***
Карл, замедленный тяжелой канистрой с бензином, старается догнать меня. Сзади трясется полупустой рюкзак с бутылкой воды. Я предлагала ему понести хотя бы рюкзак, чтобы он не запарил спину. Однако, видите ли, этот мачо слишком гордый, чтобы принимать помощь от девчонки. Шагая где-то впереди, подальше от Граймса, я томно вздыхаю: — Никогда не думал подстричься? По такой жаре ходить с такой гривой невыносимо. И даже после намека на то, что по такому парнику надевать рубашку как минимум глупо, Карл лишь утирает потный лоб и радостно щеголяет: — Я думал, что выгляжу круто. — Ты выглядишь, как перееханный кот, — ухмыльнувшись с колкости, я мигом меняюсь в лице и переживаю за то, чтобы не задеть тонкую натуру Карла. «Господи, если это он выглядит, как перееханный кот, то что уж говорить обо мне?» Придурошный, однако, не обижается — наоборот, только рад отшутиться. — Я выгляжу, как крутой перееханный кот. — А как же. По пути в Александрию я, Клэр, Карл и Сиддик решили зайти на заправку. Точнее, Карл решил, а мы все просто согласились с затеей. Придурошный обещал объяснить все по пути: — Мы с папой взяли только самое важное в прошлый раз — еда, вода и патроны. Бензин мы бы не дотащили, поэтому я был обязан вернуться. Округа выглядит дико и зловеще. Заправка, к слову, тоже оказалась пустынной. Не отстающая от меня ни на шаг Клэр плетется рядом и играет с огромными рукавами своей новой куртки. Изредка поглядывая на девочку, я не могу сдержать улыбки. Словно на мелкую себя смотрю: такая же самоуверенная, любопытная и эмоциональная. Не так давно она винила меня в смерти своего брата, а сейчас, как утенок, следует за мной по пятам и не забывает поиграть со змейками и торчащими нитками на одежде. И вот в очередной раз убедившись, что Клэр идет рядом, я возвращаюсь к беседе с Карлом. — Не верю, что ты такой меркантильный. А уж тем более из-за одной канистры! — в доброй манере качаю головой на дурости Граймса и чуть ускоряю ход. Слышно шальное граянье ворон с примесью таратора Карла: «куда ты рванула?» И я изрекаю: — Когда ты приглашал меня на заправку, ты ведь… ты это делал не ради бензина, не так ли? Оборачиваюсь на молча волочащегося позади Сиддика. — О чем ты? Вновь гляжу на Клэр, которая настолько увлеклась курткой, что начала слегонца отставать. Она будто в другой вселенной: не слышит никого и ничего, не обращает внимание на наши разговоры и абстрагируется от любой моей попытки завести беседу. Что же, я уважаю ее границы; в конечном итоге мы только что пережили столкновение со стадом ходячих, что для нее впервые. — Клэр, не отставай, — протягиваю девочке руку. Она резко останавливается и изумленно воззирается на меня. Вырванная из раздумий Клэр не сразу понимает этот жест, поэтому я тороплюсь взять ее за руку сама. Клэр не возражает и снова задумывается. — О чем мы говорили? Ах да, — обращаюсь к Карлу. — Ты вчера приглашал меня на заправку. Странно, что после моего отказа ты вздумал оторваться где-то неподалеку, нашел некого мужчину… Что происходит, Граймс? Идем по широкой полосе дороги, по бокам окутанные неабыкакими зарослями лесными. Над головами парят черные точки, предположительно стая ворон. Обычно они вырисовывают круги недалеко от потенциального обеда. Наверняка где-то рядом целый трупник. Солнце печет, как в полдень. — Ты чертовски проницательна, Лоуренс, — подмечает он. — Ты меня знаешь, я всегда хочу помочь всем. И я не мог оставить его в беде. — Точно, ты ведь добр ко всем…***
Я кричу, но крик тонет в гласе идущей навстречу группы александрийцев. Не хочу их замечать. Уткнувшись в грудь Дэрила, я пытаюсь в первую очередь скрыть слезы; пусть слышат крики, всхлипы, но не видят покрасневших глаз, из которых сочатся противные слезы. Дэрил спешит спрятать рацию в карман, отрывает меня от себя и грубым движением рук вытирает мое лицо. — Хочешь поговорить? Мычу. Мы только прибыли в Александрию, как стоило Дэрилу «обрадовать» нас сразу несколькими новостями. Я не выдержала и позволила себе эмоциональный всплеск. — Рик поперся на свалку, когда я ясно дала понять, что от Мусорщиков помощи можно не ожидать; на шее у нас теперь заложники, которых придется контролировать похлеще какой-то девчонки-каннибала; а накануне вообще визит моего отца и его подсосок, готовых разнести это место в пух и прах! Окруженная вниманием всех и каждого я не чувствую особого удовлетворения. Впервые нахождение в центре внимания не приносит мне ни грамма радости. — Идем, — Дэрил осторожно уводит меня к крыльцу моего дома. Сидя на нем, мы впервые с ним поговорили. Тогда я думала, что этот отпетый реднек никогда не станет мне настолько важным. И пока я разглядываю занятую пинанием камушков Клэр, Дэрил вслух подмечает мою растерянность. Его, как обычно, каменное выражение лица мало чего доносит о его внутреннем мире, но я просто знаю, что сейчас он попробует утешить меня, запнется и, по классике жанра, мы оба в который раз прочувствуем собственную неловкость. Диксон выпрямляется и вдруг произносит напыщенным тоном: — Рик успеет вернуться. Я уже привыкла быть самой эмоциональной в какой-либо компании, но каким-то чудом сейчас мне удается взять себя в руки. — Не успеет, — спокойно качаю головой, как будто бы меня ни капли не колышет нависшая угроза. — Если кто и остался из Мусорщиков, так это в лучшем случае десяток человек. А зная их натуру, они наверняка разбежались кто куда. Мусорщиков больше нет, Дэрил. Он смотрит на меня, словно спрашивая себя, почему столь словоохотливый человек внезапно замолкает и глядит на мир сквозь черные очки. — Рика нет достаточно долго. Если бы все было настолько пессимистично, как ты описываешь, то он бы уже вернулся, — заверяет меня Диксон, и мне требуется несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное. Я успеваю разозлиться на Дэрила за такую наивность, но подавляю в себе негативные эмоции, когда вспоминаю, что у меня больше нет сил сердиться. — Может, с ним что-то случилось. И пока мы думаем, что он уламывает Джадис помочь нам, на самом деле его тело… — Прекрати, — хмурится и выдает свою коронную фразу: — Все будет нормально. — Что ты, что Карл постоянно это говорите. У вас пластинку заело, что ли? Вопрос остается открытым, а вот тема — нет. Диксон меняет вектор беседы, с упреком пялится на меня, будто думает, что бы предъявить, и наконец он раскрывает все карты. — Нужно было пойти с тобой. Если бы мы были вместе, то вернули бы Клэр быстрее. И, может, вам бы не пришлось так рисковать. — Дэрил, все обошлось. А поговорить нам нужно было с глазу на глаз, без посторонних ушей.***
— Дэрил, ради всего святого, проведай Клэр! Минуту спустя мы с Дэрилом уже тонем в грязи, ползая на коленях и ища хоть какие-то следы беглянки. Тротуар под ногами опускается, его сменяет влажная после ночного дождя земля; в густых кронах деревьев небесное пространство кажется сплошной полоской, которая местами перетекает в ленточку или даже ниточку. Отошли мы недалеко от общины, но ходячих здесь будь здоров, так что меня охватывает дикое беспокойство. Диксон, не отрываясь от работы, сушит мои слезы: «Она мелкая и быстрая. Ходячих обгонит, перегонит и спрячется где-нибудь».
А еще тут хватает крапивы, чтобы посчесывать до крови зудящие из-за нее конечности. Вот только на это нет времени. Я уже начинаю понимать, что выживание делает нас более скептичными, и слушать утешающее меня бормотание Дэрила становится выше моих сил. Беспрестанно раскачиваюсь из стороны в сторону, бросаясь буквально ко всему, что привлечет внимание, пока Дэрил не хватает меня за плечо.
— Малая, угомонись. Ты сейчас все следы сметешь. Недовольно хмыкнув, я разворачиваюсь, чтобы оценить обстановку, как вдруг тяжесть окропивает плечо. Дэрил вешает мне на шею сумку со словами «подержи» и продолжает раздвигать траву, поднимать каждый листочек. Пальцы смыкаются на лямке; я забываю о безманерности Диксона и шагаю вперед. Подхожу к одному из кустов, на ветке которого красуется едва заметная желтая нить. — Дэрил!
***
— Я знаю, что ты зла из-за Дженны, но ты уже ничего не сделаешь с этим. Мне хочется ответить ему, что и он, и Клэр могут отправляться в жопу с такими взглядами, но я понимаю щекотливость своего положения. Сейчас все и без того на грани срыва, и я со своими заскоками не должна никого лишний раз напрягать. — Да какая тебе разница, вы все вроде этого и хотели, — без зазора совести грублю в ответ. На глаза наворачиваются слезы, когда я вновь вспоминаю, что не сумела справиться с задачей. Становится душно, и я с трудом глотаю воздух. — Если вы все все еще не поняли, то я не хочу думать о Дженне. Не сейчас. Лучше скажи, что думаешь по поводу Сиддика? Напускает на себя вид умствующего человека и что-то бухтит прежде, чем выдать нечто толковое. — Ничего. Твой друг рисковал жизнью ради спасения незнакомого остолопа, который может оказаться сукиным сыном. Может, он вообще один из Спасителей. Последнее предположение звучит как шутка, едкость. Но приличия ради я решаю уточнить, настолько ли Диксон параноик. — Мой отец умен, но вряд ли Сиддик — часть его плана. Он может оказать нам огромную услугу, оставшись в общине. Он упомянул, что неплохо разбирается в оказании первой медицинской помощи, да и ловушки он сооружает. Я уверена, что он хороший. — Опять твое чутье на людей? — Нет, я стараюсь не доверять своей интуиции, — посмеиваюсь я. — За последнее время я убедилась, что с ней у меня дела плохи. А вот голос разума — вполне. Зашуганный худощавый мужчина, от которого штыняет хуже, чем от тебя. Видимо, у меня неправильное восприятие Спасителей. Удар по спине заставляет меня хихикнуть. «Обиженный» шуткой Дэрил прячет слабую улыбку, опуская голову. — Еще одно такое слово и тебе будет не до смеха. Вновь кидаю взгляд на святую троицу в составе Клэр, Карла и Сиддика. Клэр выглядит неспокойной, она слегка поодаль от беседующего с Сиддиком Карлом. Скрещенные на груди руки дают понять, что говорить о моде, о погоде у нее желания нет. Она сосредоточена на асфальтированной дороге, нос опущен к ней. На секунду девочка отрывается от объекта заинтересованности, чтобы поймать мой взгляд, а после пристыженно отворачивается. Я смотрю на радостных, по сравнению с Клэр, Карла и Сиддика. Кажется, что последний просто благодарит Граймса за спасение, а Карл только и рад выслушать комплименты в свою сторону. Я никак не могу уловить, о чем они дальше трещат, но весь интерес пропадает, когда вижу удаляющегося к себе Граймса. А за ним следом, как преданная собачка, пускается и Сиддик. Возникает непреодолимое желание пойти за ними, но кружащаяся от вопросов башка не дает сделать этого. «Потом зайду». — Почему вы все такие спокойные? — удивляюсь я. — Сегодня, возможно, наш последний день, а вы и виду не подаете. — Мы напуганы, Челси. Охереть как напуганы. Но пока строить козни против Спасителей бессмысленно. — Мы не можем ждать Рика. Если он не успеет… план не появится. — Поверь, дело не только в Рике. Мэгги и остальные узнали у заложников все, что могли. И когда они прибудут, мы что-нибудь придумаем. И хоть Дэрил рассказал немногое об этих заложниках и все, что с ними связано, пока что желания совать нос в это дело у меня нет. Я доверяю Дэрилу, Мэгги и… кто бы там с ними ни был. — Это очень неорганизованно с вашей стороны, — утираю лоб, убирая с глаз волосы, и стараюсь не думать о том, что будет этой ночью. Поспать точно не выйдет, нужно хоть днем наверстать упущенное. Уголки рта Диксона снова трогает улыбка. — Я думал, тебе нравится импровизировать. — Даже слишком, — поддакиваю я, — потому что я не буду возражать. — И правильно. Ребята совсем скоро будут здесь, а времени до темноты у нас полно. Тишина. Я прищуриваюсь в раздумьях. Столько информации я переварить не могу, отчего во время моих попыток сложить происходящее воедино, я замечаю все больше несостыковок. — Я все еще не могу понять, зачем Рик пошел к Мусорщикам. И почему, черт возьми, никто его не остановил? Дэрил кивает головой множество раз, словно оценив мое любопытство, и поясняет: — Ты же знаешь Рика, если он что задумал, его не отговорить. Мы зачистили аванпосты и решили наведаться в Святилище, все ходячие были убиты. Тара и Иисус взяли заложников, которые сказали, что Ниган планирует разнести Александрию к чертям этой же ночью. На счету каждый человек, и если Рик договорится с Джадис… ты сама понимаешь, стоит рискнуть. Ничего не отвечаю, только пристально смотрю вперед, на играющую с новой курткой Клэр. «Если она окажется такой же грязнулей, как Дэрил, и откажется стирать эту косуху, я, наверное, застрелюсь». — Ну давай, малая, иди к ней. — Что? — открываю было рот, чтобы объясниться, мол, да, я услышала тебя, давай продолжим нашу беседу. Но быстро передумываю. Я, видимо, слишком хаотичная личность, чтобы долго сидеть на одном месте и болтать с одними и теми же людьми. Сейчас мне важно узнать, что на душе у Клэр. — Я вижу, как ты постоянно глазеешь на нее. Давай уже, иди. Я ничего не произношу, киваю и спешу к бледной Клэр. Лицо ее выражает вселенскую скорбь и отчаяние. Зная свое умение поддержать, я подавляю в себе искушение уйти от разговора и перенести его на другой день. Клэр нуждается в этом, особенно после того, как я оттягивала новость о смерти Чарли. — Эй, крутыха, ты как? — выходя у девочки из-за спины, я пытаюсь хоть как-то развеяться атмосферу горечи и перекидываю торчащие из хвоста рыжие волосы с одного бока на другой. Еще пару мгновений Клэр смотрит куда угодно, но не на меня, а после и вовсе закрывает глаза. — Я сделала то, что должна была, — на выдохе отчеканивает она. Девочка взволнованно стучит пальцами по заклепкам на куртке и, изредка переключаясь на волосы, наматывает на фаланги пряди. Я вслух умоляю не начинать этот разговор, сдавливая кулаками виски. — Я не могу игнорировать это. Знаю, ты злишься, может, даже ненавидишь меня! Но она бы не исправилась… Ты этого, черт возьми, не знаешь — ловлю себя на противной мысли, выразить которую не осмеливаюсь. Набухшие вены пульсируют. Я надеялась, что Клэр обеспокоена смертью брата или своим побегом, который мог стоить нам обеим жизни, но нет же! Мы снова касаемся убийства Дженны. — Я не считаю это правильным, ясно? — достаточно спокойно для своего настроя выдавливаю я. — Можете убеждать меня сколько хотите, но я никогда не оправдаю убийство ребенка! Не такое. — Она была, прежде всего, ненормальной! Нельзя всеми рисковать из-за жалости! Она бы рано или поздно нас погубила! Вздохнув, я понимаю, насколько меня омрачают такие разговоры, особенно, если под рукой нет сигареты. — Единственная причина, по которой ты сама здесь — жалость. В особенности моя! Я была той, кто просила всех оставить тебя! Именно я до последнего убеждала всех, что ты не угроза для нас! И из-за всеобщей жалости ты все еще жива! Я едва ли уговорила всех оставить Дженну живой, и все пошло насмарку! Лицо девочки приобретает землистый цвет. Ее задевают мои слова, но она продолжает гнуть линию как ни в чем не бывало. — Она хотела умереть! — То есть когда ты сбежала, мне нужно было позволить тебе это?! Ты ведь тоже хотела сдохнуть; кричала, что тебе плевать! — Я была расстроена! — А Дженна нет? Она такой же ребенок, который кого-то потерял! И что хуже, ты убила ее из злости. Кажется, я немного вспотела. Отхожу к обочине дороги, чтобы перевести дыхание, когда Клэр легонько трогает меня за плечо. — Прости. — Налетает порыв ветра, поднимающий мои волосы вверх и по сторонам. Что очень кстати, когда слова девочки вызывают у меня слезы. Клэр жалостно всхлипывает. — Ты права, я убила ее из злости. Я видела, что она не хотела меняться; видела, как она провоцировала меня… Сперва она сказала, что я наивная, а следом посыпалась тонна оскорблений, — подносит руку к горлу и сдавливает его, будто хочет задушить себя. Ногтями впивается в свою кожу, оставляя красные отметки, и убирает конечность от шеи к лицу. Она вытирает сочащуюся из глаз жидкость и скулит: — Я жалею, что убила ее. Но не потому что она заслуживала жизни. А потому что ты заслуживаешь лучшего. Качаю головой и невнятно спрашиваю: — Даже после того, как я умолчала о твоем брате? — Я понимаю твои переживания. Ты не хотела причинить мне зла. Ты хорошая, Челси.***
— Дэрил! Диксон мгновенно прекращает копаться в земле и выжидающе глядит на меня. — Ну чего? — ворчит он. — Такая же нить была у Клэр на запястье.
Дэрил медленно поднимается на ноги, и словно только что заметив жгучие раздражения на коже, начинает беспрестанно чесать их. Выражение у него такое, будто ему хорошенько врезали по яйцам. — Дэрил, я, кажется, знаю, куда она пошла… И мне нужно пойти за ней. Одной.