Не так страшен черт, как его малютки

      Старк вел машину со спокойной, ленивой уверенностью, и это при том, что мы ехали около ста пятидесяти километров в час. Мне тоже хотелось за руль, но мне было разрешено только сесть на переднее сиденье и смотреть в окно на пролетающие мимо пейзажи. Видимо, о том, чтобы самой сесть за руль, мне теперь можно было только мечтать. И зачем, спрашивается, я получала права? Чтобы они на полке пылились?       В машине стояла тишина, я только сказала название магазина, а дорогу до него Старку сообщала Пятница. Я включила на телефоне музыку и слушала ее в наушниках, чтобы не мешать. В принципе, меня все устраивало. Еще бы за руль… Высокая скорость не доставляла мне неудобств, так как гонять на запредельно высокой скорости, рискуя убиться, раньше было для меня обыденным делом.       — Что ты всегда слушаешь? — неожиданно для меня спросил Тони. Из-за музыки я еле расслышала, поэтому тут же вынула один наушник.       — Музыку.       — Я догадался, — Тони оставался спокойным. — Какую?       Мне очень хотелось ответить «красивую», но я понимала, что выводить его из себя — не лучшая затея. Он же просто спрашивал. Правда, как нормально ответить на этот вопрос, мне не было известно.       — Вообще, разную, — не сдержалась я, за что получила осуждающий взгляд от Тони. — Мне каждое произведение назвать? Боюсь тогда мы отсюда нескоро уйдем.       — Ну, можешь сказать, что сейчас играет? — спросил Тони, видимо, сделав целью узнать это. Я какое-то время смотрела на руки, обдумывая, сказать или нет. Почему-то никогда не любила делиться с кем-то своим музыкальным вкусом, никогда не слушала музыку без наушников в присутствии людей.       — Сейчас Турецкий марш, — все-таки ответила я.       — Что?       — Турецкий марш, — повторила я как ни в чем не бывало и дала пояснение, хотя понимала, что Тони не требовался ответ. — Заключительная часть одиннадцатой сонаты Моцарта.       — Я знаю…       — Зачем тогда спрашивал? — перебила я.       — Вероника! — чуть ли не прорычал Тони, видимо, желая, чтобы я заткнулась, что я и сделала. — Ты шутишь?       — А что, смешно? — спросила я с таким серьезным лицом, что даже реальная шутка от меня сейчас бы звучала серьезно.       — Неожиданно, — лаконично ответил Тони. — Значит, Моцарт?       — Да, — спокойно ответила я, мысленно молясь, чтобы разговор не зашел дальше. — Потом, если мне не изменяет память, в плейлисте идет Вагнер.       — То есть классика?       — Да, — коротко ответила я, надеясь, что Тони прекратит задавать вопросы, увидев мою неразговорчивость.       Когда я говорила людям, что слушала классику, мне редко верили, а если и верили, то с какой-то осторожностью. Словно любовь к классике делала меня маньяком. Видимо, все сразу представляли, как я по ночам сижу в подвале и с садистским удовольствием перерезаю людям горла под спокойное звучание Моцарта. На самом деле мне нравилась абсолютно любая музыка, но классика всегда действовала на меня успокаивающе. А после современной музыки слушать классику — отдых для ушей. Эта музыка не мешала, не отвлекала, она только дополняла меня и расслабляла. Поэтому весь плейлист в телефоне у меня состоял из классической музыки. Мне часто приходится ее слушать, чтобы не раздражаться. Это как успокоительное.       — Но на звонке у тебя стоит не классика, — заметил Тони, к моему сожалению, не прекратив разговор.       — Да, там AC/DC, — просто согласилась я, ничего при этом не объясняя. Хотя все было просто: классическую музыку надо слушать, понимать, а не ставить для тридцатисекундного звонка на телефон. С другой музыкой таких проблем не было, поэтому на звонках и будильнике стояли песни группы, которую я так же любила. Когда мне надо было расслабиться и успокоиться — классика, когда надо было получить удовольствие, потанцевать, поставить музыку просто на задний фон, когда убиралась или что-то делала — современная музыка.       — Зачем тебе в зоомагазин? — спросил Тони, так и не дождавшись от меня продолжения. Я перевела взгляд к окну и заметила, что мы уже подъезжали к нужному месту.       — Купить подарок… — я замялась, не зная, как правильно назвать Мину. Знакомая? Приятельница? Назвать ее моей подругой у меня после всего этого язык не поворачивался. Приходилось признавать, что дружить с людьми, которые слабее меня по характеру, я не могла. Я просто давила на такого человека, и в итоге это похоже на подчинение одного другому. Это не дружба.       — Кому? — ожидаемо поинтересовался Старк. Что-то он сегодня на удивление разговорчивый. Мне это начинало пугать.       — Хорошей однокласснице, — ответила я, так и не решив, как правильно назвать Мину. Ладно, Старку все равно плевать. Уверена, ему абсолютно фиолетово, зачем я здесь и кому подарок.       Когда Тони вылез из машины, я удивилась. Не ожидала, что он пойдет со мной в магазин. Правда, оказавшись внутри, мы разошлись как в море корабли. Я направилась в отдел для четвероногих животных под названием «собаки» и сразу же наткнулась на консультанта. И, наверное, первый раз в жизни он мне действительно нужен был.       — Здравствуйте, могу я чем-нибудь помочь?       — Да, — ответила я, осматриваясь. — Хочу выбрать подарок для подруги. Она очень любит собак, думала, что-нибудь подобрать.       — Знакомая ситуация, — улыбнулся мужчина. — У нас перед Рождеством действует акция. Вы можете приобрести специальный подарочный набор, в который входят сертификат на услуги грумера, ошейник с медальоном в виде…       — Я поняла, — прервала я консультанта, не желая слушать весь список неинтересных мне вещей. — Мне подходит. Сколько это будет стоить?       — Набор средних размеров стоит около пятидесяти пяти долларов, — ответил мужчина, немного уменьшив улыбку. Да, пятьдесят долларов — это почти шестая часть того, что я раньше получала каждый месяц. А теперь и их не будет. Но с другой стороны, раз уж я не могу быть для Мины лучшей подругой, то надо быть хотя бы просто хорошим человеком и не жалеть деньги на подарки. В конце концов, люди говорили, что дарить подарки приятно. Хотя для меня, что дарить подарки, что получать их — особого удовольствия не приносил ни один процесс.       — Да, подойдет. Можно мне один, пожалуйста.       — Хорошо. Подойдите к кассе минут через пятнадцать, набор пока упакуют, — мужчина ушел, а я огляделась в поисках Тони, но нигде его не видела. Прекрасно, мне теперь по магазину бегать и искать его? Что ж…       Отправляясь на поиски Старка, я принялась рыться в рюкзаке в поиске карточки. Я же не могла ее забыть. Чем тогда платить? Я полностью погрузилась в свои проблемы и не заметила, как налетела на кого-то.       — Ой, извините, — я достала из рюкзака карточку и, подняв голову, посмотрела на того, в кого врезалась. Мое сердце пропустило удар. От шока я забыла, как дышать.       Йен.       — Вероника, — произнес он, ошарашенно оглядывая меня. Мы не виделись с того злополучного дня, когда поехали на выставку. Я только знала, что он организовал похороны мамы, пока я была в коме. И точно не ожидала его встретить ни сегодня, ни когда-либо еще. У нас вообще были нейтральные отношения, но он напоминал мне о том, что произошло с мамой. О том, что мы поехали на выставку его друга. О том, что из нас троих там погибла только мама.       — Ты как? — спросил Йен, видимо, заметив мое замешательство. Только вот ответить на этот вопрос мне было абсолютно нечего. Я не знала, как должен чувствовать себя нормальный человек после потери близкого человека. И самое главное — не знала, как я себя чувствовала. Как?       — Нормально, — еле слышно пробормотала я, не отводя от него взгляда.       Ни черта подобного!       И казалось, что чем дольше я смотрела на такого реального и живого Йена, тем ненормальнее становилось мое состояние. Он был кем-то из старой жизни, где все так привычно. Появилось ощущение, что откуда-нибудь сейчас должна была выйти мама, сказать что-нибудь резкое относительно меня, поцеловать Йена в щеку, и мы должны уйти из магазина под мое недовольное бурчание. Все это было словно перед глазами. Слишком реально.       — С кем ты сейчас? — спросил Йен.       Мы оба понимали, что вопрос не про посещение магазина. Вопрос касался моей жизни.       — С биологическим отцом, — ответила я. — Его нашли после… после того, как мама погибла.       Йен явно чувствовал себя так же неопределенно, как и я. Это было видно по одному только взгляду.       — Рад, что ты в норме.       — Ага.       Мы замолчали. Слов больше не было. Нас ничего не связывало, кроме Виктории. Кроме ее смерти.       — И Вероника, — он замялся на мгновение. — Куинс. Виктория похоронена в Куинсе.       Йен ушел, оставив меня в потерянном состоянии. Я никогда не задумывалась о похоронах мамы. Время, проведенное в больнице, когда я не знала, что со мной будет дальше, и действительно переживала смерть близкого человека, я была скрыта от посторонних глаз и могла побыть в одиночестве. Что я должна была бы делать на похоронах? Стойко выдержать или прилюдно расплакаться, чтобы окружающие поняли, что несмотря ни на что я испытывала к маме теплые чувства?       — Кто это был?       Не многие знали, какими были наши с мамой отношения. Ее похороны превратились бы в хорошо сыгранный спектакль. Нет, я не хотела бы этого. Не хотела бы слышать откровенную ложь в лицо, пустые слова ради приличия, видеть противные маски скорби, которые все сняли бы, как только оказались за территорией кладбища. Как противно понимать, что мне не хотелось быть на похоронах собственной матери. И меня не было. Йен, сам того не понимая, избавил меня от необходимости признавать это при всех. Но разве это правильно? Разве это нормально, что я не попрощалась с мамой? Я даже не могла вспомнить, какие последние слова ей сказала. Я пропустила тот момент, когда моя мама покинула мою жизнь.       — Вероника! — я почувствовала прикосновение руки к моему плечу и тут же дернулась.       — А? Что? — я несколько минут удивленно смотрела перед собой, прежде чем заметить рядом Тони. Он как-то странно смотрел на меня, но я была слишком удивлена, чтобы разобрать его эмоции.       — Кто это был? — Тони на удивление спокойно повторил вопрос. И даже не съязвил!       — Йен, — быстро пробормотала я. — Пошли, надо оплатить покупку и можно ехать обратно.       Я, не дожидаясь Старка, быстро пошла в сторону кассы. Консультант уже стоял там с подарочным набором, упакованным в красивую бумагу в красно-зеленую полоску. Замечательно, теперь осталось только вручить его Мине, и дело выполнено. Я собиралась расплатиться, но вперед меня карту протянул появившийся сбоку Старк. Кассир принял карту, заинтересованно поглядывая на Железного Человека. Не каждый день такое зрелище увидишь.       — Эй! — возмущенно воскликнула я. — Я сама могу заплатить.       — Не будь такой врединой! — улыбнулся Тони, забирая у кассира карту.       — Уж не вредней тебя! — недовольно пробурчала я, забирая подарок.       — Это еще доказать надо, — Тони уверенно направился к выходу, а мне оставалось только недовольно топать за ним. Почему все всегда шло не так? Почему?       Я снова села на переднее сиденье. Может, это глупо, но так я чувствовала себя ближе к рулю, к тому, чтобы самой ехать на машине, и так эта поездка хоть чем-то отличалась от каждодневных поездок с Хэппи. А еще было почти восемь вечера, и вид из окна отличался от того, что был обычно. Я любила кататься на машине ночью и ближе к рассвету, наблюдая, как сонные районы города потихоньку просыпаются, люди заполняют улицы, начинается движение и романтизм становится реалистическим. Все это осталось в прошлом. Лишь в моих воспоминаниях.       — Кто такой Йен? — задал вопрос Тони, и я устало вздохнула. Было глупо думать, что Старк удовлетворился одним именем. Хотя уверена, что при желании он мог бы и сам достать всю информацию на Йена.       — Это бывший возлюбленный моей мамы, — я старалась придать голосу наиболее равнодушное звучание. — Они были вместе, когда она погибла. И он занимался ее похоронами… И похоронил, пока я валялась в коме. Включи музыку, пожалуйста.       Последняя фраза была сказана ровно тем же тоном, не изменяя ни тембр, ни скорость голоса. Наверное, поэтому Тони не сразу на нее среагировал. В любом случае, музыка, которую я даже не слушала, заполнила салон автомобиля, мчащегося на сверхскорости по трассе, и я могла отдохнуть. Ни говорить, ни думать не хотелось. Хотелось отключиться. Чтобы в голове было полностью пусто, чтобы меня ничего не волновало, и я забыла все, что произошло за последние месяца два. Жаль, что я жила в реальности. Там, где оставаясь наедине с собой, ты сталкивался с гвалтом различных мыслей, готовых разорвать твою голову. И хуже всего то, что ты не против, чтобы это произошло.              ***              Следующий день прошел мимо меня. Ко мне прочно приклеились апатия и безвыходность. Я чувствовала себя загнанной в пещеру, где не было ни лучика света. Не знаю, с чего такое настроение. Утром я, натянуто улыбаясь, вручила Мине подарок, а потом весь день избегала ее, прячась в закоулках коридоров. Единственное, что я хотела, — чтобы от меня отстали. Каждый человек, каждый голос и каждый взгляд меня раздражали. Хотелось зарыться в волосы руками, закрыть уши и закричать. Но я терпеливо сидела на уроках, вдавливая длинные ногти в тыльную сторону ладони. Я была уверена, что ногти не выдержат и сломаются, но этого не произошло. Остались лишь небольшие красные царапины на руках. С последнего урока, испанского, я отпросилась в силу плохого самочувствия. Отмазалась головокружением и тошнотой. Не говорить же им, что я сходила с ума?       Забрав табель с оценками за неделю и средней оценкой в семестре (который мне выдали раньше, чем всем), я еле дотащилась до Хэппи. В машине я свернулась калачиком в углу, натянув капюшон толстовки по самые глаза, и бездумно лежала всю поездку. Уже на базе я зашла в комнату, не раздеваясь, плюхнулась в постель и тут же заснула. Я слышала, как кто-то заходил в комнату, видимо, проверяя, почему я не на ужине. Я только почувствовала, как меня накрыли пледом и также тихо ушли. А я полностью погрузилась в мрачную бездну. Без снов.       Проснулась я только рано утром в субботу. Но на завтрак я не пошла, притворившись, что сплю. Благо в выходной можно не вставать ни свет ни заря, чтобы позавтракать со всеми. Отчужденное настроение, сопровождавшее меня всю пятницу, не исчезло и в выходной день. Я ничего не хотела, поэтому твердо решила, что вечером ни на какую вечеринку не пойду. Своего согласия я никому не давала, соответственно, приходить на вечеринку была не обязана.       Сначала я хотела посмотреть какой-нибудь фильм, желательно комедию, чтобы повысить настроение, но потом решила, что не стоило тратить свободное время попусту. У меня предостаточно работы, которую требовалось завершить как можно раньше. Основной задачей в этот день было создание достаточно продуманного сайта для одной конторы. Просили срочно, поэтому платили много, а у меня как раз оказался свободный день. Потребовалось немного времени, чтобы понять все предпочтения заказчика, и началась работа. Создание сайтов было для меня одним из самых легких видов заработка, потому что сделать сайт мог даже не разбирающийся в этом человек, посмотрев обучалок и немного посидев над программой. Конечно, тогда сайт был бы наипростейшим и, возможно, с некоторыми лагами, но зато бесплатно. Но многие выбирали путь проще — заказывали сайты у фрилансеров. К моему счастью, возраст никто не указывал, данные не проверяли, поэтому о том, что я обычная школьница, в интернете не знали, зато видели массу хороших, созданных мной сайтов.       Весь день я не вылезала из кровати, полностью погрузившись в работу. В час дня Пятница, вновь напугавшая меня, звала на обед, но я вежливо отказалась, попросив передать, что не голодна. На скорбный вой голодающего живота я не обратила внимание.       Вечером я решила разгрузить мозг после долгой работы за компьютером, поэтому стала бессмысленно листать ленту инстаграма, потом просмотрела другие социальные сети. Когда мне стало совсем скучно, я начала смотреть страницы моих бывших одноклассников. И почти у всех было несколько публикаций с вечеринки, которая, видимо, шла прямо сейчас. И в этот момент Элли выложила новое групповое фото: я узнала двух одноклассниц, Фила, а так же Энзо и Тео, которые были на год старше. И судя по всему всем им было очень весело, они выглядели довольными и непринужденными.       «Один из лучших вечеров в моей жизни. Никого и ничего лишнего»       Я несколько раз прочитала подпись под фото, потом недолгое время смотрела улыбающихся людей на самом фото. Когда-то я веселилась с ними, даже больше — без меня не обходилась никакая хорошая вечеринка. Но этим людям сейчас куда веселее без меня. Мне было жаль, я понимала, что сама так решила, но все же внутри ютилось чувство несправедливости и уязвленного самолюбия.       Мне тоже могло быть весело.       Быстро приняв душ, я наспех высушила волосы феном, оставив их распущенными. Достав из шкафа жутко дорогое (по моим меркам) черное платье, я напялила его на себя. Платье облепило все тело, выгодно подчеркивая достоинства фигуры. В целом, мой вид был удовлетворяющим — сексуально, но в пределах разумного. Я бы отправилась без макияжа, но посмотрела на себя в зеркало и решила не пугать народ синяками под глазами и бледной кожей. Через пятнадцать минут я накинула на себя длинное пальто и отправилась к машине Хэппи.       — Разве ты не передумала туда идти? — спросил он, когда мы отъехали.       Да, и мне все еще не хотелось там появляться. Мне хотелось прийти на вечеринку бывших одноклассников, чтобы они захлебнулись в собственном яде от шока, чтобы еще долгое время не могли отойти от моего появления, чтобы видели, что у меня и без них в жизни все складывалось наилучшим образом. Но я не могла. Поэтому единственное, что мне оставалось — хотя бы попытаться действительно жить.       — У меня очень непостоянный характер, — пробормотала я, словно это как-то объясняло ситуацию.       На улице было холодно, но пальто я оставила в машине, чтобы не бросать его у шкафчика в школе. Быстро идти на высоких каблуках по замерзшей земле было нелегко, но мне не впервой. Но чем ближе я подходила к школе, тем глупее мне казался мой порыв. Кому я что пыталась доказать? Бывшим одноклассникам — что могла жить без них? Сидни — что не боялась ее? Себе — что мне никто не нужен? А кому оно надо?       Смотреть правде в глаза я никогда не любила.       Ладно, если уж начала, то доигрывай до конца.       Когда я появилась в столовой, там гремела музыка, по стенам висели белые рождественские лампочки, и — ух ты! — их свет отбрасывал вращающийся шар для дискотеки, никакого другого освещения не было. Площадку заполонили извивающиеся тела, в основном младшие ученики. Студенты старшего возраста сбились в тесные кучки по углам зала, чтобы распить алкогольные напитки. Ни одного учителя или охранника я не заметила.       — Не хотите ли выпить чего-нибудь крепкого? — ко мне подошел парень, из-за плохого освещения я еле рассмотрела того самого Роки. Мне потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, кто с таким вожделением ждал от него приглашения. Видимо, не дождалась. Я с сомнением посмотрела на парня, хотя уже знала, что сделаю.       — С удовольствием, — улыбнувшись, ответила я. Он повел меня через весь зал, по дороге растолкав группу мелких, выглядевших слишком юными для того, как пытались танцевать. Роки дал мне какую-то бутылку от лимонада, но, судя по запаху, там что-то сильно алкогольное. Интересно, у них все школьные вечеринки так просто проходили? В моей старой школе на таких мероприятиях каждый дюйм бы обыскали, чтобы исключить возможность попадания на праздник запрещенных вещей.       Роки что-то говорил, но я его не слушала, оглядываясь по сторонам. И наконец, я заметила в углу зала Сидни, окруженную несколькими ребятами. Уверена, такие же любители сплетен. Нет, я не собиралась к ней подходить, даже замечать ее не собиралась. Музыка играла оглушительно. Я старалась держаться около Роки, чтобы не потеряться в толпе.       — Пошли к ребятам, — услышала я и послушно пошла за парнем через толпу. Я только успела заметить испуганно-недоуменное выражение лица Сидни, когда она, наконец-то, меня заметила. На моем лице расплылась удовлетворенная улыбка.       Она боялась меня, а значит, я все еще была впереди. Она не смогла сломать мой и так хиленький авторитет среди ребят, зато ее падал на глазах. Хотя мое положение было не таким, каким бы его хотела видеть я. Плевать, меня все это не сильно волновало. На самом деле мне было хорошо. Я снова почувствовала себя в прежней роли, могла подшучивать и флиртовать, не опасаясь за свою репутацию. Не опасаясь ничего. Алкоголь благоприятно влиял на мою голову, прогоняя ненужные мысли прочь. На мгновение мне показалось, что все вернулось на круги своя. Эх, где моя беззаботная жизнь?       Роки вывел меня танцевать. Несмотря на довольно большое количество выпитого алкоголя, я сохраняла достаточно трезвый разум. Что было бы, если Хэппи знал, сколько здесь алкогольных напитков в бутылках из-под лимонада? Стоило мне об этом подумать, как я тут же рассмеялась. Нет, все-таки пить надо было меньше. Я еще должна в одной машине с Хэппи домой вернуться, чтобы он ничего не просек. Я не успевала следить за временем, потому что вскоре наступило одиннадцать, хотя мне показалось, что прошло всего полчаса.       — Может, прогуляемся? — спросил Роки, когда мы танцевали медленный танец. Для меня было шоком узнать, что на таких мероприятиях еще ставили медленные танцы. В принципе, количество алкоголя, хорошо замаскированного под лимонад, удивляло еще больше. День открытий.       — На улице полно машин с родителями, как мы пройдем мимо? — спросила я. Я не могла точно сказать, хотела ли я куда-то идти. Возможно.       — Через черный вход, там парни замок взломали, — сказал Роки мне на ухо. — Думаю, что для девушки, лазившей на чертово колесо, обычная прогулка не составит проблем?       Я не думала долго. Куда подевалась вся моя храбрость? Еще недавно, хоть и казалось, что в другой жизни, я с легкостью согласилась залезть на колесо обозрения и — о, ужас — залезла. Неужели струшу выйти на улицу?       — Только быстро, — насмешливо пробормотала я, когда уже шла в сторону черного выхода. — Хорошие девочки возвращаются с вечеринок в двенадцать.       — Надеюсь, твоя карета не превратится в тыкву?       — Насчет кареты не знаю, но кучер уже, кажется, превратился, — усмехнулась я и тут же прикрыла рот рукой, поняв, что ляпнула. По всеобщему мнению, меня там отец дожидался, а я тут такое говорила. Нет, все же свежий воздух мне не помешал бы, чтобы мозги охладить.       От глотка прохладного вечернего воздуха ко мне пришло понимание того, что я все же напилась. Может, не так сильно, как бывало, но сильнее, чем планировала. Роки, улыбаясь, следил за мной, и я не выдержала его взгляда.       — Что? — спросила я, прищурено смотря ему в глаза.       — У тебя, когда ты пьяна, удивительный цвет глаз, — ответил Роки, продолжая улыбаться.       — Я не пьяна! — насмешливо воскликнула я чисто для приличия. Не могла же дама признать, что напилась? Да и не так уж много во мне было спиртного. И, насколько мне было известно, количество выпитого алкоголя никак не влияло на цвет глаз.       — Возможно, — он не стал возражать. — Давай сходим в круглосуточное кафе, тут недалеко?       Я обернулась и, бросив взгляд на школу, задумалась. Инстинкт самосохранения говорил вернуться в школу, уйти к черту с этой вечеринки и пойти домой баиньки. Но моя натура твердила, что я в прошлой жизни никогда бы так не поступила. Я бы сделала все запрещенное, что только могло быть на этой вечеринке. Хотя тогда прогулка до кафе не была чем-то необычным. Наверное, потому, что мне никто никогда этого не запрещал.       — Конечно, — я постаралась улыбнуться. Легкое опьянение почти сошло на «нет», и я начала ощущать, насколько на улице холодно в одном-то платье.              ***              В кафе было тепло, но я обняла себя руками, чтобы согреться. Пока мы проходили через какие-то переулки, чтобы нас не засекли взрослые, я замерзла. Конечно, Роки мог бы дать мне пиджак, чтобы мне было не холодно. Мог бы, если бы пиджак был, но сам Роки был одет только в рубашку. Уверена, ему было не теплее, чем мне.       — Зачем мы вообще сюда пришли? — спросила я, пытаясь завести разговор.       — Я хочу кофе. А в школе сейчас только алкоголь и отвратительный лимонад. К тому же пить на пустой желудок — не лучшая идея, — пояснил он, подзывая официанта. Роки заказал две чашки кофе и пирожное. Почему-то только одно.       — У меня нет с собой денег, — тут же объявила я. К сожалению, сейчас я даже за кофе заплатить не могла.       — Конечно, — усмехнулся Роки, обводя взглядом мое тело. — Тебе просто некуда положить кошелек.       Я усмехнулась. В глазах парня плясали хитрые огоньки. К моему удивлению, он не выглядел пьяным. Пока официантка несла заказ, я пыталась вспомнить, видела ли, чтобы Роки пил на вечеринке. Да, у него была бутылка «лимонада» в руках, но он ни разу, насколько я помнила, не поднес ее ко рту. И у него абсолютно трезвый взгляд!       — Почему ты не пил? — поинтересовалась я, отпивая кофе.       — Не хотел, не люблю быть пьяным, — спокойно ответил он, пододвигая ко мне пирожное.       — Серьезно? — я скептически сощурила глаза. — А мне тогда зачем предложил выпить? Хотел споить бедную доверчивую девушку?       — Не надо преувеличивать, ты явно не бедная доверчивая девочка.       — С кем ты пришел на эту вечеринку? — спросила я, переведя тему. Обсуждать степень моей доверчивости не хотелось.       — Ни с кем. Один. По-твоему, почему я тогда к тебе подошел? — Роки усмехнулся, одним взглядом говоря, какая я дурочка.       — Ну, может ты был настолько ослеплен моей красотой, что тут же оставил свою даму ради меня, — я сделала паузу, но продолжила раньше, чем он мог охладить мой пыл какой-нибудь грубой фразочкой. — И все же. Почему ты не пригласил кого-нибудь?       — Я приглашал, — парень выразительно посмотрел на меня.       — А кроме меня? Например, Сидни? — я даже не предполагала, знает ли Роки о нашей небольшой перепалки с одноклассницей, но взгляд его резко изменился, причем я не могла понять, каким он стал. Мне показалось, что он выражал что-то среднее между смехом и презрением. Такое бывает?       — Что-то не так? — как можно равнодушнее спросила я, надеясь, что он не догадается, что я действительно заинтересована. Не то чтобы мне интересна жизнь Сидни, но я так и не разобралась, почему она меня так ненавидела. Может, это поможет?       Роки несколько минут молчал, видимо, обдумывая, стоило ли мне рассказывать. Я хотела придать глазам искренности, но поняла, что это было бы слишком подозрительно. Меня ведь, по сути, не должно волновать, что там произошло.       — Ты ведь знаешь, кто такой Айзек Моррис? Конечно, ты должна знать, ты ведь сама залезала на то чертово колесо, повторяя его подвиг, — Роки как-то зло усмехнулся. — Подвиг, которого не было, — я нахмурила брови в непонимании, но молчала. — Я общаюсь с компанией, в которую входит Айзек. Он там авторитетом был. Помнишь, в той кабинке на самом верху, где ты была, пол обвалился?       Я молча кивнула, сжав губы в полоску. Тот позор сложно забыть.       — Знаешь, почему он так легко обвалился? Потому что раньше это была самая нижняя кабинка. В общем, никуда Айзек не залезал. Он знал, что колесо рабочее, поэтому просто положил скейт в кабинку и провернул ее до верхушки. Кабинки все одинаковые, никто разницы не заметил. Только вот в этой кабинке, пока она была снизу, часто кто-то отсиживался, вот пол и прогнил. Поэтому он так легко обвалился. И вот недавно ребята раскрыли, что никакого подвига-то и не было. Там, в этой кабинке надпись какая-то была, которую один пацан сделал, когда она еще внизу была. По ней они и узнали, что эта не та кабинка. В общем, неприятная там история получилась.       Роки перестал говорить, и я сделала вывод, что рассказ окончен. Но он не сказал мне ровно ничего. Причем здесь вообще Айзек и эта история? Прекрасно, из-за моего позорища люди поняли, что их надули. И что?       — Ясно, — протянула я, хотя это было не так. — А причем тут Сидни?       — Ты не знаешь? — спросил Роки. — Сидни сестра Айзека. Она тоже иногда приходила к нам. Мы нормально ее принимали, все-таки его сестра. Теперь, естественно, нет. И нет бы признать, что брат облажался, она ведь доказывает, что это не так. Пошла она к черту, после всего этого я точно никуда ее не приглашу. Ясно?       Я кивнула, медленно перерабатывая новую информацию. Сидни сестра Айзека. Конечно! Фамилия Сидни — Моррисон. Айзек просто сократил свою фамилию для удобства. Поэтому тогда на вечеринке Сидни обсуждала его с Флэшем и Эйбом. Поэтому она меня так ненавидела. Если из-за того, что я залезла на то колесо и упала, Айзека перестали уважать, а Сидни — принимать в их компании, то у нее есть все основания, чтобы винить в этом меня. И ненавидеть!       Я бросила взгляд на часы и ужаснулась — двенадцать. Я обещала Хэппи, что в это время уже буду сидеть в машине. Надо поторопиться. Ладно, по крайней мере, я чувствовала себя трезвой.       — Мне пора, — сказала я, вставая из-за стола. Роки не стал возражать, он расплатился, и мы отправились обратно в школу. Вышагивая на каблуках по переулкам, я жалела, что оставила телефон в пальто и не имела возможности узнать время. Надеюсь, Хэппи не решит пойти в школу за мной. А-то мало ли, насколько далеко могла зайти их чересчур сильная опека.       В школе я быстро ушла из зала, сказав Роки не провожать меня даже до выхода. Я наделась так же быстро добраться до машины, извиниться перед Хэппи и поехать домой отсыпаться. С меня хватит. Но жизнь любила меня кидать. В коридоре у шкафчиков я встретила Сидни, изрядно выпившую. А, как известно, пьяные люди редко могли контролировать эмоции и сказанные слова.       — Уже уходишь? — язвительно пробормотала Сидни, опираясь на шкафчики. — Папочка ждет?       — Ужас, Сидни, кто о чем, а ты все о том же. Не пора ли закрыть эту тему? Я догадываюсь о причине такого отношения ко мне. Но пора смириться, ты не сможешь вернуть утраченную репутацию, выясняя со мной отношения. Айзек сам виноват в том, что случилось. В этом только его вина, не моя. Отстань от моих родителей.       Я понимала, что говорить об Айзеке — не лучшая идея. Но других в моей головушке не было, приходилось пользоваться тем, что имелось. И видимо, зря. Ее поза изменилась, а взгляд стал полон ненависти. Я еле удержалась, чтобы не сделать шаг назад.       — Отстать от твоих родителей? А ты уверена, что они у тебя есть? Думаешь, что можешь обмануть всех этим спектаклем? И мама твоя на тебя плевала, и отцу ты не сдалась. Уж не знаю, кто он у тебя, но учителям сразу дали понять — в школу не вызывать, потому что похер ему на то, что с тобой, и делать ничего не собирается. О том, что твоя мама постоянно тебя кидала, укатывая куда-то, тоже известно. Ты не представляешь, сколько информации могут добыть учителя, любящие сплетничать.       Я не двигалась. Конечно, сейчас мы с ней одни, и этот разговор никак не скажется на моей репутации. Но все же слушать все, что она говорила, не приносило удовольствия. И больше всего злило, что все, что она говорила, было правдой. Откуда, черт возьми, столько правдивой информации у обычных учителей? И какого они все это с посторонними людьми обсуждали? Да за это на них в суд подать можно!       — Ты, кажется, уже говорила это, — я была рада, что протрезвела, и могла говорить спокойно, сохраняя трезвость разума. — Знаешь, от того, что ты повторяешь одно и то же, ничего не изменится. Я это уже слышала, приняла к сведению и больше выслушивать не собираюсь. Можешь, сколько тебе угодно заливаться ядом от ненависти, но это ничего не даст. Как видишь, твои слова не приносят желаемого результата. Стоит прекратить, тебе не кажется?       Я собиралась гордо пройти мимо, но Сидни схватила меня за руку. Моя реакция была быстрее — я тут же дернулась в сторону.       — Посмотрим, что будет, когда ты попадешь в интернат. А это будет раньше, чем ты думаешь.       — О чем ты? — я недоуменно взирала на Сидни, нахмурив брови.       — Твой папочка, — она чуть ли не выплюнула это слово, — забрал твои документы из школы. Больше ты здесь учиться не будешь, об этом все учителя знают. Как думаешь, когда тебя отправят в интернат? До или после Рождественских каникул?       Я ошарашено смотрела на Сидни, не в силах возразить. Все, что она говорила до этого, было правдой. Значит, и это тоже?       — Что ты несешь, идиотка? — прошипела я и резко выдернула руку. Я не знала, что чувствовала больше — обиду или злость. Но такой ненависти в глазах мне еще не приходилось видеть.       Сидни не стала ждать. Она со всей силы ударила меня в плечо так, что я отшатнулась на пару метров. Плечо пронзила тупая боль, а я ошарашенно уставилась на Сидни. Этого, правда, не ожидала.       — Знаешь, даже хорошо, что твоя мамаша умерла, ведь…       Дальше я не слушала. Я ударила Сидни со всей силой — наверно, даже сильнее, чем собиралась. Послышался хруст, когда мой кулак врезался в ее нос, и хлынула кровь. Она взвизгнула и отлетела назад, прямо в школьные шкафчики. Я кинулась следом за ней, чтобы еще раз хорошенько ударить, но кто-то с очень сильной хваткой меня остановил. Я вырвалась и удивленно обернулась, посмотреть, кто стал свидетелем драки.       Питер. Конечно, Питер Паркер. Кто еще всегда оказывался рядом? Я зло усмехнулась, наблюдая, как Питер подбежал к Сидни, чтобы помочь. Интересно, когда он донесет на меня за это? Уже сегодня?       — Иди домой, Вероника! — четко и, как мне показалось, недовольно приказал Питер, на миг отвлекшись от Сидни, которой помогал. Он удостоил меня таким взглядом, которого я от него никогда не видела. Он был зол, добрый милый Паркер злился на меня.       Конечно, ведь я снова виновата!       Я развернулась и быстрым шагом направилась на выход.       К черту все! К черту всех!       В машине быстро укуталась в пальто и отвернулась к окну, хотя ничего не видела от подступающих слез. Ненавидела плакать! Но слезы так и просились вырваться наружу. От обиды, от гребанное жалости к себе. Хэппи что-то спросил, но я проигнорировала. Надо было переключиться. Нельзя было жалеть себя, это вызывало слезы. А плачут только слабые и нудные, так говорила мама.       Хэппи не отставал. Я не заметила, как моя обида быстро превратилась в раздражение и злость. Не я виновата в том, что происходило. Виновата мама, наплевавшая на своего ребенка. Виноват Старк, не желающий брать ответственность за свои поступки. Виноваты они оба, потому что когда-то переспали, не предусмотрев некие события, а меня всю жизнь из-за этого кидали с места на место, чтоб не мешала. Все проблемы из-за них! Нет, молодец Старк, решил все окончательно. Отправит меня в интернат и больше не будет мучиться. Ненавижу их!       — Можешь отстать? — зло процедила я, когда Хэппи в очередной раз поинтересовался, нормально ли все со мной. Больше он ничего не говорил. Приехав, я быстро убежала в комнату, даже не взглянув на Хогана.       Ворвавшись в комнату, я с силой хлопнула дверью и, по пути скинув обувь, прошла в ванную. Закрыв дверь, я включила холодную воду и, зажмурив глаза, плеснула себе в лицо. Не помогло. Я подняла голову, неуверенно встречаясь с отражением в зеркале. Расширенные зрачки, бледная кожа, взъерошенные волосы и дрожащие губы. Я выглядела жалко. Никому ненужная, проблемная, жалкая и противная.       Жалкая, жалкая, жалкая.       Я стиснула зубы, не давая крику вырваться наружу, и с силой ударила кулаком в зеркало. Осколки тут же со звоном обрушились на кафельный пол. Я схватила окровавленную руку, прижала к груди и опустилась на пол. Тут же брызнули слезы, и я поспешно зажмурила глаза. Ладонь жгло и саднило. Но это отвлекало. В голове эхом отдавалась боль. Кровь не останавливалась, вскоре вся верхняя часть платья, к которой я прижимала руки, пропиталась кровью. Моей гребаной кровью, текущей по моим венам. Кровью Старка и Ардмор, которым на это плевать.       Открыв глаза, я поднялась и сунула руку в поток холодной воды. Аккуратно вынула внушительный осколок зеркала, почти не поморщившись от боли. Руки тряслись и не слушались, всю меня трясло. Я всмотрелась в осколок, залитый моей кровью, и попыталась рассмотреть свое отражение. Среди красной жидкости я рассмотрела лишь мои безумные глаза и высохшие дорожки от слез. Ты истеричка, Ардмор. Как бы не пыталась это отрицать.       На глазах выступили слезы, но я тут же стерла их дрожащей рукой. Нет, это пройденный этап. Взглянув в уцелевшую часть зеркала, я поняла, что только размазала кровь по непривычно бледному лицу. Вновь брызнула водой в лицо и выключила ее. Наступила тишина. Мне не хотелось выходить. Хотелось закрыть глаза, а потом проснуться и понять, что все это лишь кошмар. Ничего не было. Я дома и скоро должна вернуться мама. Все хорошо.       А было ли тогда хорошо?       Руки тряслись.       Я слышала стук. Тихий-тихий. Кто-то стучался в комнату, но я не вышла из ванной. Здесь ведь везде камеры, не так ли? Но не в ванной. Никто ведь не собирается подсматривать за мной здесь. Я не выйду. Здесь хорошо.       Достав полотенце, я обмотала им руку в попытке остановить кровь. Появился металлический голос Пятницы, сообщающий, что Пеппер интересовалась, все ли со мной в порядке и могла ли я открыть дверь. Я истерично усмехнулась.       Да идите вы все к черту!       — Я сплю, Пятница.       Рука кровоточила и ужасно болела. Но меня это не волновало. Я залезла в ванную, свернулась калачиком, как маленькая девочка, закрыла глаза и попыталась забыться. Хотя бы до утра.