Влажный язык прошелся по черному блестящему носу, который тут же дернулся и тыкнул держащего его парня в щеку.
— И что это такое? — стараясь выглядеть абсолютно невозмутимым и спокойным спросил Юнги, не сводя взгляда с Чонгука и того, что он расположил у себя на руках. Точнее, кого.
— Давай оставим?
Эта фраза присуща маленьким детям, когда они находят на улице бедных замерзших котят, выхаживают их и приносят домой, совершенно не предупреждая своих родителей заранее и просто в лоб спрашивая про возможного нового члена семьи. Но, минуточку, перед Юнги сейчас стоит не маленький пятилетний мальчик, а, черт возьми, взрослый парень. А на руках у него, к слову, щенок песочно-персикового цвета, довольно красивый, с аккуратным черным носом, большими выразительными глазами и вздернутыми ушами.
— Чон Чонгук, напомни, сколько тебе лет? — со вздохом ответил Мин, чуть потерев пальцами висок. Кстати говоря, все это время щенок, не переставая облизывал уже измученные румяные щечки прокурора и никак не мог оставить их, наконец, в покое.
— Ну Юнги-я, для щенят возраст не важен! Посмотри какой он чудесный, — будто начиная урчать, как котенок, протянул Чонгук, подходя ближе и протягивая адвокату щенка.
— Ты что, хочешь, чтобы я его взял? — с явным отвращением спросил мужчина и чуть отпрянул, сжав губы и смотря на этот слюнявый пушистый комок.
— Ну погладь, погладь, не упрямься, — все будто пытаясь заговорить повторял юноша, ближе и ближе поднося животное к ошарашенному Юнги, который впервые чувствовал себя растерянным и загнанным в угол. Подумав немного, мужчина резко отскочил и замотал головой:
— Так, всё, прекрати, у нас дома уже есть домашние животные, их хватит.
Чонгук вздрогнул и удивленно посмотрел на него, все еще обнимая бедного щеночка и прижимая его к себе как собственное дитя. Мин усмехнулся и кивнул, подозвав юношу за собой и приводя в собственный кабинет, который обычно встречал лишь одного адвоката и не принимал гостей. Чон все еще крепко прижимал животное к себе, чтобы ни дай боже не отпустить, иначе хана придет и щенку и, собственно, прокурору, которого Юнги скорее всего самого выгонит в какую-нибудь будку на улице.
Адвокат прошел пару шагов и гордо указал на большой аквариум, в котором плавали две большие рыбки скалярии*, лениво паря друг перед другом и иногда зависая на продолжительное время. Прокурор тут же состроил лицо на подобии: «ты серьезно сейчас?» и посмотрел на Юнги, который, к удивлению, был правда восхищен этими «домашними животными».
— Это Шерлок и Ватсон, — представляя их как своих родных братьев или детей констатировал Мин и указал рукой, легонько стукнув пальцем по прочному стеклу аквариума.
— Ты назвал рыб персонажами из сериала? — выгнув бровь и еле сдерживая смех поинтересовался Чонгук, сжимая губы, чтобы сдержаться, однако получалось это плохо.
— Из книги, малолетний придурок, — процедил сквозь зубы адвокат и тут же сложил руки на груди, облокачиваясь на письменный стол сзади, прикрыв глаза и продолжив, — впрочем, я веду к тому, что собаку мы оставлять не будем.
По лицу Чона было видно, что он будто вот-вот расплачется, или наоборот врежет своему собственному парню, однако, спустя всего лишь одну минуту грустная мина сменилась на какую-то хитрую ехидную гримасу.
Юноша подошел ближе, опуская щеночка на пол и заключая старшего в своеобразный капкан, в этот момент оперевшись руками в сзади стоящий стол.
— Ну что мне сделать, чтобы ты разрешил оставить его? — томно протянул Чонгук, оказываясь буквально в сантиметре от лица адвоката, отчего второй явно смутился.
Юнги посмотрел вниз, замечая то, насколько близко сейчас находятся губы этого хитрого надоедливого мальчишки с его собственными и чуть сглотнул, чувствуя некую тяжесть внизу.
— Ничего, я же сказал, никаких собак.
— Уверен? — вдруг выбросил Чон и тут же без разрешения накрыл губы адвоката своими, сминая их и чуть смакуя. Мин прикрыл глаза, наслаждаясь поцелуем, углубил его, все-таки не забывая показывать свою доминантность в этом деле и совсем не желая признавать, что прокурор медленно, но верно получает контроль над ситуацией.
Ловкие руки прокурора мигом оказались на чужой талии, хозяйничая как на своей собственности. Хотя почему «как»? Нехотя, не желая, но Юнги все же признавал то, что Чон, если сильно захочет, вполне сможет манипулировать мужчиной, стоит ему только включить свою дикую сексуальную сторону, не оставляющую выбора. Юноша будто приковывает твою гордость и инстинкт самосохранения невидимыми наручниками да так сильно, что пошевелиться невозможно. Остается только постепенно тонуть в этих бездонных глазах, чувственных поцелуях и умелых руках.
Мин чувствует, как начинает сдаваться, когда поцелуями Чонгук переходит ниже, задевая мочку уха, спускаясь влажной дорожкой по шее вниз и задерживаясь там, специально растягивая каждый поцелуй и каждое мокрое прикосновение.
— Ладно-ладно, хорошо, — сквозь шумные вдохи проговорил адвокат, пытаясь оттянуть от себя настойчивого юношу, — только заниматься им будешь ты.
Чуть выгнув шею и кинув взгляд вбок Мин резко вздрогнул, уставившись на такую картину: щенок устроился на важных документах, догрызая один из листочков и играясь с скомканными частями бумаг. Ярость снова постучалась в дверь, однако голос адвоката звучал куда спокойнее и слабее:
— Черт возьми, твоя псина порвала важные докумен-
В этот момент Чон начал плавно опускаться вниз, руками гуляя по торсу, останавливаясь на ремне и тут же расстегивая его. Юнги издал шумный вздох, явно подсознательно понимая, что этот дьявол собирается делать.
— А если я извинюсь за него? — прошептал прокурор, смотря на мужчину снизу вверх. Такой ракурс адвокату явно был по душе. Мин расплылся в довольной улыбке, погладив Чонгука по голове и опуская пальцы на щеку.
— Там были
очень важные документы, — выделяя каждое слово прохрипел Юнги, чуть закусив губу изнутри. Прокурор усмехнулся, тут же медленно расстегивая пуговицу на чужих брюках и спуская их. Адвокат закинул голову, чуть сжимая шоколадные волосы меж своих пальцев и прижимая прокурора ближе к уже давно потвердевшему и утесненному нижним бельем органу.
Щенок продолжал играться с бумагой, пока некогда всегда тихий кабинет был полностью залит басистыми протяжными стонами, мокрыми звуками и легким скрипом покачивающегося стола, в который Юнги вцепился руками, чуть ли не сделав в красном дереве трещину.
— Тогда я съезжу ему за кормом и нужными вещами сегодня, — уже совсем поменявшись в лице и в отношении к новому члену небольшой семьи предложил Мин, стоя около кухонного стола и размешивая только что заваренный кофе ложечкой.
Чонгук облизнул слегка пересохшие губы и погладил щенка по голове, который все возился около его ног и вилял своим немного скрученным в пончик хвостом.
— Хорошо, Юнги-я, — довольно промурлыкал Гук и подошел к мужчине сзади, обнимая его за талию.
— Как назовешь-то? Надеюсь, не Человек Паук? — с легким смешком спросил адвокат, отпивая немного кофе, но не поворачиваясь, наслаждаясь такой нежностью, что обвивает его талию и легонько сопит в спину.
Чонгук явно замолчал на пару секунд, так как это было его ведущей идеей, но парень промолчал, поджав губы, слегка улыбнулся и прижался щекой к любимой шее:
— Я назову его Персик, потому что он такого цвета.
— Почему ты назвал блохастого щенка моим любимым фруктом? — с вздохом и сожалением спросил Юнги, поворачиваясь к нему.
— Эй! Он не блохастый! — с полным раздраженным энтузиазмом ответил Чон, чуть сжав брови, а потом расслабился, задумчиво посмотрев в потолок, — наверное.?
На лице у адвоката сейчас можно было прочитать много чего: удивление, смятение, шок, раздражение, злость и желание выгнать этого мелкого мальчишку со своей собакой на улицу.
— То есть как это «наверное»? Ты придурок, Чон Чонгук, сейчас же вези его в ветеринарную клинику, иначе я повезу туда тебя на кастрацию! — сжав зубы прошипел Юнги, чем вызвал у прокурора яркий искренний смех.
— Что ты смеешься? Я не хочу чесаться, идиот! — с этими словами мужчина тут же сделал шаг назад подальше от щенка, а юноша уже не мог держать себя в руках, поэтому смеялся очень громко, облокотившись на стол и прикрыв лицо руками.
— Хорошо, хорошо, я съезжу!
— Придурок, — чуть успокоившись, вздохнул адвокат.
— И я тебя люблю, Юнги-я.
***
Тихие страшные звуки скрипучих половиц, заставляют дрожать будто от холода. Тысячи мурашек устроили гонки по всему телу, заставляя зубы постукивать. Нельзя издавать звуков. Нельзя дышать. Мальчик сидит, вглядываясь в щели на потолке, пытаясь узнать хоть какую-то обстановку в доме. Рядом мать. Она старается сделать вид, что все хорошо. Поглаживает сына по голове, прижимает ближе и целует в небольшую макушку. Но он чувствует, что это не так, слушая бешеное сердцебиение, чувствуя, как она дрожит, как скачет ее дыхание и как прерывается. Темные глаза поднимаются и снова видят приглушенный свет, оставленный в комнате, однако на секунду он пропадает и слышатся приглушенные шаги.
Они здесь. Они пришли забрать все, что угодно, даже жизни.
Мальчик не выдерживает и аккуратно встает, приподнимая дверцу подвала. Чувствует, как мать дергает его за руку, но не поддается. Она знает, что разговаривать нельзя, знает, что дышать надо тише обычного и именно поэтому ничто не помешает покинуть безопасное место.
Звуки прекратились. Пытается не издавать никаких шумов, лишь бы услышать, что происходит. Приподнимает дверцу, образуя небольшую щель и вглядываясь сквозь нее. Никого. Не слышно никаких движений. Посидев еще немного, мальчик решает выйти. Слышит практически беззвучный возглас матери, но не придает значения. Не время.
Тихо ступая по слегка скрипучему полу в темном коридоре, он заворачивает и тут же замирает в ужасе. Темно-красное, алое пятно, похожее на глубокое море разлилось по кафельному полу в кухне.
Вороны взлетели.
***
Рабочий день на новой неделе у Чонгука начался как нельзя отлично. Легкое повышение, доступ к дополнительному делу, однако ни одной полезной зацепки по главному расследованию насчет серийного убийцы. Теперь, когда Чимин не выходит на работу все сложнее и сложнее доставать какие-то нужные материалы для всей этой путаницы, потому что якобы Чонгук еще слишком молодой и новенький, чтобы ему доверяли с первого же посещения. С таким отношением пора криминалистам самим браться за поиск убийцы, раз они такие умные и бесстрашные идиоты.
С каждым днем понимая, что убийств все больше, а улик так же просто нет, прокурор чувствует на себе самую настоящую вину за то, что не справляется, не додумывается и не находит. Сколько бы дел ему не поручали, сколько бы он не справлялся с насущными проблемами — расследование убийств сумасшедшего коллекционера голубых бабочек не оставляет юношу в покое. И он задерживается на работе, каждый раз по новой перебирая уже давно стертые пальцами до дыр документы и досье пострадавших, свидетелей, фотографии мест преступления и ломая себе голову.
Единственное место, где он может расслабиться — это дом. Где ждет ворчливый Юнги и веселый Персик; где пахнет свежезаваренным кофе и ванильными свечами; где всегда царит покой и можно просто позабыть обо всем на свете, устроившись поудобнее на родных коленках и смотреть телевизор вместе, не вспоминая даже, что вы вообще должны кому-то что-либо, должны искать и подозревать.
Когда очередная смена подходила к концу, Чон встретил в коридоре коллегу, который сообщил о странном поручении главного прокурора:
— Разбери старые архивы, новых дел для тебя пока нет, а у единственного застой. Будет чем заняться.
Этот сотрудник всегда немного раздражал юношу своим высокомерным поведением, хотя, вспоминая как он сам вел себя в начале карьеры сразу же хочется зашить рот. Конечно же, ничего не оставалось как принять задание и направиться в другую сторону от выхода — в архив.
Тут всегда душно и сперт воздух, покоятся дела раскрытые и не раскрытые, досье сотни умерших людей. Жутковато. Как в морге, только среди бумаг и документов. Принявшись за названный отсек, парень стал неторопливо перебирать бумаги, иногда ради интереса прочитывая.
— Как они могли расследовать элементарную кражу со взломом целых полгода? — усмехнувшись себе под нос поинтересовался прокурор, раскладывая анкеты по буквам алфавита и вдруг натыкаясь на материалы пятилетней давности и явно находя их интересными.
Серия убийств, подделка документов в главном отделении прокуратуры. Чонгук восхищался с закрытым ртом, чтобы не показаться самому себе странным. Легкая улыбка за секунду переменилась удивлением. Стоило юноше долистать до конца, как среди анкет пострадавших он заметил знакомое лицо. Худое, бледное и не выражающее особых эмоций. Таким единственным на всей земле мог быть только Мин Юнги.
От таких мыслей Чон даже немного улыбнулся, однако кашлянул и приоткрыл небольшую тонкую папку с материалами, окидывая взглядом информацию и тут же замирая. На месте, где должно было каллиграфическим почерком выведено «свидетель» или «пострадавший» черным по белому, яркой черной гелиевой ручкой, слегка кривовато написано: «
главный подозреваемый».
В горле застрял ком, и прокурор хлопнул глазами, сводя брови в одну точку и пытаясь понять, что это вообще такое. Перевернул первую страницу, еще раз убеждаясь, что фотография его. Прочитал имя: Мин Юнги. Но не может же быть у него двойника с идентичным именем и данными на то время? Чонгук ловит неприятное непонимание и недоумение, однако листает дальше. Фотографии с камер видеонаблюдения, где отчетливо виден знакомый силуэт, улики на местах преступления, которые все, кстати говоря, находились именно в этом отделении прокуратуры.
Сердце заколотилось с бешеной скоростью. Что происходит? Чон торопливо листает все имеющиеся страницы, бегает глазами и пытается составить в голове картину, но не выходит.
Вдруг сзади слышаться шаги, и парень по инерции захлопывает страшные материалы. Краем глаза юноша замечает вошедшего в темноватое помещение Хосока. Мужчина с интересом подошел ближе, заглядывая сначала Чонгуку в глаза, а потом на то, что он закрыл тяжелой ладонью:
— Выглядишь испуганным, все нормально?
Как только взгляд главного прокурора падает на досье Мин Юнги, он медленно шумно вздыхает.
— Честно сказать, я отправил тебя сюда не случайно, а чтобы ты нашел как раз именно это, — каким-то подавленным и грустным тоном проговорил Хосок, смотря на уже искренне ошарашенного молодого прокурора.
— Я думаю, нам стоит поговорить.
