Дом на углу наискосок

Ванная была белесой и неприметной, совсем как хозяин дома. Белый матовый кафель с пожелтевшей от времени затиркой между плитками, белая ванна, покрытая сеточкой трещин, фаянсовый умывальник на кронштейнах, старый кран с двумя барашками, шланг душа, подвешенный на стенной крючок, обычная косметика из магазина «Все за доллар». Никаких особых, цепляющих глаз, примет. Единственное, что Джош уяснил для себя после придирчивого разглядывания ванной — бабы здесь нет и не было очень давно. Другого парня, или, как это сейчас было принято называть из соображений толерантности, «партнера», тут не было тоже. Не, на первый взгляд хозяин дома казался симпатичным, но любовью к себе он похвастаться не мог. В ванной даже зеркала не было! Зато были шорты и футболка — не новые, но чистые. И полотенце — тоже не новое, сложенное аккуратным квадратиком — ровное, будто его гладили. Джош еще с подростковых лет недолюбливал людей с повышенной страстью к порядку, предпочитая, чтобы его самого окружал легкий бардак. Не так, чтобы тараканы маршировали по столу, а мокрицы в ванной пырились на его пресс, нет. Достаточно книжки, лежащей не на полке, а на столе, разворошенной с утра постели, не заправленной покрывалом, свитера, брошенного на спинку стула. В этом доме ничего такого не было. Он, конечно, не разглядывал комнаты, но ванная, где он находился, была настолько безликой, что Дан поневоле почувствовал себя в хостеле. Новой мочалки к стопке вещей приложено не было, и он размазывал по себе гель для душа руками, наслаждаясь тем, как струйки горячей воды стекают по его коже. Несмотря на то, что он застрял в ванной надолго, его никто не беспокоил, будто хозяина совершенно не волновало, кто шарашится по его дому. Повесив полотенце на штангу для шторки — сушиться, Дан надел белье, в котором пришел сюда, натянул чистые футболку и шорты, взлохматил волосы, чтобы быстрее сохли, и пошел по затененному коридору вперед, к прямоугольнику света. Он все рассчитал верно — свет падал из окна кухни, имевшей такой же спартанский вид, как ванная. Бледные занавески, чистое стекло, отделанный затертым пластиком кухонный гарнитур, обычные стулья из ИКЕИ, стол, накрытый клеенкой, прибитой мебельными гвоздиками с круглой шляпкой и небольшой урчащий холодильник в углу. Никаких картинок на стенах, никаких магнитиков. Не было даже прихваток — только рулон бумажных полотенец в углу подоконника. Его почта — очередные пара коробок с Amazon и конверт — лежала на столе. Хозяин дома, сгорбившись, сидел на стуле, ничем не показывая, что замечает присутствие Джоша. Он покашлял и плюхнулся на ближний свободный стул, широко расставив ноги. Незнакомец подтолкнул стопку к нему, Джош пробежал глазами по адресным ярлыкам и мрачно хмыкнул: вся почта действительно была адресована на Уэйн-стрит, 32А, но оказалась тут, в доме 32. — У тебя есть идеи, почему моя почта снова оказалась у тебя? — спросил он незнакомца, упорно избегающего смотреть на него. — Если ты думаешь, что я, типа, сталкерил тебя и подвзломал твой почтовый ящик — лучше забудь сразу, — глухо отозвался тот. — У нас новый почтальон, она не достучалась в твои ворота, пока ты отдыхал на казенной койке, и принесла почту мне. Типа, мы соседи. — Его щека дернулась, будто он скривился. — Мгм. Неожиданно, конечно. А чем тебя не устраивает двадцатка? У тебя сменились тарифы? Тут же мелочь вроде и дней не так много прошло. Тянет на пятерку максимум, не? — Дан не то, чтобы хотел поторговаться. Скорее, ему хотелось задержаться в этой блеклой кухоньке, чтобы расколоть хозяина, корчащего из себя невесть что. — Свою пятерку заткни себе туда, куда больше нравится, — холодно бросил хозяин дома. — На этот раз платить будешь по-другому. — Все-таки натурой, да? Я не могу так, сразу. То есть я понял, зачем ты отправил меня в ванную, но, бля, чувак, я не мальчик по вызову и не готов торговать телом, — закручинился Дан, паясничая. — Твое тело мне нахер не упало, — брезгливо поморщился незнакомец. — Пока нет, хотя я предлагал! — Джош заржал, глядя, как сидящий напротив него парень дергается, почему-то одной половиной лица, — и, типа, ты ударил по моей самооценке. Обычно меня все хотят. — Я не все. Мне от тебя нужны только руки и мозг, если в твоей пропитой башке что-то осталось. Короче… — незнакомец вздохнул, готовый, видимо, выдвигать свои требования, но Джош перебил его, чтобы задать орущий сиреной в его голове вопрос: — А как ты узнал, где я живу? Ну, то есть, ты же заявлял, что понятия не имеешь, где находится мой дом, а тут аж преодолел целую улицу. — Твои пьяные шалавы задавили собаку миссис Джефферсон и сломали ей забор. А одна из девиц наблевала на клумбу с левкоями. Тебя сдали копы. — Лев… чем? — вытаращился на него Дан, решив пока не заострять внимание на нелестной характеристике, данной этим блеклым задротом гостьям Мэри Лу. — Забей. Это такая флора. Короче, — уже более решительно повторил незнакомец, — ты идешь к миссис Джефферсон, чинишь ей забор, пропалываешь грядки и… — Ее кобелем я становиться не буду! — возмутился Дан. — И приводишь ей новую собаку. А сейчас ты забираешь свое задрипанное шмотье из моей ванной и сваливаешь из моей жизни. Джош от такой наглости онемел. — Послушай, беби, а с чего ты взял, что я побегу, ломая ноги, выполнять твои требования? А? Держи свою двадцатку, так и быть, накину за этот сиротский прикид, — Джош подергал футболку, оттянув ее на груди. — С остальным разбирайся сам, раз ты такой самаритянин. С чего в твоей скудной умом головенке появилась мысль, что я буду что-то там чинить какой-то бабке, будь она трижды мадам президент? — Я думал, что внук Альмы Маккензи будет нормальным парнем, а не ужратым мудаком. Но ты прав, да. Тогда просто вали. Но если я еще раз найду твою почту в своем ящике, она отправится прямиком в мусорный бак. Хозяин дома поднялся, всунул стопку почты в руки оторопелому Дану, и дернул его за плечо: — И еще держи вот это, — он вытащил из кармана джинсов смятую двадцатку и сунул ее Джошу за пояс шортов, — чтобы было на что бухать. Может, скорее сменишь свой домишко на тот, что в облипку и потеснее. Джош молча смотрел на него, не зная, то ли вломить со всей дури, то ли начать извиняться. Пацан явно был близок с его бабкой, может, дружил, или хрен его знает, как это у них, юных скаутов, называется — сам Джош скаутом никогда не был. Решив все это хорошенько обдумать, он вышел в прихожую, молча рванул из рук хозяина дома пластиковый пакет, где уже лежали его джинсы и рубашка, протиснулся на крыльцо и торопливо пересек двор, чувствуя лопатками тяжелый взгляд. Этот сученыш еще получит свое — ей-крест. Но не сейчас, позже. Еще никто не смел наезжать на Дана без неприятных последствий для себя. И этот мозгляк не станет исключением.

***

Дан действительно пил весь вечер — девчонки оставили на кухне едва початую бутыль текилы и он вливал ее в себя без соли и лайма, как воду, пока совсем не окосел. С трудом держа налившуюся тяжестью голову, он пополз наверх, но до мансарды не добрался. Упал на диванчике в бывшей бабкиной спальне. Бабка называла эту вычурную мебель странным словом «козетка». Да хоть баранка — ляг он на полу, и привет, пневмония. А свое тело, в отличие от блеклого наглеца, Джош любил, и старался беречь. Правда, срывался периодически в излишества, но после летнего бунта такие срывы случались с ним все реже. Помаявшись пару дней, попсиховав, он набрал номер матери и спросил, как ему найти миссис Джефферсон. Ту, которая вроде как соседка бабки — он, конечно, сказал «бабушки», чтобы улестить мать. Та удивилась, но Джош, кривясь от приторности наспех состряпанной истории, вдохновенно соврал, что решил взяться за ум и наладить отношения с соседями. Мать поплыла и сказала, что у бабки, то есть ее матери, в гостиной была книжка с телефонами и адресами. Сама она думала, что мадам Президент уже съехала с этой улицы. — Ой, мам, нет, тут все старше меня раз в пять, походу, — болтал Джош, — на всей улице только один мой ровесник. — И как… как вы познакомились? — голос матери мгновенно посуровел. Она, верно, вообразила какого-нибудь раздолбая, так же, как Джош, сосланного семьей за косяки. — К нему в ящик положили мою почту, а он был настолько добр, что принес мне мои посылки. Он такой сын, о котором ты могла бы мечтать, весь кругом положительный, — съязвил Джош. — Джош, может быть, ты поговоришь с отцом и вернешься домой? Тебе нужно работать или учиться, — нерешительно заметила мать. — Ну, мам, — заныл он, — я замудохался в этой ср… едней школе, дай мне спокойно пожить. Я буду паинькой, вот увидишь. Мне просто надо, ну, понять, чего я действительно хочу в этой жизни, и все будет тип-топ! В трубке зазвучал глухой голос отца, пришедшего со службы, потому мать торопливо попрощалась с сыном. Раздосадованный, Джош швырнул трубку телефона в стену и обхватил голову руками. Ощущение того, что от него банальным образом избавились, стало сильнее. На душе было гадко и темно. Вскинув средние пальцы в воздух, он высморкался, вытер пальцы о салфетку, и принялся методично обшаривать шкафы. Адресная книга, где бабка держала адреса и телефоны приятельниц и немногочисленной родни, нашлась в кухне, за жестянкой с изображением слонов и грудастых темнокожих девок. Джош сдул с нее пыль, открыл страницу на букву «Д» и уже через десять минут шагал к дому Амалии Джефферсон, бурча про себя, что жительниц этой улицы, походу, называли по алфавиту, как племенных сук. Мысль, слишком мерзкая даже для него, заставила желудок подкатить к горлу. Похоже, он не просто казался отребьем. Он становился им. Сплюнув кислую слюну в заросли бурьяна, он вытер губы рукавом, и продолжил путь к дому миссис Джефферсон, сверяя вбитый в телефон адрес с табличками на заборах — их улица отличалась топографическим кретинизмом и могла довести какого-нибудь перфекциониста до суицида. Дом мадам Президент он узнал, даже не глядя на адресную табличку — в прорехе забора параллельно земле были натянуты бечевки, и какой-то пацан, согнувшись в три погибели, прилаживал пахнущие древесиной рейки к краям штакетника, примеряясь к направляющим. Джош, стараясь не стучать калиткой, вошел во двор и окликнул грузную хозяйку, сидящую на пластиковом стульчике рядом с клумбой: — Мэм, простите, вы Амалия Джефферсон? Та подняла голову и вцепилась в него взглядом, будто клещами: — С кем имею честь беседовать, молодой человек? — Я, эм, Джош. Джош Дан, внук Альмы Маккензи. Узнал, что девушки, которые были у меня в гостях, нанесли вам некоторый ущерб. Пришел… пришел извиниться и узнать, могу ли я чем-то компенсировать ваши потери? — Ваши гостьи оказались дурно воспитаны, молодой человек! Страховая выплатила мне компенсацию, а Тайлер, благослови его Господь, пришел помочь с забором. Но Тревор… — она поднесла к глазам кружевной платочек — Тревора никто не вернет. Он был удивительным псом. Джош, удивляясь самому себе, промямлил, что он мог бы сходить в приют и привести самую покладистую, самую умную и преданную псину, но хозяйка дома оборвала его: — Благодарю вас за сострадание, но вы не знали моего Тревора. Тайлер поможет мне. Опять этот чертов Тайлер, язви его! Джош поклонился, пробормотал приличествующие ситуации слова, каким-то чудом всплывшие у него в памяти, и попятился к выходу. Хозяйка, кивнув, вернулась к цветам, а парень, за время их разговора приколотивший обе поперечных перекладины, шепнул — тихо, чтобы слышал лишь Дан: — А ты не такой и мудак, оказывается. — Ты!!! — Джош выскочил за калитку и метнулся к прорехе в заборе, — какого черта ты тут? — Чиню забор. Еще вопросы будут? Если нет — вали. Парень, которого, как теперь Джош знал, звали Тайлером, взял в рот гвозди, поднял с земли рейку и стал прибивать ее к поперечным перекладинам, обращая на Дана не больше внимания, чем на сорняк. Тот, потоптавшись, ушел к себе. Потянулся было к бутылке, но, решив, что завтра ему понадобится ясная голова, отставил ее в сторону.

***

На следующий день, приведя себя в порядок, он прихватил в магазине упаковку пива — так, мелочь, всего четыре банки, и двинулся к соседу. Хлопнув калиткой, Джош дождался, пока Тайлер выглянет, поднял затянутое в термопленку подношение и заорал «Привет!» — Чего надо? — хмуро поинтересовался Тайлер, закрывая спиной дверь, будто опасаясь вторжения. — Слушай, — примирительно проговорил Джош, — мы, кажется, не с того начали. Ну, я имею в виду наше знакомство. Наезды, угрозы… Бред какой-то. Давай попытаемся закорешиться, мы же вдвоем тут среди божьих одуванчиков. И нам хорошо бы держаться вместе. — Ну, хм… Проходи. — Тайлер отодвинулся и открыл дверь. Он пропустил гостя вперед и следовал за ним черной расплывчатой тенью. Устроившись на уже знакомой кухне, Джош покрутил головой, выбирая, куда бы сесть. Тайлер, забившийся на стул в углу помещения, не оставил ему выбора, и Дан был вынужден сесть на стул у коридора. Он чувствовал спиной пустоту проема, и психовал. — Если хочешь, можешь закрыть дверь, — глухо проговорил Тайлер. Джош встал и с явным облегчением отвел от стены дверь, отсекающую кухню от коридора. Уже усевшись на стул, оседлав его, как наездник коня, он запоздало поинтересовался: — А тебе не будет херово от этого? Ну, там, клаустрофобией ты не страдаешь? — А ты, оказывается, не только честный, но и заботливый? — съехидничал Тайлер, — что ж тогда дал девахам нажраться? Хотел кого-то развести на потрахаться, но не вышло? — Они набрались, пока я тут с тобой за жизнь перетирал, — рявкнул Джош, — я не заставлял их пить, думал, они обойдутся низкоградусным компотиком. Я вообще не понимаю, почему все предъявы ко мне? — Ну как бы ты их позвал, ты за них и отвечаешь. Мог бы не выгонять, раз так все вышло, а уложить. Не, если ты боялся не удержать свой член в штанах, то, конечно, дать пьяным девчонкам сесть за руль было самым правильным решением, — покивал Тайлер. — Слушай, чел, у тебя какая-то ненормальная фиксация на сексе, — рыкнул, не сдержавшись, Джош, — дай, угадаю? Тебе никто не дает, и ты типа заделался святошей, да? — Не-а, ответ неверный, все ваши очки сгорают, — с легкостью отозвался тот, теребя край пивной упаковки, — я альтернативно сексуальный, если тебе так хочется знать. — Педик, что ли? — брякнул Дан. — Снова ответ неверный, вы выбываете из игры. Просто не хочется. — Тайлер пожал плечами и невозмутимо уставился на Дана. Их разговор прервала трель телефонного звонка — Дану звонила мать. — Да, привет, мам. Нет, я не дома, я у того парня, о котором говорил в прошлый раз. Что мы делаем? Мы… мы играем в видеоигры, вот, поставил на паузу, как только ты позвонила. Да, да, сильно задерживаться не буду. Он отбил звонок и облечением выдохнул. — Видеоигры? Теперь это так называется? — спросил молчащий во время телефонного разговора Тайлер, показывая на банки с пивом, с которых успел снять пластиковую упаковку. — Ну-у, я могу запустить прохождение какой-нибудь игры на телефоне, — с энтузиазмом предложил Дан. — Спасибо, что не сказал маме — мол, мы тут собрались покормить рыбок, — вздохнул Тайлер. — Рыбок? Ты о чем вообще? — Оу, так ты еще и невинен в каком-то смысле. Так в нашем классе клеили девчонок. Звали типа покормить рыбок. Рыбок, как ты понимаешь, не было, — меланхолично пояснил Тайлер. — Пиздец! Тайлер потянул петельку на крышке пивной банки на себя, и та оторвалась с легким шипением. Джош сделал то же самое. Отхлебнув, и почувствовав, как голову приятно повело, он спросил: — Эй, Тай, а ты что тут делаешь вообще? — Живу, — последовал лаконичный ответ. — Ты работаешь? — Нет. — Учишься? — Нет. — А чем тогда ты занят? — Прожигаю жизнь, очевидно, — Тайлер отпил очередной раз и растекся по своему стулу. Внезапно Джошу захотелось узнать, какой он под этим безразмерным балахоном. Но пока переходить к таким активным действиям было рано, он хотел сначала приучить Тайлера к себе, приручить его. Чтобы потом, причинив как можно больше боли, выбросить из своей жизни. Потому он, подавшись вперед, весело спросил: — Покажешь, как это? Всегда хотел этому научиться. — Ты и сам можешь озолотиться, продавая свои курсы «Как просрать жизнь самым эффектным способом». Тайлер смял банку и положил ее на стол. Джош, сочтя первый этап знакомства вполне удовлетворительным, поднялся, пробормотал под нос «ящасминуту», заглянул в ванную — отлить, и вышел в коридор, где Тайлер подпирал стенку молчаливой статуей. — Оу, слушай, Тай, чуть не забыл. Тот шмот, который ты дал мне, что ты за него хочешь? Слегка дернувшись от фамильярного обращения, Тайлер бесстрастно ответил: — Постираешь и вернешь. — Чувак, но это реально старье, зачем тебе оно? — допытывался Джош. — Я привязываюсь к вещам. Так что было бы очень круто получить их назад. Это, типа, была моя пижамка. — Тайлер слегка порозовел, произнося эти слова. — Так ты теперь спишь голым? — Тебе не светит. Вали. Тайлер, будто между ними не было мирных посиделок какие-то минуты назад, открыл перед ним дверь и мотнул головой в сторону двора. Джош кивнул на прощание и вышел, злорадствуя про себя, думая, что Тайлер, сам того не замечая, идет прямиком в расставленные на него сети. А значит — стоит немного подождать, и вмазать ему. Со всей дури. Как он хотел бы вмазать тем, кто отверг его. А Тайлер, несмотря на всю его кажущуюся святость, такой же, как все. Он, Джош, в этом не сомневается.