Встречи в неправильном порядке

Широкие окна дома на Бейкер стрит сияют разноцветными огнями гирлянды, снег валит крупными хлопьями, засыпая улицы и оседая на шапках и волосах прохожих, а в самом доме — уют и тепло, и в камине потрескивает огонь. В это Рождество здесь собралась вся семья, атмосфера праздника почти осязаемо висит в воздухе, наполненном ароматами выпечки и веселыми разговорами. Негромко играет музыка, повсюду развешана омела и гирлянды. Клара сидит, удобно устроившись в любимом кресле Шерлока, и задумчиво вертит в руках стакан с безалкогольным пуншем, довольно странного вкуса. Впрочем, учитывая тот факт, что варила пунш миссис Хадсон, можно было не сомневаться, что он не столь безобиден. Периодически она переводит слегка отстраненный взгляд огромных глаз то на заснеженное окно, то на лежащий рядом телефон, и это не может не остаться незамеченным. — Кого-то ждешь? — Мэри поправляет отросшие почти до плеч волосы идеально-платинового цвета и усаживается на подлокотник кресла, опуская руку девушке на плечо, — И кто же этот несчастный, что тебе не звонит? — Всего лишь старый друг, — Освальд поспешно убирает телефон и дарит Мэри ответную улыбку, — Мы уже давно не общались, и глупо, наверное, ждать от него хотя бы смс. Я и не жду, просто… — она осекается и не договаривает, но это и не требуется. Ватсон ободряюще улыбается и крепче сжимает ее плечо. — Сегодня Рождество, так что все возможно. Не теряй надежды. Да и почему бы тебе не написать ему самой? Клара опускает взгляд в свой бокал, не зная, что на это отвечать. Не говорить же и в самом деле, что он давно вернулся на свою когда-то потерянную планету и, наверное, давно забыл про далекую Землю с ее дурацкими праздниками и обитателями, как и про саму Клару. И, конечно, глупо смотреть на этот снег, выискивая в нем очертания синей будки, глупо было оставлять в своей пустой и холодной квартирке записку с адресом, где ее искать, потому что искать никто не будет. А самым глупым, разумеется, было надеть эту красную юбку в клетку, чуть маловатую теперь, в которой она была, когда впервые увидела этого старого ворчливого космического шотландца. Как будто бы, раз она надела тот же наряд, то Вселенная смилуется и подарит ей второй шанс. На самом деле не то, чтобы Клара тосковала по Доктору целыми днями, напротив, эта рана почти зажила, лишь иногда напоминая о своем существовании тупой ноющей болью. Особенно на Рождество. — Тебе не обязательно было приходить сегодня, Клара, — из задумчивости ее выводит теплый голос Джона. Доктор Ватсон сидит на ковре у камина и играет с дочерью, сегодня они с Мэри одеты в почти одинаковые рождественские свитера, и девушка невольно улыбается, думая, какая же все-таки они идеальная пара. — Я думал, ты будешь праздновать с родными. — Наверное, мне так и следовало поступить, — девушка медлит с ответом, отпивает глоток обжигающего напитка, а потом неожиданно для себя выпаливает честный ответ, — Только я не хочу сидеть в компании отца и мачехи с ее вечными идиотскими замечаниями и вопросами. Я была бы с отцом, не будь там ее. Или если бы была бабушка. Голос у Клары вдруг садится, она поспешно делает еще несколько глотков. Бабушки не стало в прошлом году, и девушке до сих пор было больно дышать. И Клара понятия не имела, как бы она справлялась, не будь в ее жизни всех этих людей, что находились сейчас рядом. Она понятия не имела, как объяснить, что Рождество — это семейный праздник, и она именно там, где должна быть. Впрочем, ее понимают без слов. Джон гладит дочь по золотистым волосам, и та мчится со всех ног к Кларе, запрыгивает ей на колени, весело крича. — Рози, полегче, — Клара пытается говорить строгим голосом няни, но не может сдержать умиления и любви к этой девчушке, обнимающей ее своими тонкими ручками, и начинает смеяться, обнимая ее в ответ. — Кто-нибудь будет еще пунш? — миссис Хадсон заходит в гостиную с новой порцией своего напитка, тут же вновь наполняя бокалы сопротивляющегося Майкрофта и Молли. Старший Холмс сегодня тоже здесь все с тем же выражением легкого презрения и недовольства на лице, но на это никто не обращает внимания, ведь всем и так понятно, что его бы здесь не было, если бы он того не хотел. Клара ловит взгляд Шерлока, почему-то тоже задумчивый, и внезапно просит: — Сыграй что-нибудь, — она не ждет согласия, напротив, уверена, что тот найдет сотню причин этого не делать, но тот вдруг пожимает плечами и берет скрипку. Комната тут же наполняется звуками, столь же прекрасными, сколь и печальными, эта музыка словно женский плач на ветру, она рыдает и тоскует, и у Клары невольно выступают слезы. Ее глаза застилают смутные воспоминания: образ мамы, давние семейные посиделки, Доктор на Трензалоре, кладбище и Дэнни. Сквозь мутную пелену она видит Шерлока, его образ отпечатывается в ее памяти навечно: четкий силуэт на фоне снежного окна, длинные пальцы, танцующие смычком по струнам, сосредоточенно-таинственный взгляд. Даже сейчас от Клары не ускользают детали, например, то, как жадно вглядывается в него Молли Хупер. Та сегодня разряжена в пух и прах, особенно на фоне той же Клары, впрочем, внимания на нее больше обратил Грег Лестрейд, чем сам Шерлок. В этом плане ничего не меняется. Холмс играет недолго — меньше минуты, как его прерывает Джон. — Ничего повеселее-то сыграть не мог. — В самом деле, сейчас же Рождество, — подхватывает миссис Хадсон, и все дружно начинают ругать Шерлока. Тот невозмутимо откладывает скрипку, а на его губах играет еле заметная ухмылка. Розамунд тут же высвобождается из рук няни и прыгает на руки крестного. Освальд утирает слезы и невольно улыбается, когда Шерлок садится напротив нее. Вечер потихоньку проходит, хозяева и гости обмениваются подарками, все обнимаются и смеются. Майкрофт уходит первым, сославшись на какое-то мега важное дело правительства, вскоре праздник покидают друг за другом Грег и Молли. Рози начинает зевать, Джон и Мэри тоже начинают собираться. Хотя живут Ватсоны не здесь, отмечать праздники на Бейкер стрит 221Б стало своеобразной маленькой традицией. — У тебя завтра выходной, так что отдохни хорошенько и не грусти, — говорит ей Мэри и крепко обнимает Клару на прощание. — Счастливого Рождества, ребята, — Джон подхватывает дочь на руки и машет Кларе и Шерлоку. — Счастливого Рождества, — они отвечают хором и вдруг смеются. Они остаются вдвоем в квартире, и Кларе на самом деле тоже надо бы уходить, вот только ей этого совсем не хочется. Она опускается на диван и наливает себе на этот раз алкогольный пунш, чего не могла позволить себе, когда была с Рози. В этой квартире Клара провела достаточно много времени за те два года, что она работает на Ватсонов. Иногда она даже ночует здесь, когда Джон и Мэри оба в ночной смене, а Рози наотрез отказывается покидать крестного. Но сейчас девочки здесь нет, поэтому оставаться Кларе нет смысла. Шерлок молчит и не торопится ее выпроваживать. — Ты можешь остаться, — он угадывает ее мысли, как обычно, — Если хочешь. — Хочу, — кивает Клара и задает, помолчав, давно мучивший ее вопрос, — Помнишь, когда мы впервые встретились, ты знал мое второе имя? Ты сказал, что прочел его в моей анкете, но я не писала его там. Так откуда ты узнал? — Нашла, что спросить, это было два года назад, — Шерлок фыркает и отмахивается, — Я уже не помню. — Конечно, помнишь, — Клара не верит ему и спорит, — Ты всегда все помнишь. — Тогда расскажи мне то, что ты скрываешь, — детектив внезапно становится серьезным и наклоняется к ней ближе, — У тебя есть какая-то тайна, о которой ты молчишь, ведь так. Клара не отвечает, но не отводит взгляд от льдисто-голубых гипнотизирующих глаз напротив. Ее сердце колотится, наверное, слишком быстро, и здесь она ничего не может с собой поделать. В этом мире приходится платить откровенностью за откровенность, а значит, Кларе платить нечем. Иногда ей кажется, что Шерлок видит ее насквозь, а иногда — что она для него величайшая загадка. Он задает ей всегда столько странных вопросов сразу, и поначалу это ужасно сбивало с толку. Освальд молчит, ведь рассказывать про Доктора и про путешествия во времени нельзя. Впрочем, ей кажется, однажды она расскажет.