Butterfly

Холод пробирал с ног до головы. За несколько недель Юнги уже привык к этой вечной тишине, которую так долго искал, но получил не в то время, не в том месте. Здесь каменные стены давят еще сильнее, чем ожидалось. Неприятный режущий глаз оранжевый цвет одежды уже вызывал рвотные рефлексы, потому что был единственным ярким пятном в этой мгле. Впервые Мин мог с точностью признать, что он уже устал от одиночества. Смешно, но чистая горькая правда. Человек, который просто терпеть не мог долго находиться с людьми в компании, который тратил всю свою энергию на работу — больше не хочет оставаться один. И Юнги очень хорошо осознавал причину такого странного поведения. Здесь даже дышать трудно. Пыль забивается в легкие и остается там. Мужчина не может привыкнуть к этой ужасной холодной темноте, ржавой решетке на одном единственном окне, которое слабо пропускает свет в маленькое узкое помещение. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь Юнги окажется в тюрьме. Он даже больше верил в то, что скоро попадет в адский котел, чем в сырую темницу. Только вот не гордым орлом Мина сюда затащили, а побежденным, обведенным вокруг пальца, облезлым стервятником. Мужчина практически не ел и не спал, его вид стал еще более запущенным, казалось, что в синяках под глазами уже и правда можно поместить целую вселенную. Но для Юнги космос уже давно не подавал признаков жизни. Убежал, уехал. Как трусливый маленький кролик. Почему эти мысли заставляют бывшего адвоката улыбаться? Какого черта он не чувствует обыденной ненависти, а только лишь тоскливую боль где-то под грудной клеткой и ребрами. Такую противную нескончаемую сильную боль, сравнимую с предательством собственных принципов и стиля жизни. Ведь какое дело было Юнги до окружающих перед встречей с Чонгуком? Никакого. Мужчина использовал их в своих целях, крутил и выбрасывал, как ненужную вещь, когда они теряли свою надобность. И плевать что будет с ними дальше, ведь это больше адвоката никак не касается. Не то, чтобы Мин очень сильно корил себя за это, но понимал рациональность и правильность своих решений. Люди — орудие труда, с помощью которого ты можешь добиться своих целей, чего угодно: денег, славы, грязного секса на один вечер или просто отсоса где-нибудь в красивой иномарке, которую, кстати, тоже покупаешь с помощью связей, устроивших тебя на хорошую престижную работенку. Этим бывший адвокат всегда и занимался, пока не встретил того, ради которого хочется меняться, хочется думать о чувствах других, размышлять, прежде чем втереться в доверие к какой-нибудь очередной столичной девчонке, чтобы лишь подобраться к ее богатому папане-предпринимателю. И Чонгук делал из Юнги человека. Не хитрого Змия, протягивающего отравленное яблоко Адаму, а того, кто имеет внутри себя силу. Не черную, как тягучая смола, а яркую и светлую, которую хочется назвать таким красивым многозначительным словом — душа. Мин всегда был хорош только в размышлениях внутри своей собственной головы, однако, говорить вслух — абсолютно не умел. Проведенные недели в тюрьме заставляли его задуматься о том, что мужчина ни разу не сказал Чонгуку, что любит его. И одно дело, если бы это было неправдой, снова скупой ложью, к которой так адвокат привык, но нет. Юнги в самом деле на полном серьезе был влюблен и любит до сих пор. Мысли о том, что перед разлукой он ни одного раза не произнес эти три важных слова, которые буквально мир спасти могут, угнетали и резали внутренние органы наточенным ножом сожаления. А вдруг все было бы по-другому? Где-то в глубине души Мин еще оставлял надежду на то, что снова увидит Чонгука, его родное детское лицо. Да, возможно Юнги снова поведет себя как последний идиот, выдавит из своего неумелого рта только лишь какое-нибудь оскорбление, как это обычно бывало, но точно не отпустит из своих рук никогда. Мужчина будет стараться говорить то, что нужно, только лишь жизни нужно дать последний счастливый шанс этому жалкому человеку в тюремной форме, рисующему пальцами на пыльном полу одно и то же имя. Но надежды имеют свойства разбиваться об кафельную плитку реальности, словно стекло. И это заставляет терять крылья, которые уже и так не помогают взлететь. Тяжелая железная дверь с громким скрипом открылась и Юнги лениво посмотрел на яркий свет, полоской протянувшийся прямо к его ногам. В камеру зашли двое охранников, грубо позвав заключенного, который всем своим видом напоминал какого-то безумного Джокера из фильма, однако в голове у него не было планов мести, лишь желание исчезнуть отсюда поскорее. — К вам пришли, пройдемте в комнату, — огласил один из сопровождающих, жестом показывая на дверь и протягивая Мину уже приготовленные заранее наручники. Мужчина тяжело вздохнул, поднимаясь с пола и протягивая худые запястья, легонько дергаясь от щелчка железа на своих руках. Размышлять о том, кто именно решил явиться к отчужденному разжалованному адвокату желания совсем не было. Плевать, если это не Чонгук. В секунду в голове у мужчины появилась картина того, что это может быть он. Ком неуверенности сразу же подкатил к горлу. Что говорить? Куда смотреть? Как действовать? Мин снова прибывал в раздражении от самого себя, потому что будучи взрослым сознательным мужчиной, он теряется перед молодым парнем. Юнги это чувство просто терпеть не может, однако как только его приводят в комнату для встреч — раздраженность и нервозность сменяются на недоумение и легкое прояснение в глазах. Перед ним — Хосок, на лице его — улыбка, совершенно не добрая и уж точно не с такой рожей приходят повидать «старых друзей». — Оставьте нас, хорошо? — протянул этот мягкий, ласкающий слух голос и Хосок отвлекся на одного из охранников, шепнув ему что-то на ухо. Спустя какую-то минуту они остались абсолютно одни. Двое мужчин зашли в комнату с камерами видео наблюдения этого сектора, обратившись к сидящему за компьютерами парню: — Намджун, выключай тут все и пойдем обедать, пришел мистер Джей. Вот оно прозвище, которое леденящим страхом проходит по спинам у многих людей в столице, да и не только. Все, кто хоть немного углублены в его дела — вздрагивают от одного лишь упоминания. Вот такую репутацию успел завоевать Чон Хосок. Он никогда не пытался скрываться от других, а просто потому что знал, что здесь ему даже слово сказать никто не сможет. Кишка тонка пойти против умнейшего человека во всем совершенстве этого слова. Однако Намджун был не из таких, вернее, его не успели предупредить о всем том, что делает мистера Джея страшнейшим ночным кошмаром не только для обычных людей, но даже для правоохранительных органов и что еще удивительнее — для власти. Поэтому молодой сотрудник местного лагеря для убийц и наркоманов остался на своем месте, а камеры выключать не собирался. Парень прищурился, поправляя слегка отливающие серебристым цветом волосы и прислонил обратную сторону ручки к губам, внимательно следя за каждым движением оставшихся в узкой комнатке. — Знаешь, зачем я пришел? — спросил Хосок, однако голос его быстро перестал быть таким нежным, а наоборот, стал слегка острым и отрывистым, — давно мы с тобой не виделись вот в такой обстановке. — Скажи еще, что соскучился по старому другу, — с каким-то язвительным смешком, не свойственным для себя, выдавил Мин, не желая даже поднимать взгляд. — А ты все такой же грубиян, Юнги-я, — словно змея, прошипел Хосок, опускаясь на стул прямо перед адвокатом, подпирая рукой голову и улыбаясь. Юнги чувствовал, как прямо сейчас внутри него закипает вся та злость, которая скопилась за долгое время нахождения в гордом одиночестве и тишине. — Зачем ты делаешь это все? — хрипло спросил Мин, решая поднять взгляд и резко чувствуя легкий рвотный рефлекс от одного лишь довольного вида сидящего перед ним Хосока. Второй улыбнулся, глубоко вздохнув и состроив какой-то по-детски грустный вид. — Ох, Юнги, не притворяйся, что не помнишь как пытался засадить меня в тюрьму, когда мы с тобой обо всем договаривались? — Тогда почему ты просто не прикончил меня? — резко спросил адвокат, поднимая на Хосока взгляд исподлобья и заставив того даже немного вздрогнуть от такого прямого и нескромного вопроса, — почему просто не взял ебаный глок и не прострелил мне лоб, как ты делал это со всеми, кто тебе мешал? Повисла легкая тишина, а растопил ее звонкий смех главного прокурора, который даже прикрыл глаза, в полной мере показывая свою яркую улыбку. Была бы она приятной, если бы не скрывала за собой пятна чужой крови на лице. Юнги чуть отпрянул, с недоумением и сильным брезгливым раздражением смотря на Хосока, который вел себя как настоящий псих. Он и был таковым, только справки от психиатра не имел, потому что ему совершенно комфортно в своей двуличной лицемерной натуре, где за милым мужчиной средних лет скрывается настоящий маньяк. — Так не интересно, — наконец ответил Хосок, смахивая с уголков глаз слезы, — если бы я убил тебя, у меня никогда бы не появилось возможности разрушить такую милую историю любви. От этих слов у Мина ком встал в горле и запретил издавать хоть один малейший звук. Мужчина молча следил за хитрой улыбкой главного прокурора, его длинными пальцами, постукивающими по серому столу, его глазам, устремленным практически в самую душу. — Чонгука было так легко обмануть, — продолжил мистер Джей, заметив, что у Юнги даже вены на шее выступили от напряжения, — глупый маленький мальчик, который поверил сказкам о том, что его любимый ненаглядный хен убийца! Ты бы видел это грустное детское лицо, он держался из последних сил, чтобы не зарыдать прямо передо мной, такой забавный малыш, я всегда знал, что у тебя хороший вкус. Ехидно протянул Хосок, наблюдая за тем, как Юнги буквально загорается на месте, как от природы белые щеки становятся покрасневшими, как брови стягиваются в одну точку на лбу, как мужчина покусывает потресканные губы и кажется практически до крови. — Заткнись, — с тяжестью в голосе пробасил Мин, сжав руки в кулаки и чувствуя неприятное прикосновение холодного металла наручников к тыльной стороне ладони. — А ты знаешь, что он не уехал, да? — абсолютно игнорируя любые слова адвоката радостно проговорил Хосок, снова ярко улыбаясь, — он исчез куда-то из аэропорта. Ну ничего, не переживай, Юнги-я… Чон привстал, облокотившись руками о стол и опускаясь к уже рычащему, словно дворовой пес, адвокату, противно и мерзко шепча: — Я обязательно найду его и пришлю отрезанный безымянный палец тебе по почте. В этот момент Мин буквально озверел, вскакивая с места и дергаясь в сторону испуганного Хосока, который сразу же отпрянул и отпрыгнул от стола. — Заткни свой поганый рот, ублюдок! — рявкнул Юнги, истошно пытаясь безуспешно вытащить запястья из наручников, при этом безумно уставившись на прокурора, — хоть пальцем тронь его, я убью тебя голыми руками! Мистер Джей сразу же рассмеялся, глядя на обезумевшего Мина и поправляя дорогие часы на руке: — Осторожнее с выражениями, Юнги-я, — снова мягко проговорил он, однако коварно улыбнулся, поднимая взгляд на тяжело дышащего адвоката, — сейчас ты выглядишь так, будто правда убивал людей вместо меня. Не подставляйся. Мужчина подмигнул и скрылся за дверью, а Юнги снова разъяренно зарычал, со всей силы ударяя ногой стул и привлекая внимание охраны, которая налетела практически сразу же, как только Мистер Джей покинул помещение. Намджун внимательно следил за тем, что происходило в небольшой комнате, а что еще интереснее — записывал экран компьютеров, чтобы иметь доказательства в случае чего. Он перевелся работать сюда совсем недавно, а уже нашел очень интересное дело, явно имеющее за статусом «закрыто» еще много тайн и зацепок. В этот же момент парень быстро выключил все мониторы, шмыгнув из помещения, забирая свои блокноты и флешку с записанным материалом.

***

Пыльный прохладный воздух неприятно вбивался в нос, отчего дико хотелось чихать. Чонгук вышел из двухэтажного дома с квартирами, подходя к уже знакомой иномарке и садясь на пассажирское сидение спереди, пристегнув ремень. Кто бы мог подумать, что его жизнь сейчас перевернется именно в такое русло. Уже пару недель он живет у ранее совершенно незнакомого мужчины, который каждый день готовит вкусный рамен и уступает молодому Чонгуку мягкую кровать в спальне. Все бы ничего, юноша даже привык к такой жизни и она ему нравится. Нет проблем, нет абсолютно никаких обязанностей. Из города у него, конечно, не удалось сбежать, но от прошлой жизни Чон отрекся. Сокджин приятный человек. С ним можно поговорить и, отчасти, Чонгук даже очень рад, что встретил его, потому что с ним намного легче и проще дышится, чем с Юнги. Да, юноша до сих пор очень много думает о своей не угасшей до конца любви, но где-то в глубине души надеется, что Джин поможет ему отвлечься и обрести спокойное размеренное существование. Недавно блондин посоветовал Гуку найти работу на первое время, чтобы не слишком чувствовать себя отстраненным от общества и людей. Это было хорошей идеей. — Съездим сейчас к моему приятелю, — садясь на водительское сидение начал Сокджин, ловко пристегнув ремень и заводя иномарку, — подберем тебе какую-нибудь работенку, чтобы ты не только мой рамен целыми днями ел. Чонгук искренне посмеялся, вдруг глянув в окно тронувшегося автомобиля и задумавшись. Помимо красивой приятной внешности, странного чувства юмора и добрых намерений Джин имел еще вопрос, на который никогда не отвечал и менял тему. Зачем он тогда забрал Чона из аэропорта и откуда он узнал? Но в этот раз юноша даже не пытался разузнать что-либо, потому что Сокджин все равно снова профессионально соскочит с темы, что даже придраться не сможешь. Пока они ехали, в один момент Чонгук заметил за поведением мужчины что-то странное: Сокджин вечно долго смотрел на стекло заднего вида и оглядывался, перестраиваясь с одной линии на другую, немного маневрируя и причмокивая пухлыми губами. — Что такое, хен? — спросил Чонгук, явно словив легкую нервозность, потому что Джин выглядел не таким беззаботным, как обычно. Не отводя взгляда от зеркала, блондин вбросил: — За нами хвост, кажется. Чон хлопнул глазами, чуть нахмурившись: — Чего? — медленно повернул голову назад, мельком увидев косяк черных машин и удивленно уставился на них, как вдруг их иномарку резко пошатнуло и развернуло на девяносто градусов, отчего юноша слегка ударился головой о сидение. — Вот черт! — шикнул Джин, пытаясь сохранить управление машиной, которую очень стремительно начало заносить и практически сбивать с начальной дороги, — колесо подбили! Гук недоуменно и слегка испуганно вздохнул, сразу же начиная паниковать и нервно держаться за ручку: — Хен? Что происходит?! Кто это такие и почему они хотят сбить нас? — Меньше слов — больше дела, — отрезал Сокджин, на ходу открывая ящик перед пассажирским сидением и протягивая Чонгуку настоящий пистолет, — открывай окно и пали по шинам! Чон растерялся, начиная бегать глазами по салону и сосредоточенному лицу Джина, который пытался не позволить автомобилю съехать с дороги или вообще перевернуться: — Что?! — По шинам стреляй, Чонгук! — громко крикнул блондин, вцепившись руками в руль и ловко переставляя ноги с газа на тормоз. Юноша почувствовал самую настоящую волну адреналина и то, что вариантов больше нет — нужно действовать. Парень быстро открыл окно и высунулся из него практически по пояс, сразу же направляя дуло пистолета на сзади едущие машины. Выстрел. Промазал. Гук рыкнул, перезарядив пистолет и на секунду замерев. Нужно было думать и действовать быстро. Черные машины едут друг за другом, значит если пробить обе шины первой… Юноша прикусил язык, закрыв один раз и выпустил две точные быстрые пули, вонзив их, как ножи, в передние шины первой иномарки, которую тут же занесло и перевернуло. Водители остальных машин явно плохо среагировали, словно домино врезаясь друг в друга. Чонгук радостно вернулся в салон, тут же словив какой-то немного даже горделивый взгляд Джина. — Малой, это было круто! — воскликнул Ким, подмигнув и аккуратно разворачивая сложную в управлении машину в сторону дома. Чонгук терпеливо прождал, пока Сокджин заботливо поменяет иномарке шину, называя это «вылечить кисе лапку» и когда они оба оказались в гостинной — наконец перешел в наступление. — Джин хен, ты теперь не отвертишься. Почему нас преследовали? Я ведь знаю, что ты в курсе. Мужчина вздохнул, снимая с головы кепку и ухмыляясь, запустив руку в блондинистые волосы. — Ладно, малой, ты загнал меня в тупик, ничего поделать не могу, — с этими словами он облокотился на стол. — Может рамена? Рассказ длинный будет. — Рассказывай уже, — перебил его Чонгук, сложив руки на груди и садясь на спинку низкого дивана в гостиной. — Твой парень, который сидит в тюрьме — не виноват, — коротко сказал Джин, явно немного нервничая перед длинным рассказом и заметив то, как в лице поменялся юноша, который явно услышал как от волнения бьется его собственное сердце в голове. — Объясняю, почему я живу на отшибе и все время нелегально меняю номера у своей машины, — он снова тяжело вздохнул, — в свое время я работал на Чон Хосока, уверен, ты уж точно с ним знаком. Тогда я думал, что это просто наемная работенка что-то в стиле шестерок у какой-нибудь большой шишки. Выбирать не приходилось, потому что я нуждался в деньгах. Хосок предложил мне работу с неплохим заработком взамен на то, что я буду максимально придерживаться конфиденциальности всей информации. Ну я и подумал, этот хмырь выглядит как важный тип, а у них это всегда распространено — секретные материалы. Джин явно нервничал, а Чонгук еще больше, да настолько, что в горле пересохло просто за секунду и юноша жадно глотал воду из рядом стоящего стакана, чтобы хоть как-то убрать пустыню во рту. — Ну так вот, я работал на него спокойно, ровно до того момента, как меня не посвятили в реальные дела Хосока, а не то, что видно было другим. Тогда я впервые узнал его второе имя, которое до сих пор как клеймо на лбу: Мистер Джей. Если коротко — он убивал людей ради денег и тратил деньги ради того, чтобы убивать людей, — Сокджин оторвался с места и начал медленно ходить по комнате, постукивая пальцами по своим плечами, — мы должны были выполнять грязную работу: ликвидация свидетелей, разговоры с посторонними людьми и все дела. Убивал всегда он, а мы — были его лицом и образом. Юнги попал тогда по полной программе, а я видел все, что происходило в тот злополучный день. Тогда Мин случайно увидел как Хосок прикончил одну девушку у нее дома. Чонгук тут же вздрогнул, прокручивая воспоминания и историю, которую рассказывал ему Хосок еще тогда в архиве, выходит действующие лица надо просто поменять местами? — Этот ублюдок сразу пригрозил Юнги смертью, второй был тогда еще довольно юным, чтобы соображать, однако смелости и риска в нем хватало, — продолжил Джин, иногда посматривая на растерянного Чонгука, который постепенно начинал тонуть в неопределенности, разочаровании и стыде, — в общем, несмотря на то, что Хосок пообещал лишить Юнги жизни, если тот проболтается, Мин решил попробовать засадить убийцу. Но проиграл, потому что его невозможно отправить за решетку простыми методами. Он слишком умен для остальных. Юнги остался жить, но Хосок пообещал испортить тому все оставшееся существование на этом белом свете и отправил его работать адвокатом. «Ты до конца своих дней будешь помогать таким же мудакам, как и я, вытаскивая их из тюрьмы, чтобы они выходили и творили все, что захотят, таков долг адвоката, Юнги-я» Чонгук стоял, как вкопанный, жадно глотая воздух, потому что от переизбытка эмоций и чувств кислорода совсем стало не хватать. Юноша пару раз моргнул, прислонив руку ко лбу и чуть прикрыв глаза. Голова заболела. — Выходит… — хрипло начал Чонгук. — Да, выходит, что Юнги невиновен. В этот момент юноша покачнулся, вбросив короткое «я скоро вернусь» и ушел в спальню, тут же садясь на кровать и запуская руки в волосы, прикрывая ими глаза. Стоит ли верить всему этому? Что делать? Чонгук запутался и вообще не видит ни одного выхода из этого болота лжи, лицемерия и предательства. однако чувство, которое не покидало бедного парня все это время, чувство надежды на то, что это все обман, что Юнги подставили — оно снова заиграло яркими красками внутри Чона, обливая сердце каким-то непонятным теплом. Юноша поднял взгляд и уставился на окно. Из-за того, что соседние дома находились очень даже близко друг к другу, если постараться — можно было увидеть что происходит в квартирах чужих людей. В глаза Чонгуку бросился резко включенный яркий свет в одной из комнат. В нее вошли парень и девушка. Он взял ее на руки и усадил за кухонный стол, нежно обнимая за плечи и целуя в щеку, губы и шею, так нежно, что Чон даже немного приоткрыл рот. Они выглядят такими счастливыми и влюбленными. Внутри защемило. Был тот короткий чудесный момент, когда Чонгук с Юнги выглядели именно так со стороны. Может, как-то по-своему нежно, но тоже счастливыми. Чон скучает. Дико и бесповоротно с щемящим чувством под ребрами он вспоминает любимое бледное лицо и худые плечи адвоката. Юноше так хочется сейчас лечь мужчине на колени, вдыхая запах его дорогого любимого одеколона, чувствовать нежные прикосновения длинных пальцев к ушам и шее, чувствовать, как Юнги размеренно дышит, иногда опускаясь и целуя Чонгука в шоколадные волосы. Ему так дико не хватает этого. Так же сильно, как Мину, сидящему сейчас в темной камере и пытаясь вспомнить приятный запах шампуня на волосах у любимого мальчика. Как убрать эту стену между нами, Юнги? Малыш, я так хочу сказать тебе эти три слова, когда ты придешь за мной? Дверь в комнату аккуратно открылась и в нее зашел Джин, поставив на журнальный столик травяной чай. — На, выпей, он поможет успокоить нер- — Джин хен! — вскрикнул Чонгук, резко поворачиваясь, отчего тот аж подпрыгнул, схватившись за сердце: — Господи мама родная, что? — Ты поможешь мне вытащить Юнги из тюрьмы? — решительным голосом воскликнул парень, вставая с кровати и подходя ближе. Сокджин улыбнулся, состроив задумчивое лицо. — Это будет сложно. — Плевать на сложности, я на все готов! — Вот это я понимаю настрой, — блондин протянул Чонгуку руку и ярко улыбнулся, — добро пожаловать в отряд отчужденных. Чон рассмеялся, пожимая Сокджину руку и прикрыв глаза, в этот момент взглянув на потемневшее небо и в своей собственной голове дав обещание, что скоро снова сможет стиснуть в объятиях своего ворчливого Мин Юнги.

***

— Что? Что ты сейчас сказал, повтори, — прорычал в трубку телефона Хосок, засунув руку в карман дорогих атласных брюк. После повтора неуслышанной или непонятной фразы на лице у мужчины впервые за долгое время можно увидеть настоящую непритворную очень сильную злость: — Какого черта вы, придурки, не смогли взять их прямо там, на месте? Если вы в скором времени не расскажете мне хорошие новости о том, что они оба одной ногой в могиле, я вас заживо всех зарою, ясно?! — взревел он, положив трубку и поправив волосы, сразу же кидая взгляд на окно. — Сокджин, ты плохо учишься на ошибках.

***

Играющий телевизор с какой-то странной программой про купоны в американских магазинах нарушал застоявшуюся тишину в большом темном доме. Вдруг кроме разговаривающей на экране женщины послышался звонок в дверь, который случался тут очень редко. Парень с рыжими волосами лениво дошел до входной двери, выкинув пачку недоеденных чипсов в урну и отряхнул руки, поворачивая ключ в замочной скважине. На пороге показался высокий парень с светлыми волосами и очень красивыми чертами лица. — Здравствуй, Чимин, меня зовут Ким Намджун, можно войти?