый вечер, пидор. Чо тебе?
Данил Кашин 8:49
Тут такое дело.
Данил Кашин 8:49
Ты убирался после последней вписки?
Юлий Онешко 8:51
На которой ты был? Или та, что была сегодня?
Данил Кашин 8:51
Ты чо, пёс, без меня тусы устраиваешь? Ну, ты и хуйло, фу, таким быть.
Юлий Онешко 8:51
Я тебе звонил, мудло. Нехуй было не брать трубку.
Данил Кашин 8:52
Ладно, похуй. Я, кстати, щас с Лизкой в Сан-Франциско
Данил Кашин 8:52
На такой, на которой я был. Крч, найди мне исписанную бумажку мои почерком. И кидании сюда
Люблю тебя.
Заблокировав телефон, парень решил прилечь рядом с Лизой, но глянув на та как спит девушка, он передумал. Из калачика она превратилась в звездочку, которая занимает всю кровать и даже больше. Ухмыльнувшись виду такой милой и, наконец-то, замолчавшей Лизки, парень собрал свои рукописи и стал переписывать их на ноут.
Бумага не надежная, да и ноутбук тоже. Но вероятность того, что ноутбук выкинуть, зальют чаем или сожгут, куда меньше. Телефон завибрировал, оповещая, что Юля все-таки нашел этот лист. Открыв диалог и бегло просмотрев фотку листа, Кашин понял, что предчувствие его не обмануло. Он действительно потерял важную часть в написании своего нового шедевра. Проигнорировав язвительный комментарий друга, парень начал быстро набирать текст.
Время летит незаметно, когда ты занят тем, что любишь, а если это еще и долгожданная работа, то пару часов пролетают, словно пару минут. Когда все было дописано и скинуто Анне Александровне, Кашин на минутку закрыл глаза. А оказалось, что он отдал себя во владения Дрёмы, сидя на стуле. Сквозь сновидение рыжий слушал как проснулась Лизка, как пыталась его перетащить на кровать, а потом просто укрыла пледом и забрала из рук ноутбук, а сама направилась куда-то из комнаты.
Яркий, но незапоминающийся сон, был прерван запахом выпечки и свежезаваренного кофе. Как кот идет на запах жареных котлет, так и Кашин приоткрыл глаза, увидев перед собой булочку, и как Лиза водит ею перед носом парня:
— Определенно, так меня еще никто не будил, — Данилка откусил кусочек прямо с рук девушки.
— Ну, мне стало скучно. Ты спишь, а мне чем заниматься? Я даже отредачила в тысячи пятьсот восьмой раз главу твоей биографии, — выдала виновата Неред и всучила в руки парня чашку с кофе.
— Шпасибо, — с набитым ртом ответил Кашин.
— Кстати, когда начнем новый разговор? — Лиза тоже сделала глоток своего напитка.
— Сегодня? Накидаемся и поговорим, — запивая мучное изделие, произнес Данил.
— А я уже и пиво взяла, — русая подняла с пола пакет с выпивкой и весело потрясла ним перед писателем.
— А ты предусмотрительная, как я вижу, — рыжий потянулся на кресле.
