Юная Спасительница

Белые полоски новой марли ложатся поверх моего бюста. Моей аккуратности всегда можно было «позавидовать»: я болезненно вскрикиваю, когда другими пальцами задеваю место ампутации. Прежде чем я успеваю выругаться, с грохотом слона по лестнице спускается Клэр, с энтузиазмом прыгая по ступенькам. Гнев во мне поутихнет, а вместо него является беспокойство. — Клэр, не скачи на лестнице! — делаю ей замечание, после чего девочка останавливается на предпоследней ступене. До сих пор озабоченная сменой повязок я особо не засматривалась на девочку, но когда с латанием былых ран стало быть покончено, не обратить внимание на своевольную Клэр не могу. Сверля ее взглядом, я вспыхиваю, мол, только попробуй это сделать и я тебе устрою ту еще плаху. И Клэр принимает вызов: зыркает на меня, затем — себе под ноги, после чего как бы назло спрыгивает на пол. — Я же просила, — занудничаю и упираю руки в боки. Клэр даже не собирается оправдываться и протягивает мне чистую кожанку. Впервые за все это время вижу ее настолько аристократичной. Внешность кажется английской засчет темных бровей, контрастирующих со светлыми волосами; продолговатого лица, высокого прямого лба и заостренного подбородка. После душа кожа наконец приобрела натуральный нежно-розовый оттенок, хотя в некоторых местах есть воспаления вследствие забитых пор. Взятая из моего шкафа потертые черная майка и джинсы нелепо сидят на девочке, чей рост скорее всего не превышает метр сорок. Тем не менее Клэр упорно отказывается признавать это, постоянно подкатывает штанины, заправляет их в ботинки и прячет торчащие края майки за пояс. — Еле отстирала ее. Ты поэтому мне ее отдала? — балагурит Клэр, и я делаю вид, что собираюсь отнять у нее куртку. — Ага. А теперь, когда на ней нет кишок, я ее забираю. — Еще чего, — торопится спрятать ту себе за спину. — Хочу примерить на себя образ брутальной рокерши. Посмеявшись с ее слов, как-то приунываю. Меня озаряют воспоминания, врывающиеся в сознание без стука. В школе я была серой мышкой до тех пор, пока не узнала поближе Мэтта и Молли. Наши невинные разговоры переросли в постоянные тусовки на свалке под песни My Chemical Romance или Fall Out Boy. Конфеты в моих руках внезапно превращаются в сигареты, а одежда типичной пай-девочки сменяется на рваные тряпки, контрастирующие с кожаными аксессуарами. Нам казалось это крутым; крутым выглядеть, не как все, шляться ночами под ручку и влезать в стычки с бухими в жопу отбросами общества. И мы не заметили того момента, как сами стали отбросами. Отбросами, которые кроме выпивки и наркоты, ни о чем не думают. Вновь ловлю себя на мысли, что слишком долго разглядываю куртку, которая больше не принадлежит мне, чему я несказанно рада. Она как напоминание о всех моих погрешностях, от которого я так педантично стараюсь увильнуть. И первое правило новой жизни — чем меньше вещей отца храню, тем быстрее отрываю его пагубное влияние от себя. Клэр молчит. Сверлит взглядом меня, пока я складываю вещи в барабан сушилки. Меня настолько смущает это, что я не удерживаюсь от того, чтобы первой задать вопрос. — О чем думаешь? Клэр, словно выпав из мира грез, вздрагивает. Жмурит конопатый нос, рябит локоны волос — точно нервничает. Я стискиваю кулаки в ожидании скулежа, с которым, в принципе, не прогадала. — Я никому здесь не доверяю. Может, только тебе и немного Дэрилу, но все это скорее из-за чувства долга перед вами. Вы выходили меня, спасли. Дважды. Но я все равно чувствую себя не в своей тарелке. — Неудивительно, ты попала в Александрию всего два дня назад. — Да, и очень не вовремя. Я не готова становиться частью войны и умирать за людей, которых не знаю. Мне нелегко слышать это. Голос Клэр предательски дрожит, как натянутая струна, когда вектор беседы сменяется в сторону смерти. Тем временем солнечный свет за окном постепенно меркнет. С одной стороны, я жутко напугана предстоящим, но с другой, таю надежду, что скоро все закончится. Нужно лишь дождаться Мэгги, которая в последнее время загружена, как пчела, и метается из одной общины в другую, чтобы и раны залатать, и поговорить с заложниками из Святилища. — Никто не хочет, Клэр, — с очередным вздохом из меня будто выходят все напряжение и злость; беспокоясь за девочку и ее состояние я только и могу мять кончики пальцев в подборе нужных слов. — Я сама попала сюда не вовремя. Я в Александрии меньше месяца, а уже успела познать разрушительную силу войны. И возненавидеть своего отца сильнее, чем когда-либо. — Клэр внимательно слушает каждое слово, изредка кивает, как бы демонстрируя понимание. Ее зрачки бегают повсюду: комнате, полу, потолку, мне.— Знаю, ты боишься, но клянусь, я сделаю все, чтобы ты осталась невредимой, — поравнявшись ростом с девочкой, я, по классике жанра, пытаюсь успокоить ее касаниями; людям свойственно запоминать телесные контакты и ассоциировать их с некоторыми событиями. Может, если я в тяжелых для Клэр ситуациях буду дотрагиваться до нее, у нее появится рефлекс? И мне будет достаточно безмолвного касания, чтобы она взяла себя в руки. — Я буду защищать тебя ценой своей жизни, крутыха. Ее глаза мокнут. Слезы настойчиво стекают по щекам, а губы дрожат. Обмякшая от происходящего Клэр позволяет себе пустить пару слезинок, но не больше. — Я верю тебе, Челси. Меня мгновенно настигает облегчение: я ожидала, что пролить бальзам на раны Клэр труднее. Моя семья никогда не могла меня защитить, и я постараюсь быть для Клэр семьей, которой у меня никогда не было. — Замечательно, потому что без доверия я не смогу привести твои волосы в порядок. Брови Клэр взмывают на середину лба, руки беспокойно ерошат голову. — А что с ними не так? Подняв уголки губ, изображаю подобие улыбки. Мне сдается нереальным то, что Клэр сама не видит очевидной проблемы. Да, она долгое время была под опекой брата, принимавшего все удары судьбы на себя, но разве маленькой девочке никогда не доводилось прочувствовать сполна минусы данного балласта? — Они длинные. — Это проблема? — Серьезная. Длинные волосы — обуза. Хочешь выжить — скинь с плеч лишний груз. С этого места рассеянное внимание Клэр не дает мне и слова вставить. Помешанная на сохранении длинны она не утомленно повторяет, что не даст их состричь. Вдобавок к этому, еще и отходит постоянно в сторону, не позволяя мне приблизиться. — Я не собираюсь тебя стричь! — Замешкавшаяся Клэр очень тихо переспрашивает, и я принимаюсь объяснять свой замысел: — У меня есть предложение получше — я научу тебя заплетать их так, чтобы в бою ты о них даже не думала. И чтобы Клэр не засомневалась во мне ни на секунду, валандаюсь по гостиной в поисках заготовленного коробка с украшениями для волос. Когда я его все же выставляю напоказ, Клэр прочищает горло и неуверенно выдает: — Они все… розовые. На секунду мне кажется, что ее смущает это. Или не кажется? — Слишком девчачий цвет? Пожимает плечами и дотошно безразличным тоном утверждает, что ей просто больше импонирует другой цвет. — Может, тут есть что-нибудь желтое? — бросается к ящику, перебирая все его содержимое, и наконец разочарованно вздыхает. — Это твой любимый цвет?

— Видишь это? Встаю между царапающих ноги веток куста, отчего Дэрил смотрит на меня как на ненормальную. — Ты так и будешь прижиматься к кусту или дашь мне наконец посмотреть на находку?

Я не принимаю сарказм близко к сердцу; снимаю ниточку с сучка и выпячиваю руку с ней перед лицом Дэрила. — У нее была такая же на руке.

— Повернись! — детский голос. Детский, но какой же он властный… Я ни на секунду не задумываюсь, когда оборачиваюсь назад. Зато удивляюсь нехило так. Это совсем еще ребенок. Рыжие волосы завязаны в низкий хвостик. Узкий маленький подбородок и огромные зеленые глаза, обрамленные темными кругами от недосыпа. На ее длинном носу рассыпаны, как бенгальские огни, светло-коричневые точки — веснушки.

Наводит на меня не широкое дуло черного Мазура, под гнетом которого приходится склониться. В ее беглых уменьшенных зрачках виден страх, который она таит за занавеской грубости, руки трясутся — сразу видно неопытность. Помимо тонны ссадин одно запястье также украшено каким-то желтым обрамлением. Нить.

Еще детский голосок привлекает мое внимание к губам девочки: пошерхлые, саднящие и с набухшими волдырями, указывающими на инфекционное заболевание. Округляю глаза и приоткрываю рот, когда желаю съязвить, но не решаюсь. Как-то не хочется жесточить с ребенком. — Я Челси, — срывается с губ.

— Да… Когда-то я сказала Чарли, что обожаю этот цвет, и он не упускал ни единой возможности напомнить мне об этом. Однажды он просто подошел и нацепил на меня эту нить. Сказал, что «желтая нить помогает в поиске вдохновения». Зачесываю рыжие волосы наверх, делая хвост, и наблюдаю за приунывшей девочкой, пока мои собственные глаза не начинают блестеть из-за слез. Наконец я спрашиваю, что за вдохновение. — Мне нечем было заниматься в бессонные ночи, кроме как мечтать о нормальной жизни. Забавно, я даже не застала нормальной жизни, — слегка опускает голову, отчего я вынуждена коснуться ее подбородка, как бы напоминая, что в моих руках ее волосы. Причем и в прямом, и в переносном смысле. — Я только и могла, что писать рассказы, в которых у меня есть родители и нам не нужно каждый день бороться за жизнь. Потуже затягиваю хвост, постепенно наматывая его вокруг своего основания в пучок. — Я до сих пор этим занимаюсь, — раззиваю рот. — До сих пор изо дня в день думаю о своей матери, подруге, которая была ужасна, но… мы все же дружили; о том мальчике, который подарил мне кулон. Мы обе замолкаем в нежелании продолжать эту тему, пока из горла Клэр не вырывается сдавленный звук, подавно напоминающий вопрос. — И как ты справляешься с этим? — Никак, — вздыхаю я. — Не позволяю прошлому окончательно себя сожрать только благодаря вере в хоть какое-то будущее. Спустя пару секунд я складываю руки на груди и принимаюсь созерцать сотворенную красоту. Объявляю прическу готовой к так называемой службе, и Клэр рвется потрогать уложенные волосы. Мотает головой из стороны в сторону и скромно улыбается. — Мне нравится, — поворачивается ко мне, и улыбка становится шире. Не так часто вижу девочку такой счастливой, потому я не могу сдержать ответной реакции и сама же расплываюсь в лыбе. — И мне. Странный звук снаружи заставляет нас замереть. Он напоминает доносящийся издалека гудок и звучит то низко, то высоко, описывая плавные длинные дуги. Как будто источников звука несколько. Клэр ежится. — Это… — Хиллтоповцы и Королевство прибыли. А значит, ближайший час мы будем ломать извилины, чтобы придумать план действий. Клэр набирает полную грудь воздуха и подходит к окну. Дверца грузовика открывается, и из нее, тесня друг друга, выходят ребята. Мэгги, Иисус, Розита и Тара, которые перебрались в Хиллтоп на время допроса пленных; Кэрол, Иезекииль. Мы с Клэр смотрим друг дружке в глаза, словно разделяем одно и то же мнение. — Я не хочу туда идти, — ерепенится девочка. — Я тоже. Но выбора нет и нам приходится двинуться к группе. — Челси! — меня окликает Грин, и я оглядываюсь. Каким-то неведомым мне образом Мэгги состарилась на глазах. За те несчастные часы спустя ее отъезда на лице будто прибавились морщинки. А, возможно, ее лик так изменился из-за кругов под глазами. В конце концов, она не бездельничает и времени, чтобы прилечь, у нее не так много. Прежде чем я успеваю поздороваться, Мэгги сыплет на меня поток вопросов. — Как палец? Спина? Воспалений нет? Скрывающаяся за моей спиной Клэр собирается с силами и бредет к Дэрилу. — Все нормально. Я даже сама меняю себе повязки. Спасибо, что спросила. Мэгги кивает. Затем наши взгляды упираются в одну точку. И эта точка почему-то находится на Граймсе-младшем. Карл встает рядом с Дэрилом и Клэр, а на руках у него малышка Джудит. Меня это умиляет, не буду лгать. Карл в роли не только хорошего друга, но и любящего брата симпатизирует мне даже больше. — Я видела его сестру только раз. Сколько ей? — Два года. Раньше с ней частенько сидела Дениз, но… — Можешь не продолжать, — бормочу в ответ и краем глаза замечаю тоскливый взгляд Карла. Я не могу оторвать глаз от Карла, несильно трясущего свою радостную сестренку. Внезапно из транса меня вытаскивает падающая тень. Я подумываю, что у меня уже в глазах темнеет, но потом понимаю: это нависшая надо мной Мэгги. — Как дела у Клэр? Взгляд скользит с Карла на Мэгги. Мне не хочется делать поспешных выводов, но, по моим наблюдениям, мне удалось установить контакт с Клэр. Подумав над тем, что у меня наконец налаживаются отношения с людьми, я чувствую себя на седьмом небе от счастья. — Ничего. Она бывает уперта, эмоциональна, раздражающая… тем не менее мы ладим. Подмечая взгляд Мэгги, не исключаю, что она поинтересуется еще чем-нибудь. — Я пойду к Клэр, — заявляю, резко поворачивая в сторону самых близких мне здесь людей. Обсуждение начинается. Главным вопросом сперва встает Рик со своим скорым возвращением от Мусорщиков. Никто не имеет точного плана действий, ведь отбить атаку Спасителей, которых гораздо больше, практически невозможно. По крайней мере, без твердой лидерской руки. Сплошные возгласы, перебивания… Одни предлагают устроить западню, другие — сразу атаковать. И все равно приходят к одному — мы ходим по очень тонкому льду. — Я понимаю, что мы все хотим погеройствовать, но если сражаться со Спасителями рискованно, не стоит ли нам спрятаться и переждать? — подаю голос я. Все смотрят на меня такими взглядами, будто я сморозила какую-то ерунду. До меня доходит, что все неприятности начинаются именно с этого момента, когда, казалось бы, единственный нормальный план становится отвержен. — Мы не можем дать им разрушить Александрию, — вмешивается Мишон. Я ворчу что-то по поводу того, насколько опасным может быть подобное проявление храбрости. И, к моему удивлению, тот самый авантюрист в шляпе шерифа вступается за меня. — Я согласен с Челси. Мы дадим Спасителям то, что они хотят. Стараясь не задохнуться от накатившей волны тревоги, я бурчу в ответ: — Я думала, ты будешь кричать об отпоре. Вызывающие улыбка и взгляд заставляют меня нахмуриться, но я быстро расслабляюсь, когда Граймс губами еле касается макушки Джудит. Настоящее «я» познается в таких мелочах, и в моменты проявления своей братской заботы Карл выглядит максимально по-домашнему. Его настрой передается мне, и меня обуревает нетерпение поделиться новой идеей. — Как насчет канализации? Вряд ли Спасителям придет в голову мысль лезть туда. И снова наступает тишина, из-за которой я решаю, что смолола еще большую чепуху, чем в первый раз. — Она права, — неожиданно произносит Дэрил, чем заставляет завороженно посмотреть на себя. — Это хороший план. — Значит, отсиживаемся в канализации, — раздосадованно подытоживает Мэгги. И Карл не может не внести свою лепту: — Это еще не все…

— Дэрил, я понимаю твои опасения, но я должна достучаться до Клэр сама! Меня беспокоит выражение лица Диксона. Он выглядел так, словно готов был меня отправить домой и сделать все сам. — Ты хоть понимаешь, насколько бездумно звучишь?!

После слов Дэрила это действительно кажется глупым, но все происходит так стремительно, что я не рассчитываю силу голоса и произношу даже громче, чем ожидала:

— Я не ребенок! Я не знаю, от чего ты застерегаешь меня, когда сейчас передо мной стоит одна простейшая задача — просто поговорить с маленькой девочкой, у которой мозги набекрень! — я изначально была готова к упорству Диксона, поэтому каждый раз, когда он пытался вставить хоть слово, я лепетала только громче; ропот перешел в вопли, и я никак не могла заглохнуть, в отличие от спокойного Дэрила. — Я стояла перед лицом смерти дохера раз, и могу с уверенностью заявить, что то, что я собираюсь сейчас сделать вполне безопасно! Мне не нужен вечный контроль, больше нет! И если ты нанялся на роль моего папаши, то знай, что больше в этом нет необходимости!

Закрывает глаза, неслышно чертыхается, и я присовокупляю свои негодования. Лицо Дэрила омрачается, когда он открывает глаза. — Как хочешь. Только будь осторожна.

Его слова полны возмущения. Почему-то мне думается, что согласился он, чтобы в конечном итоге я облажалась и он мог позлорадствовать. И даже если это так, то я обязана поговорить с Клэр одна. Именно я знала ее брата и именно я должна была сказать ей правду, так что теперь только мне и никому больше придется разгребать эту кашу. Как только Диксон удаляется отсюда, я трусцой бегу к Клэр, отгоняя неповадные мысли. «Чертова девчонка».