Padam, Padam

      — Что ты смотришь всё на его фотографию? Ты же решила, что он не тот.       — Решила. Всё хорошо, мама.       — Да нет, не хорошо. Вспоминаешь, мечтаешь, представляешь себе чуть ли не сказку. Так?       — Нет, просто смотрю.       — Просто? Я же знаю, что не просто. Ты думаешь, я молодой не была?       — Была. Ты на сколько меня старше? На двадцать лет. Так что, ты старая? Ты у меня ещё молодая. Вот давай к зеркалу подойдём, кто скажет, что ты моя мама? Сестра старшая и никак по-другому.       — Рита, Рита… Ох, Рита! И откуда у тебя фантазий столько?       — Не знаю. Наверное, ты научила мечтать, читать и писать одновременно. А, нет, ещё петь.       — Ой, петь ты сама научилась раньше, чем говорить.       Она обняла дочь и поцеловала в волосы.       — Красавица моя, ненаглядная.       — Ты поговорить со мной хотела? Да, мамочка?       — Да, хотела. Вот только не знаю, с чего начать.       — С самого главного! Как это не знаешь, ты же сама меня учила: говорить сначала самую суть, а потом уже все подробности.       — Учить-то учила, только начать издалека хочется.       Рита уселась по-турецки на своей кровати, скрестив ноги, локтями упёрлась в коленки, а кулачками подпёрла подбородок.       — Рассказывай мамочка, я вся внимание.       — Так вот, замужем я никогда не была. Не надо, не округляй глаза. Так получилось. Любить-то я любила. Как любила — вспомнить страшно, до полного умопомрачения любила. Он такой весь из себя был. Девчонки за ним бегали, все, вот все, кого знала, все моего Пашу любили. А я — так больше всех, и в отличие от них, он меня любил. Не надо, Рита, не улыбайся так скептически, любил он меня.       — Мамочка, я же понимаю, что любил, и верю тебе.       — Ну вот, мы с ним в одном классе учились, а потом он в Лондон поехал в университет. Писал письма, звонил. Роман, как в книжке. Я ждала. Дождалась лета, вот тогда между нами всё и случилось, но два месяца как один день пролетели, и он снова уехал, и ещё год. В письмах писал, что на каникулы приедет, поженимся, что потом с собой заберёт, что я там продолжу образование, рядом с ним. Только его родители сказали «нет». Я им не подходила. Они состоятельные люди, а я из семьи голодранцев, так его отец сказал. Да ещё припугнул меня как следует. Тогда бизнес и криминал были как близнецы-братья. Вот я и испугалась расправы и над собой, и над родителями моими. Сказала Паше, что разлюбила. Потом ты родилась. Я институт бросила. Пошла в педагогическое училище, так до сих пор в школе и работаю. Паша уехал, потом вместе с родителями в центр перебрался, женился, пузо отрастил. Я его как-то по телевизору видела. Вот такая история.       — Так потому ты всегда говорила, что надо ровню искать?       — Потому. Чтобы ты ошибок моих не повторяла. Знаешь, так тяжело по жизни одной с ребёнком.       — Догадываюсь. А больше ты не любила никогда?       — Нет. Так, как Пашу, никого не любила. Случались романы, но так, никакие и не с теми. Ничего стоящего.       — Так мой отец о моём существовании не знает?       — Отец, может, и не знает, а дед знает. Он на твоё рождение счёт открыл. Деньги перечислял, пока не умер. Я часть тратила, когда совсем туго было, но часть сберегла, проценты наросли. Так что тебе на свадьбу приличную хватит.       — Глупости. Зачем тратиться на свадьбу? Деньги на ветер.       — А что хочешь? На квартиру там не хватит, только если ипотеку ещё вдобавок брать. А оно знаешь, как — сегодня есть работа, завтра нет её. Машину можно. Только тебе до банка твоего пешком быстрее, чем на машине в объезд.       — Хорошо, мама, насчёт отца и денег я поняла. Но что-то ещё ведь есть.       — Есть. Есть Георгий. Мы с ним уже почти вместе жить стали, а тут ты вернулась. Он к себе ушёл. Но всё ждёт, когда я вас познакомлю.       — Что же ты молчишь?       — Неудобно как-то. Да и повода сказать не было. Ты вернулась в печали, с разбитым сердцем, а я к тебе со счастьем своим? Так? Вот именно, что не так. Выждала, вижу, ты в себя приходить стала. Теперь сказала.       — Когда познакомишь?       — Он предлагает на выходные на шашлыки к нему на дачу.       — Значит, на шашлыки. Кто он мама?       — Отец моего бывшего ученика. Вдовец, вот встретились случайно на концерте фортепианной музыки. Чайковского слушали. Разговорились, провожать меня пошёл.       Она так загадочно и чуть смущённо улыбалась, будто рассказывала всё это не взрослой дочери, а собственной матери про запретное чувство. Только Рите было хоть и радостно — мама всю жизнь была одна, сколько Рита себя помнит, всегда одна, а тут влюбилась, так это же хорошо! Но отчего-то от этого «хорошо» было очень страшно.       И даже не столько за маму, сколько за себя.       Рита подумала об эгоистичности своих чувств, но потом решила, что рано и думать, и беспокоиться. Вот встретится она с этим Георгием, тогда поймёт, кто он такой. И насколько ему доверять можно. Самого дорогого человека ему доверить придётся. А это не хухры-мухры. Тут глаз да глаз нужен.       Ночью Рита не сомкнула глаз. В голову что только не лезло.       Конечно, пока она училась, и жила, и работала в центре мама с этим Георгием могла спокойно обитать в их квартире. С её возвращением он вернулся к себе. Интересно, а если бы она не позвонила матери с вокзала, так и застала бы его здесь?       Мысль оказалась неприятной.       Чужого мужчину она в их квартире и в их семье представляла слабо.       Вспомнила фильм, мамин любимый — «Москва слезам не верит». Там Гоша, он же Гога, вписался в семью, хотя тип был совершенно наглый.       Интересно, мамин Гоша-Гога такой же? Хотя… на концерт Чайковского ходил.       Как же страшно за родного человека! Чтоб не ошиблась, чтоб не обманули, чтоб подошёл по характеру, и непьющий чтоб был. Интересно, мама за неё так же переживает, как она за маму?       Улыбнулась сама себе, а потом расплакалась. Радмира-то каждый день ждала. Мечтала, что выйдет из подъезда, а ей навстречу — он на «мерседесе» своём шестисотом.       Выходит с цветами и говорит, что скучал по ней, а она…       Она ему всё прощает и дальше — долго и счастливо…       Так каждый день ждёт его, выходя из подъезда, а его всё нет и нет. И уже никогда не будет.       Разве что в мечтах.       Пора прекращать уже мечтать и жить, вот маму замуж выдаст, а там и о себе подумать можно.       Кто сказал, что замуж надо по любви? Кто из классиков такую глупость сморозил?       Надо просто замуж.       Чтоб дети были, дела, заботы, и не одной по жизни чапать, чтоб не осуждали и детей безотцовщиной не называли. Вот так надо.       А потом Рите так мороженого захотелось. Вот прямо так захотелось, что решила назавтра после работы в кафе-мороженое заглянуть и полакомиться — по шарику каждого вида. Штук шесть шариков съест. Ну и что, что не сезон. В кафе тепло.