***
Иногда ко мне наведывается Оливия, осматривая рану, иногда — Рик, передающий «пламенный привет» от своего сына. Граймс регулярно приносит мне стопку комиксов. По правде говоря, все эти супергеройские штучки не мое, но на досуге читаются взахлеб, так что спасибо Граймсам. Также Оливия сказала, что ранение несерьезное и, в принципе, переживать не о чем. Желательно, конечно, не нагружать ни плечо, ни думалку, и просто поотдыхать пока есть возможность, но тут-то я ее ослушиваюсь. Дизайн комнаты да и самого дома за несколько часов наскучил: стены сдавливают, пол кажется каким-то стеклянным и непрочным. От скуки я постоянно так глубоко ухожу в себя, что полностью отрекаюсь реагировать на любые внешние раздражители. Выхожу на крыльцо дома, чтобы хоть как-то отойти от всей этой суеты. Описать те терзания, что таятся во мне из-за отца, невозможно. По сути, тот человек, который должен меня любить за один лишь факт существования, проявляет к собственной дочери хладнокровия больше, чем чужие люди. И чего же я тогда так озабочена папой? Без понятия, но мне дается с трудом забыть единственного оставшегося в живых родственника. Присев на порог здания, делаю глубокий вздох и подмечаю, что боль постепенно заглушается, но печь рану не перестает. Опрокидываю внимательный взгляд на идущего неподалеку мужчину… Кажется, я видела его силуэт, когда мне зашивали рану. Дэрил, если память не изменяет. — Эй! — окликаю его, не стесняясь показаться грубой. — Подойди сюда. Щурится и прожигает меня испепеляющим взором, однако подходит. — Чего тебе? — голос мужчины спокоен, но, могу развеять туман, окутавший тайной эту персону, за этим спокойствием бьется раздражение, словно пульсирующая алая нить. Полагаю, никому не понравится, когда те, что намного младше тебя, приказывают, особенно таким своеобразным тоном. Делаю вид, что не замечаю его реплику и отворачиваю голову. — Спасибо за помощь. Мне просто хотелось разглядеть получше тех, кому я жизнью теперь обязана. Вы спасли мою шкуру. Дэрил молча наблюдает за мной и ничего поначалу не отвечает. — Должно быть, ты состояла в какой-то группе. Что бы ты и Рик не говорили, но не вяжется, чтобы молодая девчонка выживала одной на протяжении долгих лет, — с усмешкой Дэрил сплевывает на землю. — Не тебе учить меня жизни. Мне пришлось рано повзрослеть, и тому есть тысячи причин, — замолкаю и принимаюсь разглядывать его. Поверх рваной рубахи накинута кожаная жилетка, открывающая вид на покрытые ссадинами накачанные руки. Ремень, пересекающий наискось грудь, удерживает арбалет на спине Дэрила. — Кем ты работал? Каким-нибудь механиком? — спрашиваю первое, что приходит в голову. Дэрил «сражен наповал». — С чего ты решила? — Ты не похож на какого-нибудь аристократа. Не то чтобы у меня нюх на людей, но даже недалекий человек заметит это. От тебя разит тем типом людей, с которыми я раньше уж чересчур хорошо общалась. — Малявка, тебе так интересно, кем я работал? — пожимаю плечами, и Диксон сдается. — Охотился и продавал дичь, иногда, конечно, мог подработать в автосервисе, но это было редкостью. — Как и говорила, что-то в этом есть. Ты, наверное, был лучшим в своем деле, — усмехаюсь ему, затем поднимаю глаза и замечаю неподалеку паренька, который упорно пялится на меня. Густые волнистые каштановые волосы, ниспадающие на плечи, пухлые губы, шляпа шерифа. Долго вглядываюсь в черты лица парня, изучая их, и хмурюсь при виде повязки у него на правом глазу. — Кто это? — обращаюсь я к Дэрилу, не отводя глаз от гостя. — А, ты про Карла. Он тебе комиксы все это время передавал. Короче говоря, сын Рика и малолетний трандыкалка. Впрочем, как и ты. Возможно, вы быстро поразумеетесь. Не свожу глаз в ответ за странным пареньком. Но когда я поворачиваюсь к Диксону, замечаю, что Карла след уже простыл. Удивленно поглядываю по сторонам, ища ту самую шляпу, но не застаю ничего такого. «Что у него с глазом?» — вслух я этого, конечно, не произношу, но сия мысль не дает покоя. — Была рада поболтать, э-э… — Дэрил-ничейная-сука-Диксон. Изумленно окидываю его фигуру взглядом и приоткрываю рот. — Прости? — Когда ты только появилась и назвалась… Как ты там сказала… Челси-где-моя-чертова-задница-Лоуренс. Встаю и направляюсь внутрь здания. — Точно. Что ж, была рада поболтать, Дэрил-ничейная-сука-Диксон, — отступаю к двери, как вдруг слышу голос Рика: — Ты уже пришла в себя? Это хорошо, потому что есть разговор. Останавливаемся перед домом Рика. Он молчит, а я начинаю прислушиваться к гулу голосов за дверью: «Мишон, ты же не думаешь, что она одна из них? Она была одна и…» «Не имеет значения, Карл! Ты же знаешь, я так не считаю, но все может быть. Относиться к ней как к одной из наших, так ничего и не узнав, не выйдет!» Голоса громкие. Рик будто на это и рассчитывал. Лишь бы я все услышала и вскинула вопросительно бровями. — Ты слышишь? — Рик поднимает голову от своей обуви и смеряет меня взглядом. Я все еще стою перед домом твердо, неподвижно и молчу. Рик потирает ладошки друг о друга и прочищает горло. — Это долгая история. — Вот только не говори, что это опять западня и вы меня собираетесь казнить, — дрожащим, словно стараясь замять неуверенность, голосом отшучиваюсь в ответ. Рик безмолвно толкает носком ботинка дверь и входит внутрь. Женщина афроамериканской этничности и Карл замолкают. Женщина медленным шагом удаляется на кухню, но никто не придает этому значения. — Челси, присядь, — Рик указывает рукой на диван в гостиной. Послушно усаживаюсь на него, откидываюсь на спинку и сплетаю на животе пальцы. — Расскажи подробнее о том, что с тобой стало, — понижает голос Рик. — Я наткнулась на каннибалов. Во время побега один из них меня подбил и… вот я здесь. Из арки при входе на кухню выходит та самая женщина со стаканом воды. Протягивает его мне. На долю секунды она улыбнулась, но смолчала. — Спасибо. Ближе к делу, — заглянув в стакан, отхлебываю немного воды. — Так о ком шла речь? Наши с Карлом взгляды сталкиваются. Делаю еще один глоток воды и, стоит до ушей донестись ответу, как я давлюсь и захожусь в кашель: — Дело в Спасителях. От этих слов сотрясаемое дрожью тело покрывается мурашками. Но, прокашлявшись, я не смею больше шелохнуться. — Черт, — хватаюсь за горло и, скривившись, отставляю стакан на тумбочку. — И что эти Спасители сделали? — Много чего, — Рик долгое время наблюдает за застывшей на месте стрелкой старинных часов на стене. — Мне не кажется, что она одна из них. Она выглядит так, будто скиталась днями напролет, — Карл поворачивается к отцу. — Вряд ли бы она забрела так далеко от Святилища. «Неужели это и есть одна из общин, подвергающаяся сильнейшему гнету моего отца?» — ногтями впиваюсь в подушечку дивана, на которой сижу, и хватаю ртом воздух. — Плечо жжет… пойду сменю повязку, ладно? Рик вздыхает, но соглашается. — Провести? — сдержанно проговаривает Карл. Осторожно попятившись к выходу, не отрываю взгляда от парня. — Не стоит, — протягиваю руку и касаюсь холодной металлической ручки двери. И сразу же отскакиваю, поскольку парадная дверь тут же открывается. Показывается фигура Дэрила. — Рик, срочно… Вау, малявка, ты еще тут? Вглядываюсь за спину Дэрила. На улице нет никого — лишь пустующие дороги, заросшие крапивой огороды и сады. — Я уже ухожу, — слегка пожимаю плечами и проскальзываю мимо Диксона на улицу. «Этот Карл, конечно, неплохой паренек, но рассчитывать на то, что у нас что-то завяжется не стоит. Все равно, учитывая обстоятельства, через денек-второй придется сверкать пятками отсюда», — мои мысли несутся, обгоняя друг друга. Я не хочу ни к кому снова привязываться: все, кто был мне дорог, или умер, или бросил меня. Что хорошего в любви? Совершенно ничего.Проходим по тихой улице разрушенного города. Атланта после нашествия мертвецов уже не кажется такой красивой: большинство небоскребов, домов, аптек и прочих зданий, придающих особого шарма городу, превратились в руины, и в этих осколках былой жизни не найти ничего прежнего. И это я умалчиваю, насколько трудно найти желаемые медикаменты и припасы.
Мы с Мэттом шагаем на одном уровне. Я зла на него как собака, поэтому на протяжении всей дороги избегала того самого разговора. Хотя два словца проскользнуло, однако лишь по поводу того, какой же Мэтт козел, и этим обошлось.
— Ты несносный! Я же сказала, что это того не стоит! Не хочу тебя потерять, — хватаю Мэтта за руку и прижимаю к себе. — Я чертовски… боюсь, понимаешь? — шепчу ему на ухо, сжимая в объятиях все крепче, — я люблю и боюсь потерять тебя, — почти полушепотом произношу это, в то время как у Мэтта наверняка сердце в пятки ушло и занимать свое законное место явно не собирается. Слезы катятся по моим щекам, словно я знаю, чем все закончится. Мэтт целует меня вязко, долго и глубоко. Так, словно в последний раз.
— Я никуда не денусь, Челси, — улыбается он. — Я вернусь, честно. Ты сама знаешь, нам обоим нужно есть. К тому же, у тебя наступили не лучшие деньки для апокалипсиса, и я хочу быть уверенным, что все будет хорошо, — обхватывает в ответ мою талию, и я начинаю дрожать в его крепких объятиях. Поток ветра ласкает щеки, жара на улице уже не кажется такой невыносимой. Мэтт замечает, что с ним мне спокойнее, и когда я отдаляюсь, будто смирившись с его твердыми намерениями, он рывком подтягивает меня к себе. — Верь мне, Челси. Я хочу, чтобы ты верила в лучшее, научилась видеть положительные стороны во всем.
Его губы касаются моей шеи, покрывая ее невинными поцелуями. Рьяно пытаюсь укрыться от них, несильно отталкивая Мэтта. Улыбка незамедлительно сходит с лица, когда я вспоминаю, что конец игры приближается. Ему пора ненадолго оставить меня…
— А если ты не вернешься? Я не могу остаться одной!
Будто чувствуя неладное, не собираюсь и шагу делать от Мэтта. В очередной раз проигнорировав мои слова, он чмокает меня в щеку.
— Живи дальше, и рано или поздно ты найдешь того, кто подарит тебе ровно столько же радости, любви, счастья, сколько и я, если не больше. Просто… Выживай дальше.
Перестала я с тех пор верить людям — они все не могут сдержать слово, я уже убедилась на собственном опыте. Чертов Мэтт полез на рожон. Ходячих было очень много. Мэтт всего лишь… потерял равновесие, когда появившийся из ниоткуда мертвец схватил его за ногу, а после на него навалилась толпа гнилых трупов. Я слышала пронзительный крик… Видела, как они раздирают тело и поедают его содержимое… Эти монстры забрали у меня все. Все, кого я любила, в конечном итоге умирали. Какой смысл привязываться к людям? Это приносит боль. Ты должен уметь жертвовать чем-то во благо чувств, а это точно не относится ко мне.
— Привет, — слышится чье-то тихое, неуверенное приветствие. Приподнимаюсь на локтях и вижу того самого Карла, усаживающегося рядом. Он кажется сконфуженным, словно боится меня. — Что-то забыл здесь? — сухо спрашиваю я. Граймс изгибает бровь и с каменным выражением лица проговаривает: — Нет. Хотел поговорить. Если честно, в такое время я встречал довольно мало ровесников. Всегда рад новым лицам. — Спасибо за комиксы. Это достаточно милый жест с твоей стороны. Карл ласково улыбается и согласно кивает головой. — Не за что. Я просто понимаю тебя и как это словить пулю. Сосредотачиваю внимание на его повязке и решительно отмалчиваюсь. Мне не по себе, отчего на ум не приходит ничего, что можно было бы сказать или спросить. — В тебя тоже стреляли? Улыбка потихоньку сползает с лица Карла. Он тяжело вздыхает и принимается расстегивать несколько пуговиц на рубашке. Виднеется его грудная клетка, а ниже, почти рядом с солнечным сплетением, — шрам от пулевого ранения. — Даже дважды, — натягивает улыбку и продолжает свои изречения: — Тогда мне было всего одиннадцать, и я чуть не умер. Пуля еле не задела сердце. Открыв рот, как рыба, я охотно желаю что-то сказать, но за окном довольно резко и неожиданно раздается бурный вопль: — Они здесь! Мы срываемся с кроватей с Карлом одновременно. Мне даже в голову не могло взбрести, что в ближайшее время придется вновь повидать отца.