Полёт Бога Крови 2: Путь Пророчества

Медленные шаги эхом раздавались в самых дальних закоулках холодной влажной пещеры, по которой двигалась фигура в черном плаще с красными облаками. Впрочем, слишком уж необычным было это место, чтобы просто называть его пещерой. Пол в этом месте за исключением каменной дорожкой, ведущей вперед, покрывал зеленый мох, столь густой, что полностью компенсировал собой отсутствие травы. Стены, сталагмиты и свисающие с потолка сталактиты опутывали лианы, на которых распустились удивительной красоты цветы благодаря своим люминесцентным свойствам. Да, цветы эти светились в темноте, освещая пещеру пусть и довольно тусклым, но более приятным глазу, чем огонь, светом. Несколько лиан с такими цветами тянулось вдоль потолка прямо над каменной дорожкой, по которой ступала девушка из Акацуки. Любой впервые попавший сюда человек наверняка бы долго стоял, разглядывая немыслимые растения. Но эта особа не имела обыкновения удивляться красотам места, которое сама и создала. Иронично: раньше она очень любила цветы, а сейчас не обращала на них никакого внимания. Самое удивительное попавшего сюда впервые человека ждало впереди – это был огромный бутон, чьи лепестки испускали зеленоватый свет. Остановившись перед ним, куноичи направила руку на цветок, который, словно кокон, хранил в себе что-то, видневшееся сквозь светящиеся лепестки темным силуэтом. Девушка направила руку на бутон, и красный глаз с тремя томоэ на ее руке крутанулся, когда Акацуки сложила второй рукой печать концентрации. Цветок медленно раскрылся, открывая взору куноичи человека, сидящего в позе лотоса внутри. Он был пожилым, и лицо мужчины испещряли морщины. У шиноби был лишь один глаз, сейчас закрытый, второй же закрывала черная повязка в лучших традициях сказаний о пиратах в водах Страны Воды. Его седые растрепанные волосы средней длины едва спускались до середины шеи, а на лице была щетина от того, что старик провел здесь немало времени в чем-то вроде транса. Неизвестный был облачен в серые брюки и белую рубаху с символом клана Учиха на спине, перевязанную черным канатообразным поясом с узлом на боку. Старик медленно открыл усталый глаз, в котором тускло горел красный огонек, и уставился на гостью, потревожившую его покой. Учиха вздохнул, когда та опустила руку с шаринганом, сбросила с головы капюшон, открывая свое лицо с фиолетовыми полосами на щеках и освобождая длинные каштановые волосы. — С пробуждением, Кагами-сама. Вы просили докладывать обо всех результатах, — холодно произнесла Рин, не поднимая головы. – Однохвостый у нас, запечатан. И я послала наших людей за другими Хвостатыми. — Твоих людей, Рин. Не забывай, что эта организация – твое детище, пусть она и служит нам обоим. Эти люди и не подозревают о моем существовании. Ну, за исключением одного… — поправил ее старик. – Впрочем, без разницы. Он прикрыл глаз, прислушиваясь к своим ощущениям, и прикоснулся пальцами к центру цветка, на котором продолжал сидеть. — Да, я чувствую, что чакра, питающая это место, стала сильнее. Значит, Шукаку больше никогда и никому не доставит хлопот. Мадара-сама был бы горд нашими с тобой достижениями, — пробормотал Кагами. Рин кивнула. Она прекрасно знала, что еще во времена Второго Хокаге, когда Мадару считали давно погибшим, тот нашел Кагами и поделился с ним своей мудростью. Древний Учиха открыл юному шиноби глаза на то, что Первый Хокаге ошибался во многих вещах, и именно его деяния не остановили, а лишь усугубили хаос в этом мире. В частности, распределив Хвостатых между основанными при нем деревнями, Хаширама Сенджу навсегда посеял семя раздора между завидовавшими мощи друг друга державами. Сколько боли и страданий Хвостатые принесли своим деревням и другим селениям – уже не сосчитать. Достаточно вспомнить лишь то, как пострадала Рин от Треххвостого, что учинял Однохвостый в Сунагакуре, наводя ужас на мирных жителей, и как Девятихвостый дважды чуть не уничтожил Коноху. Ко второму случаю, впрочем, Рин была причастна сама, но тогда, всё пошло не по плану. Не овладев силой шарингана Обито в полной мере, она не смогла подчинить Кьюби и сразу увести его из деревни, чтобы запечатать, а лишь разожгла в нем жажду убийства. Что случилось в первый раз – можно было узнать из исторических трактатов, в которых говорилось, что Девятихвостого натравил Мадара, желающий использовать его мощь в бою с Первым. Учиха осознал свою ошибку, поняв, что Девятихвостый представляет опасность даже под властью шарингана. А вот Первый своей ошибки не осознал и вместо того, чтобы избавиться от Кьюби, запечатал того в своей жене, породив традицию на джинчурики, ставших оружием в руках великих деревень. Спустя много лет Мадара пришел к выводу, что Хвостатых надо запечатать, хоть и не избавился от жажды силы и вынашивал план по возрождению Десятихвостого. Впрочем, Кагами, воспитанный как теми, кто почитался в истории как величайшие герои, так и тем, кто запомнился всем главным злодеем, был достаточно умен и своеволен, чтобы не стать послушной марионеткой в руках легенды прошлого. Когда Мадара умер, Кагами решил не пытаться возвращать его к жизни, а попытаться собственными силами воплотить идею легендарного Учихи, слегка поменяв ее исконную концепцию. Великая цель теперь подразумевала не возрождение Джуби, который представлял собой угрозу для всего существующего, а полное избавление от Биджу как таковых и преобразование их силы в чистую чакру. — Вы с Итачи отлично поработали, пусть остальными займутся другие, — продолжил Кагами, прервав воспоминания Рин о собственном прошлом и о том, что рассказывал ей учитель. Остальными… Их осталось еще довольно много. Семь, если быть точными. Треххвостый был запечатан первым из Хвостатых. Его носителю чудом удалось выжить, но рассудок после извлечения к Ягуре так и не вернулся. Но, учитывая, что даже Деревня Тумана не заметила пропажи Треххвостого и спохватилась только в последний момент, это была мелочь за избавление мира от демонической чакры огромной черепахи. Как напоминание о Треххвостом демоне, маленькая часть ее силы осталась лишь в Рин, бывшей джинчурики, усиливая ее Стихию Воды и существенно расширяя максимальный объем чакры девушки. Теперь Однохвостый тоже был запечатан, пусть и ценой жизни Гаары. Остальных семерых Хвостатых предстояло найти, схватить и навсегда уничтожить. — Займутся, — кивнула Рин. — Когда они выйдут на связь, я доложу вам о наших успехах. Набирайтесь сил, Кагами-сама, благодаря Шукаку это место полно чакры, и ваше восстановление пройдет быстрее, чем предполагалось изначально. Больше не буду вас беспокоить. Она собиралась развернуться, но остановилась, почувствовав на себе взгляд учителя. — Рин, — окликнул ее Кагами. — Передай Итачи, что я все еще жду от него второй глаз моего сына. Шисуи завещал его ему, чтобы уберечь силу своих глаз от Данзо и поступил правильно. Но пора бы ему вернуться ко своей плоти и крови. Девушка оглянулась и увидела, как рисунок шарингана ее наставника изменился. Три томоэ превратились в черный четырехконечный сюрикен, вписанный в черные контуры пятиугольника на красной радужке глаза. Рин вздрогнула. Нечасто ей доводилось видеть Вечный Мангеке Шаринган учителя. Его собственные глаза давно потеряли свет от чрезмерного использования проклятой силы клана Учиха, и, расквитавшись с Данзо, Кагами смог забрать у него глаз, некогда принадлежавший Шисуи и имплантировать себе, пробудив Вечный Мангеке. Учиха не был слишком настойчив в требованиях вернуть себе второй глаз сына, поскольку знал, что Итачи был его лучшим другом и хранит частицу Шисуи как зеницу ока. Впрочем, Кагами опасался, что рано или поздно тот использует для своих нужд особую технику его сына. А она, как было известно лишь отцу Шисуи, Итачи и Рин, заставила бы глаз закрыться на целых пятнадцать лет. — Пусть пожалеет старика. Я и так только и делаю, что сижу в этом цветке и питаюсь твоей чакрой, — на лице учителя появилась улыбка. Да, он был человеком, иногда любившим пошутить, даже нередко посмеивался над самим собой. Но, увы, Рин, в груди которой билось искусственное сердце, не умела смеяться, поэтому ответила безо всяких эмоций: — Хорошо, Кагами-сама, я ему напомню. Она пошла к выходу, сложив печать концентрации и не глядя, как кокон-цветок с ее учителем внутри вновь закрывается за ее спиной.

***

— Вставай, бабень! Дело есть важное. Хули ты дрыхнешь, кошатина? — послышалось из-за двери. — Значит, меня ты своими ебаными когтями доканывать можешь, а мне тебя нельзя? Пизда твоему здоровому сну, тупая девка! Югито, свернувшаяся на кровати клубочком, прикрывшись теплым одеялом, лениво приоткрыла глаз. Ей были абсолютно фиолетовы восклицания Хидана из-за двери. Сегодня был заслуженный выходной, о чем ее заранее предупредили. Значит, она имела полное право не просыпаться в самую рань на тренировки. Но на матерных возгласах из-за двери всё не закончилось. Она услышала лязг трехлезвийной косы о дверь. Так Хидан имитировал звук от когтей. По сложившейся традиции Югито точила когти именно об его дверь, мешая тем самым священнику спать. Звук от косы был настолько ужасным, что девушка зашипела, вскочила с кровати и, подойдя к двери в чем мать родила, резко открыла ее, собираясь высказать жрецу всё, что она о нем думает. Каково же было удивление Югито, когда за дверью обнаружился не Хидан, а Наруто, оказавшийся здесь, чтобы угомонить своего наставника. Учитель и ученик, сцепившиеся между собой, одновременно повернули головы и уставились на застывшую в дверном проеме Нии, которая промедлила несколько мгновений, прежде чем издать полный возмущения вопль, прикрыться и захлопнуть дверь. — Охуенные формы. Я бы вдул, да вот только Рикото мне яйца отморозит, да и ты, пиздюк, вовек не простишь, — заценил Хидан, потрепав ученика по голове. – Куй железо, пока горячо, Избранник. Как говорится, не проеби, а выеби. Узумаки густо покраснел и утер кровавый ручеек из носа. — И с этой хуйней прекращай. Кровоточить – это, блять, не по-мужски, — добавил член благородного клана Сагара, хлопнув юношу по спине. — Целовашки-то у вас уже были, голубки. Давай дальше действуй, хули тупишь! «Не верю, что я говорю это, но я согласен с твоим звезданутым сенсеем. Да и мне пора действовать», — прорычал Курама лукаво. «С чем это ты там согласен? Что вы там обсуждаете?» — встряла в разговор Мататаби, и Наруто вздрогнул, но потом с облегчением вздохнул, что Нии и ее Биджу из-за двери ничего не слышали. В этот момент дверь открылась, и на пороге появилась уже одетая Югито. Вид у нее был крайне недовольный, и в глазах девушки сверкали злобные искорки, причем не только по отношению к Хидану, но и к Наруто. — Ты извини, кошатина. Кто ж знал, что ты голая нас встречать выйдешь? Пиздюк вон тоже раньше этим страдал, а когда привык к моим ранним приходам, на всю жизнь перестроился. Даже моется в трусах, — усмехнулся Хидан, убирая косу за спину. — Не правда это, — буркнул Узумаки и бросил извиняющийся взгляд на Нии. Югито пробурчала что-то себе под нос, потом зевнула, потянулась и предстала жрецам Бога Крови с насмешливой улыбкой на лице. — Ладно, проехали. Зато теперь я уверена, что вы рады меня видеть, — промурчала она. Учитель и его ученик одновременно опустили взгляды, и Нии заржала как лошадь. — Мяу, да шучу я, не видно ничего. Хоть какая-то польза от ваших дурацких плащей. Хидан готов был обматерить девушку, но почему-то сдержался. Он окинул взглядом блондинку в черных обтягивающих штанах и фиолетовой футболке и ухмыльнулся: — Свой «дурацкий плащ», будь добра, тоже возьми. Проебалась ты сегодня с выходным. Вы с пиздюком отправляетесь в медовый месяц. — ЧИВО?! — Наруто и Югито подскочили как ужаленные. — А что, пиздюк, Юкимура тебе не сказал? Вот хер старый. Ну, зато сюрприз удался. Короче, партийное задание: вы двое пиздуете в Деревню Скрытого Водопада и ищете там Семижопого. — Семихвостого? — переспросил Узумаки, с трудом поняв логику этого задания. — Наверное. Похуй. Короче, как Юкимура сказал, Семижопый там обитает. И хорошо бы вам быстро туда и обратно с этой тварью, а то вдруг эта девушка с зарослями открыла охотничий сезон на нечисть вроде вас. Совсем, видимо, старик с катушек съехал. Решил всех мутантов под нашей крышей собрать, — пояснил священник. Теперь ситуация немного прояснилась, и Наруто с Югито переглянулись. «Зря он вам это раньше не сказал. Могли бы вместе с Карин в путь тронуться», - усмехнулся Кьюби. «Географию вспоминай, к Конохе в другую сторону. А она именно туда и отправилась», - напомнила Мататаби. В глазах Нии загорелись веселые искорки. Неужели главный жрец стал доверять ей настолько, что готов выпустить за пределы храма и его окрестностей? Хидан заметил, как приободрилась джинчурики Двухвостой, и поспешил всё испортить: — О том, чтобы съебаться, даже не думай. Теперь ты привязана не к Юкимуре и храму, а напрямую к пиздюку. Так что будете в лесу – срать далеко не бегай, а техника с ошейником снова сработает. И ты, пиздюк, даму свою пожалей. Далеко от нее не отходи, даже если невтерпеж будет. Короче, охуенного вам путешествия, избраннички, — с этими словами Хидан развернулся и пошел по коридору в противоположном направлении. — А ты с нами не пойдешь? — удивился Наруто, заработав недовольный взгляд Югито. Узумаки помнил, что мало путешествий в его жизни обходилось без наставника. Разве что поездка в Коноху на экзамен, да пара других походов и миссий. Да и то в этих случаях его как правило сопровождали Шинджи, Рикото или другие жрецы. — Третий лишний. Там вам Рикото всякой вкусной хуйни наготовила. Собирайтесь, поешьте, да пиздуйте в добрый путь, — махнул рукой жрец, не поворачиваясь, и скрылся за поворотом. — И кошака своего не забудьте, он за третьего не считается, максимум за четвертинку. Югито облегченно вздохнула и взглянула на Узумаки с интересом. — Значит, мы с тобой вдвоем, путешествие и никакого Хидана? — в голосе ее было столько счастья, как будто Нии только что выиграла замок из коробок, набитый мышами-гриль. — Похоже на то, — джинчурики сглотнул, подумав, что большего подарка жизнь ему пока что не делала. — Ладно, давай тогда, много всего не бери. Увидимся в столовой. А я пойду меч наточу. «Вот оно как теперь называется», — заржал Курама, чуть не заставив Узумаки провалиться под пол. Кажется, острота в исполнении Девятихвостого понравилась и Мататаби, и Югито, и джинчурики хотел было пойти прочь, как вдруг Нии схватила его за руку. — Стой!!! — чуть не оглушила она его. — Хидан же сказал, что мы с тобой связаны. Отойдем друг от друга далеко, плохо будет. Узумаки повернулся к куноичи и увидел неподдельный испуг в ее глазах. Похоже, той очень не хотелось вновь оказаться под действием техники главного жреца. Наруто всё мгновенно понял. Он расплылся в насмешливой улыбке. — Ну, не настолько же. Думаю, если метров на сто отойти, ничего не случится, — успокоил он ее. — И мне кажется, Хидан слегка преувеличил. Он, знаешь ли, любит нагадить в душу. — Кстати об этом. Пойдем со мной, — неожиданно сказала Югито и потащила Узумаки в туалет. Тот сначала удивился, а потом стал упираться, заявляя, что совместное справление нужды вовсе не необходимо. Он стал засыпать Югато предположениями, что наставник и вовсе всё выдумал, чтобы сделать очередную подлость. Но всё было безуспешно. Цепляясь свободной рукой за стены и ручки дверей, Узумаки так и не смог воспрепятствовать своей Избраннице, испытывавшей острую необходимость оказаться в том самом месте. — Бу-га-га, — Хидан, давящийся смехом, выглянул из-за поворота. — Это будет незабываемое путешествие, пиздюк. Ты еще скажешь мне спасибо.