Butterfly

— Извини, у меня нет ничего, чем я могу угостить тебя, — своим обычным нежным, но слегка хрипловатым голосом сказал Чимин, проводя зашедшего гостя в кухню. Весь дом выглядел так, будто его не трогали уже несколько лет: на тумбочках и столах толстый слой пыли, летающей на еле-еле видных солнечных лучах, мебель нетронута и только лишь одна комната используется по своему назначению, да и то, только кровать вместе с телевизором. — Ничего, я не голоден, — по инерции так же тихо ответил Намджун, который явно первым делом решил осмотреться в поисках хоть какой-то подсказки для себя. Он вышел на Чимина с легкостью, потому что сразу же узнал имя того, кто исправно каждую неделю присылал Юнги только лишь одни таблетки от головы и всегда просил сохранять свою анонимность. Но Джуну удалось вычислить имя, фамилию, а потом уж и домашний адрес. Полицейским, опытным, разумеется, это давалось с особенной ловкостью. Однако на встречу со своим потенциальным «коллегой» в общем деле он решил рабочую форму не надевать, чтобы не спугнуть парня. Помимо личных данных, Ким так же разузнал и неприятную подробность про моральное состояние этого рыжего юноши, а уж убедиться в этом было не сложно — достаточно посмотреть в потухшие, почти мёртвые глаза хозяина дома и сразу можно сказать: он не дышит внутри. — Впрочем, — начал в итоге Намджун, нервно поправляя рукава немного широкого свитера, — я пришел к тебе по делу и, проще говоря, мне нужна твоя помощь. Сложно было разговаривать с человеком, от которого не чувствовалось абсолютно никакой отдачи. Чимин часто зависал на одной точке, смотрел в потолок и тяжело вздыхал, будто каждая секунда в присутствии Джуна не то, что смущала его, а делала больно, резала острым ножом по сердцу. Молодой полицейский немного сглотнул, на этот раз чуть оттянув ворот тёплой кофты и кашлянул в кулак, демонстративно доставая из небольшой сумки через плечо блокнотик с прикрепленной сбоку ручкой, чтобы казаться достаточно серьёзным в своем вопросе. Или, возможно, он просто боялся забыть собственные слова. — Я сразу же перейду ближе к делу, хорошо? — не получив совсем никакого ответа, Намджун пытался хоть немного привыкнуть к этой давящей и напряженной атмосфере, будто внутри самой неудавшейся антиутопии. — Я хочу вытащить Мин Юнги из тюрьмы. После этих слов, которые звонко ударились о стены кухни из-за гробовой тишины, со стороны Чимина послышалось лёгкое ёрзание на неудобном жестком стуле и причмокивание. — Каким образом? — в голосе рыжего не читалось ни капли заинтересованности, однако поднятые и устремленные прямо в полицейского глаза говорили об обратном. Эти действия со стороны Пака не только показали, что он вообще живой, но и обрадовали Намджуна тем, что его не просто молча выперли из квартиры, а все-таки захотели послушать. — Я знаю, что ты очень близкий друг Юнги и поэтому сразу же решил обратиться к именно к тебе, — Джун сделал осторожный и небольшой шажок в сторону Чимина, будто он прямо сейчас хочет приручить бродячего пса, который боится людей и начинает испуганно вжиматься в угол, стоит тебе только посмотреть в его верные большие черные глаза, по настоящему умеющие любить, а что еще вероятнее, любившие когда-то очень сильно. — У меня есть очень ценные кадры, записанные на флешке, у тебя дома есть ноутбук или компьютер? — любезно спросил Джун, на что рыжий встал со своего стула и молча направился куда-то в коридор, подзывая полицейского следовать за ним. Пройдя меж двух мрачноватых длинных стен, парни оказались в более просторной комнате, единственной, которая хоть как-то дышала и использовалась. Намджун не особо заострял внимание на интерьере, но абсолютно каждая вещь в этом доме указывала на то, что хозяину безумно плохо и спасти его от этой бесконечно затягивающей бездны вряд ли получится в ближайшее время. Чимин прошел к кровати, взяв с тумбочки небольшой белый ноутбук, садясь на край мягкого матраса и открывая крышку. Получив флешку, Пак вставил её в технику и загрузил, внимательно просматривая содержимое на включенных камерах видеонаблюдения с комнатки для встреч. На лице у рыжего мало что можно было прочитать, зато в глазах проскакивали давно забытые эмоции, и парень чувствовал себя внутри ребёнком, который впервые волнуется, впервые нервничает и ощущает это неприятное покалывание пальцев. Как только запись закончилась, Чимин провел своим изящным пальцем по дисплею мышки и поставил на паузу повторяющийся видеофайл. — Ты же понимаешь, что это ерунда? — сипло произнёс он, вздыхая и облокачиваясь руками на кровать сзади. — Почему? — переспросил Намджун, хотя знал приблизительный ответ, но главной целью было развить у Чимина хоть какой-то интерес в разбирательствах или помощь по этому поводу. — Потому что это гиблая улика, — рыжий сложил руки на груди, внимательно рассматривая застывшие фигуры силуэтов на остановленном кадре, — при хороших связях такое доказательство с лёгкостью могут выдать за фальшь, а это приведет к тому, что в итоге сядешь ты на пару с Юнги еще на десяток лет. Ехидность Чимина никуда не пропала даже после страшного диагноза, напечатанного на шаблонной справке, однако сейчас звучало больше, как крик отчаяния, чем шутка. — Поэтому я и пришел к тебе, — ответил Джун, тяжело вздыхая и пытаясь подвести к главной части разговора, которая должна оказаться для обоих большим стрессом. — Я вёл разбирательства на тему этого дела в течение двух полных дней и обнаружил, что последним, кто имел дело напрямую с Хосоком, был… — у Намджуна будто в секунду в горле пересохло, он даже запнулся, прикрыв глаза, но нашел в себя спрятанные залежи мужества, которые помогли ему продолжить, — Ким Тэхён. В комнате повисла тишина. Ещё мрачнее, чем прежде. Тикали настенные часы и жалюзи немного покачивались от легкого ветра на улице. На лице Чимина, освещенном ярким светом экрана ноутбука было видно полное отчаяние. Ощущение, будто ударили прямиком в печень и единственное, что оставалось, согнуться от боли и рыдать, молить кого-нибудь, чтобы она поскорее прошла, но рыжий молчал и эта тишина напрягала еще сильнее. Наконец юноша встал, подходя к Намджуну вплотную и поднимая руку в сторону двери: — Вали. — Чимин, я не договорил, тебе нужно выслушать мен- — Вали к чёртовой матери отсюда! — его тихий и мягкий голос превратился в истеричное пронизывающее до костей рычание. Он был в самой настоящей ярости или в полном человеческом отчаянии. Джун никогда в своей жизни не видел такого и даже почувствовал, как сердце от волнения бьется в два раза сильнее. Но вместе с этим неопределенным чувством нервозности все сильнее и сильнее, будто раскаленная лава в жерле вулкана, вскипала ненависть и дикое желание покончить с Хосоком, раздавить его как жука или прихлопнуть как маленькую беззащитную муху. Джун увидел слишком много людей, которых погубила корысть и жажда власти этого циничного жестокого человека. Но на фоне с теми, кто лежит в могилах еще больнее смотреть на тех, кто до сих пор живет, но каждый день чувствует боль, ярость, безвыходность и желание просто испариться и избавиться от этого бренного серого ненужного существования. На тех, кто украшает свои руки шрамами, не в силах попрощаться с этим миром навсегда. На тех, чьи сердца когда-то бились ради любимого человека, тело которого сейчас гниёт в земле из-за одного гнусного убийцы. На Чимина. Намджун остановился как вкопанный, когда увидел, что глаза рыжего наливаются слезами, как два хрупких стеклянных бриллианта, что так хочется сохранить и беречь, но они уже утратили свой прежний блеск и никому не нужны, не интересны. Но он ценитель. — Господи, придурок, да свали уже отсюда я прошу тебя! — продолжал грубо раскидываться словами Пак, скалясь и напоминая ту самую собаку, которую долго мучили в приюте, избивали и кормили ядовитыми таблетками. И вот наконец пришел тот, кто может спасти её. Но страшно, страшно доверять людям, когда ты однажды потерял всё: дом, теплые руки любимого человека, его квадратную улыбку и мягкие пшеничные волосы. — Чимин… — Уходи! — Чимин! — вдруг вскрикнул Намджун, чем заставил рыжего даже замолчать и устремить свои влажные измученные глаза. — Ты, чёрт возьми, должен выслушать меня, — Ким схватил юношу за плечи, слегка тряхнув и смотря в упор, не сводя взгляд ни на секунду: — Если ты прямо сейчас не возьмешь себя в руки, ты можешь лишить своего близкого друга свободы. Я понимаю, что тебе обидно и больно, что ты ненавидишь сейчас этот чёртов мир и хочешь, чтобы сдох каждый человек, которого ты случайно увидишь на улице, но скажи мне, это ли верный путь? Чимин молчал, смотря на Намджуна в ответ, приоткрыв свои пухловатые искусанные губы и не в силах выдавить из себя даже элементарный звук или кивок. — Ты нужен Юнги так же, как он тебе, я не прав? Ты не можешь вечно быть в одиночестве, потому что ты не достоин этого. Я прошу тебя, Чимин, помоги мне освободить твоего близкого человека и помочь ему надрать зад этим эгоистичным придуркам. Ты со мной? — голос Джуна был достаточно величественен и твёрд, чтобы загнать рыжего в бесповоротный тупик. Пак не понимал почему этот неизвестный парень, которого он знает от силы минут сорок говорит такие правильные вещи, настолько сильно впадающие в душу с первой секунды. Откуда он знает, что творится прямо сейчас внутри Чимина? Откуда он знает, что юноша уже несколько недель борется с самим собой, подавляя желание делать хоть что-то и вставать на ноги? Не справившись с эмоциями, рыжий резко опустил голову, рвано вздыхая и делая шаг назад, в эту же секунду падая на край кровати и запуская руки в волосы, убирая челку со лба и еле-еле сдерживая накатившие слёзы. Он не мог смотреть собеседнику в глаза, потому что было стыдно за свою никчемность, за то, каким Чимин стал жалким за короткое время. И если бы Намджун не появился на пороге его дома, сколько еще времени Юнги оставался в тюрьме даже без попытки вытащить его оттуда? — Если тебе нужен Тэхён, то все его вещи перевезли мне, как самому близкому человеку на тот момент. Эти коробки все еще лежат неразобранными в соседней комнате, — дрожащим голосом проговорил Чимин, проводя тыльной стороной ладони под носом. — Можно мне взглянуть? — мягко спросил Намджун, выключив свой дозатор серьезности и жесткости хотя бы на время. На этот раз рыжий кивнул, снова покидая свое любимое место и доставая из небольшой шкатулки один единственный холостой ключ, с помощью которого потом с лёгкостью открыл нетронутую дверь напротив спальни. Парень включил свет в темном помещении и вокруг можно было разглядеть не очень большую, но внушительную кучу картонных коробок, запечатанных скотчем. Открыв их все и какое-то время порывшись в коробках, Джун тяжело вздохнул, почесав затылок и взъерошив отдающие серебряным волосы на затылке, повернулся к Чимину. Он хотел было сказать что-то, но медленно опустил руку, смотря за тем, как рыжий рассматривает какие-то альбомы и фотографии, с каждой секундой становясь будто всё серее и серее, теряя свои краски совсем. Пак выглядел совершенно беспомощно. Дрожащие руки, крепко сжатые в пальцах фотографии, плотно сомкнутые губы и глаза, с такой невероятной болью внутри устремленные на небольшую рамку с общим снимком. — Чимин, ты в порядке? — решился спросить Джун, делая мелкий шажок ему навстречу. — Нет, нет, — тихо прошептал рыжий, поворачиваясь и разрезая сердце Кима на мелкие кусочки своими полными слёз глазами, которые тут же полились по пухлым щекам, капая на шею и воротник футболки. Намджун замер, почувствовав очень сильную сжимающую боль внутри. — Я не в порядке, — голос прозвучал совсем тихо и на последнем слове сорвался на плач. Ким не мог просто стоять и не делать ничего, он не мог позволить Чимину прямо сейчас еще сильнее зарыться в себе, поспешно вытирая соленые капли со своих глаз, пытаясь казаться сильным. Один шаг, и еще один. Джун не сводит взгляда с этого маленького и измученного мальчика, внутри которого слишком много горя, слишком много пролитых слез, криков и бессмысленного избиения стен до крови на костяшках. Еще немного и Намджун протягивает руки, заключая Чимина в объятия, прижимая его к себе так сильно, так крепко, не пытаясь подавлять в себе желание защитить его прямо сейчас. И только после того, как руки полицейского оказались на плечах рыжего, Джун понял насколько этот юноша маленький. Не снаружи, нет, а внутри. Он нуждается в поддержке и заботе, нуждается в поцелуях с утра и пожеланий хорошего дня перед работой, нуждается в уютных вечерах перед телевизором за просмотром любимого фильма, просто в том, что забрал у него сам дьявол в дорогом костюме с золотыми запонками. Парень чувствует, как Чимин дрожит в его руках, как маленькие пальцы робко сцепляются на спине. В этот момент от неожиданного напора и удивления Ким теряет равновесие, заваливаясь на пол и сталкивая пару верхних коробок, рассыпав их содержимое. Почувствовав легкую боль в копчике, Джун приоткрыл глаза, увидев перед собой рыжего буквально в сантиметре. Сердце пропустило пару ударов. У обоих. Чимин между ног у полицейского, а у Кима сейчас, кажется, поедет крыша. Пак сглотнул, пытаясь скрыть свое смущение от такого неловкого положения, но в этот момент замечает позади Намджуна какой-то небольшой синий блокнот, в ту же секунду хватая его разрушая всю непонятную атмосферу громким удивленным вдохом, который заинтересовал даже потерянного в прострации Джуна: — Что? Что это? — Блокнот Тэхёна… что-то вроде дневника? — рыжий торопливо листает страницы, прочитывая небольшие записи с где-то добавленными рисунками и даже распечатанными фотографиями, выведенные красивым мелким почерком, и вдруг тыкает на последнюю страницу, сразу же показывая полицейскому. — Смотри, что написано, — взволнованно восклицает он, всовывая этот блокнот Намджуну чуть ли не в лицо. Ким взял в руки книжечку, прищурившись и проводя глазами по каждой написанной букве: «Сегодня я был на ордере у прокурора Чона и увидел целую коллекцию бабочек. Ходят слухи, что убийца коллекционирует их. Я не верю в это, но… почему он тогда прятал их?» Опустив взгляд ниже, Джун увидел распечатанные полароидные снимки картин, на обратной стороне которых красовались яркие голубые морфо. На лице у Ким растянулась неподдельная яркая улыбка и он переглянулся с Чимином. — Может нам удастся не только вытащить Юнги из тюрьмы, но и потравить паразитов?

***

Холодные ночные улицы явно не встречали с хлебом и солью любителей в одиночку погулять по тихим безлюдным местам окраины города. Ветер неприятно пронизывал кожу даже через одежду и с каждым шагом хотелось вернуться домой в тёплую постель или закутаться в плед, попивая горячее какао. Всем, кроме Чонгука. Этот парень вышел прогуляться ночью специально, потому что это был единственный шанс в коем-то веке побыть один на один со своими мыслями, а точнее с отчетливым образом Юнги перед глазами. В тишине и одному представлять себе его и держать силуэт в голове был куда легче, чем под бесконечную болтовню или, что еще хуже, крупный репертуар песен Сокджина. Нет, этот блондин отличный мужчина и Гук был явно удивлен, узнав, что он старше даже Хосока, хотя выглядит намного моложе и даже может потянуть на какого-нибудь школьника с хорошими гормонами. За эти несколько дней Чон очень породнился с Джином и с гордостью мог сказать, что на данный момент это единственный человек, который является хотя бы другом для юноши. Не считая, конечно, Юнги, по которому Чонгук безумно скучает, к тому же чувствует огромную вину перед ним. Но парень знает, что Мину придется, так или иначе, простить его. «Он просто не сможет удержаться перед моим: я люблю тебя, хён» — с улыбкой на лице подумал Чон, выдыхая клубок холодного пара и осматриваясь вокруг, как и ожидалось, не замечая ни души. Несмотря на серьезные запреты Джина по поводу прогулок глубокой ночью и тем более в одиночку, Чон все равно решил сбежать ненадолго, потому что почистить свою голову от неприятностей и оставить там только жажду скорой встречи с Юнги не помешало. Ведь Гук серьезно настроен всеми силами вытащить Мина из тюрьмы и наконец сжать в объятиях и больше не допускать тех глупейших ошибок. Парень решил, что завернет в переулок и пройдет обратно более короткой дорогой, поэтому засунул руки в карманы теплой толстовки и шагнул за угол, как вдруг почувствовал сильный и прямой удар по голове, в ту же секунду замечая, как перед глазами расплывается образ Юнги и сознание стремительно покидает тело Чонгука вместе с возможностью стоять на ногах.