Не так страшен черт, как его малютки

      Все выходные я провела в попытках доделать проект для конкурса. Два дня в комнате наедине с компьютером. Если бы не Пятница и ее напоминания о еде и воде, мне грозила бы смерть от обезвоживания или голода. В понедельник в школе я была настолько уставшей и невыспавшейся, что по приходе в комнату завалилась на кровать и проспала два часа. Но это меня ничему не научило, поэтому все оставшееся после сна время я просидела, вытаращив в монитор покрасневшие глаза.       По-другому нельзя было. Меня не покидало ощущение, что я ничего не успевала, потому что в предыдущие года проекты были завершены к концу рождественских каникул. Уже черт знает какое февраля, конкурс маячил на горизонте, а мне помимо этого надо было разобраться с гимнастикой.       Взять перерыв я решила, когда окончательно перестала чувствовать не только задницу, но и все остальные части тела от долгого пребывания в одной позе. Ужин начался всего полчаса назад, и у меня был шанс еще успеть на него.       Я сохраняла все самое важное на компьютере, когда услышала мелодию звонка. Ненадолго отвлекшись от экрана, я потянулась за телефоном, посмотрела, кто звонил, и не сразу смогла поверить своим глазам. На экране высветилось «ЙЕН» на фоне его общего с мамой фото. Это было неожиданно и… странно?       Но причин, чтобы не отвечать, у меня не было. Да и мало ли по какому поводу он звонил.       — Да, — пробормотала я, где-то внутри ожидая, что он просто случайно ошибся номером.       — Привет, Вероника, — на той стороне послышался уверенный голос Йена. — Как ты?       Он не ошибся, он целенаправленно звонил мне. Интересно.       — Неплохо, — ответила я и замолчала. Наверное, из вежливости стоило поинтересоваться и его состоянием в ответ, но меня волновало только то, зачем он мне звонил.       — Извини, что беспокою, но я хотел кое о чем спросить, — Йен был вежлив, а его тон был настолько спокойным, что мне захотелось извиниться перед ним за свои запутанные мысли и нелепые подозрения. — Я забрал некоторые вещи Виктории после… после ее смерти. Но я только заметил, что у меня нет ее цепочки, которую я ей подарил. Она дорога мне, как память. Ты не находила?       Мой интерес, а заодно и волнение стремительно поползли вниз. Все оказалось очень просто и банально.       — Честно говоря, я мамины вещи вообще не трогала, — призналась я, отъезжая на стуле от компьютера.       — Может быть, случайно видела. Она из белого золота, там еще был кулон с двумя большими камнями, — пояснил Йен, но мне это ничего не дало, потому что мамины украшения меня никогда не интересовали, чтобы обращать на них хоть какое-то внимание.       — А ты сам заезжал, искал цепочку? У тебя же оставался ключ от квартиры? — спросила я, вставая со стула и оглядываясь в попытках найти что-нибудь, чтобы накинуть сверху. Идти в одной майке в столовую не хотелось.       —Мне кажется, теперь, когда Виктории нет и квартира только твоя, я не имею права вторгаться туда, когда мне захочется, даже если сама ты там не живешь. Это будет нечестно. Ключ от квартиры я оставил в гостиной на полке.       Я удивленно вскинула брови. Мне не было об этом известно, поэтому ключ наверняка все еще лежал на полке в гостиной. Впрочем, Йен всегда был таким — уважал мою свободу, насколько мог это делать, поэтому стоило догадаться, что он оставил ключ.       — Это ты поторопился, — пробормотала я, доставая кофту из шкафа. — Но раз такое дело, то я постараюсь съездить в квартиру и посмотрю там цепочку. Но я не знаю, когда получится, поэтому обещать ничего не буду.       — Конечно, когда сможешь, — согласился Йен. — Спасибо. До встречи.       — До встречи.       Я отключила звонок, натянула на себя длинную накидку и потопала в сторону столовой. Судя по времени, все уже полчаса как должны были поужинать. Впрочем, «все» — это большое преувеличение. Если мне не изменяла память, единственный раз, когда на ужине за столом собрались все — это день моего приезда. Если на завтрак появлялась хотя бы половина проживающих здесь, то на ужине обычно присутствовали два-три человека с учетом меня. Вижен вообще редко появлялся на любых приемах пищи, потому что не нуждался в обычной еде. Тони чаще всего в это время работал, поэтому питался пиццей в лаборатории. Хэппи, если был в это время на штабе ЩИТа, предпочитал проводить время с Тони, разделяя его пристрастие к пицце. К моему удивлению, Роуди так почти не делал, поэтому довольно часто появлялся на ужине. Также нередко присутствовала и Пеппер, но она довольно-таки сильно была занята работой, поэтому не всегда успевала освободиться вовремя. Другими словами, ужинала я чаще всего с Роуди или Пеппер. Иногда с обоими, а иногда был кто-то еще. Хуже всего было, когда присутствовали только Пеппер и Тони, потому что Старку не с кем было говорить, кроме Пеппер, а та любыми способами пыталась заставить его общаться со мной. Ни мне, ни Старку это не нравилось.       Топая в направлении столовой, я пыталась угадать, кто был на ужине, чтобы потом спросить у Пятницы и проверить результат. С вероятность семьдесят процентов этот человек, кто бы он ни был, был один. А вот кто именно, определить было сложно, но я склонялась к Пеппер.       Не угадала. В столовой оказался Роуди. Что удивительно — он, судя по тому, что только брал приборы, пришел буквально за пару минут до меня. Интересно, почему? Я пожелала приятного аппетита и села напротив. Передо мной поставили еду, и я впервые за долгое время просто стала есть, не пытаясь выбрать что-то самое низкокалорийное. Подготовка проекта и тренировки меня сильно выматывали, чтобы еще в чем-то себе отказывать.       Я листала ленту инстаграма и иногда отвечала на вопросы Роуди или соглашалась с ним. Эшли, моя бывшая одноклассница, выложила пост, где объявляла о будущей вечеринке в честь праздника. Я заинтересована полезла в календарь — что это еще за праздник, о котором мне неизвестно? Мне понадобилось пару минут, чтобы понять, что на этой неделе четырнадцатое февраля.       — Я и забыла…       — Что забыла? — спросил Роуди, и я резко вскинула голову. Вслух сказала, да?       — Скоро четырнадцатое февраля, День влюбленных, — объяснила я, но не стала добавлять, что лично сама этот праздник никогда не любила и не понимала. — Друзья вечеринку в честь праздника организовывают, вот и вспомнила.       — Пойдешь?       — Ага, так меня Тони и отпустил на вечеринку, которая начинается тогда, когда я должна быть уже дома, — усмехнулась я. — Нет. Я теперь до совершеннолетия буду обособленной от социума личностью.       — Ты ведь даже не спросила, — Роуди отвлекся от еды и заинтересованно посмотрел на меня.       Не было смысла объяснять, что на вечеринку бывших одноклассников я не пошла бы, даже если бы мне разрешили. Тут Тони, в общем-то, был не при чем. Но раз уж начала разговор, надо было что-то сказать.       — Я уже не пытаюсь, все подобные новости мимо ушей пропускаю, — продолжала я жаловаться. — Нам вон в школе предложили в начале марта на две недели в Мексику слетать группой с сопровождающим. Я после третьего предложения уже на автомате перестала слушать, потому что подсознательно знала, что меня не отпустят. Тони меня в этом доме надолго запер.       — Ты преувеличиваешь, Вероника, — возразил Роуди. — Тони тебя не запирал, он просто следит за твоей безопасностью. Ты же даже не пыталась спросить. С чего такая уверенность в отрицательном ответе? И откуда такое недовольство, если ты не можешь знать наверняка, как он ответил бы?       Я улыбнулась. Все-таки Роуди хороший друг, раз пытался выставить Тони в хорошем свете даже в такой ситуации. Словно он не понимал, что Старк никогда в жизни на такое не согласиться.       — Не надо говорить так, словно я это с потолка взяла и до этого меня отпускали, куда пожелаю, — пробормотала я и проглотила кусочек тоста. — Это же Тони, тут все и так ясно. Да если бы он мне разрешил поехать, я сразу бы признала его лучшим отцом года.       — Вот как? — Роуди усмехнулся и удивленно вскинул брови.       — Ну, вслух бы не сказала, — пробормотала я, пытаясь идти на попятную. — Но как минимум никогда бы не назвала его плохим отцом.       Роуди сложил руки на груди и задумчиво на меня посмотрел. Прошло не более полуминуты, но мне показалось, что он во мне дыру проглядел.       — Давай поспорим, — наконец сказал он, и уже удивленно вскинула брови я. — Ты отпрашиваешься у Тони. Если он соглашается, то ты никогда больше не называешь его плохим отцом. И не считаешь, что если Тони не участвовал в твоей жизни до шестнадцати лет, то она его не касается.       Я издала негромкий смешок — что-то подобное звучало в нашей ссоре. Неужто Тони жаловался на меня Роуди?       — А это откуда взялось? — усмехнулась я. — Ничего такого не говорила.       — Не важно, — отмахнулся Роуди, которого, видимо, интересовал в этот момент только мой ответ. — Согласна?       — А если Тони не согласится? Мне какая выгода?       — Проси что угодно, — уверенно заявил он. — Вот, точно. Буду должен тебе желание. Если выиграешь, то и придумаешь тогда. Согласна?       Я заинтересованно уставилась на Роуди. Это было более чем странно. Весь это неожиданный спор, от которого Роуди ничего не получал в случае выигрыша, но при этом крупно подставлялся в случае проигрыша, был подозрительным. И вообще, до этого я не замечала за Роуди любви к спорам. Зато саму меня споры частенько заводили в плохие ситуации. Но у меня была почти стопроцентная уверенность в том, что Тони откажет. Правда, такая же уверенность была и у Роуди. Ладно, я все равно оставалась в плюсе в любой ситуации: у меня было или желание, или поездка.        — Согласна.       Мы символически пожали руки, закрепив спор, и продолжили ужинать как ни в чем не бывало.       Когда я вернулась в комнату, к компьютеру даже не подошла. От переизбытка лишней информации мысли в голове путались, и хотелось завалиться на кровать, закрыть глаза и не двигаться. Причин отказывать себе в этом желании не нашлось. Даже навязчивых мыслей стало ощутимо меньше.       Из головы не выходил звонок Йена. А точнее то, что он хранил мамины вещи и даже помнил, что ей когда-то дарил. Я знала Йена достаточно, чтобы утверждать, что он не из тех, кто с расставанием забирает обратно все дорогие подарки. Думаю, ему эти вещи дороги как память.       Могла ли я вспомнить хоть какую-то вещь, которая была бы связана с воспоминаниями о маме? У меня не было сил даже пытаться.       Зато я всегда точно знала, сколько дней прошло со дня смерти мамы. Не специально. Просто однажды в больнице посчитала, сколько находилась без сознания, и поняла, что именно столько дней ее уже не было в живых. А потом всегда, когда вспоминала маму, автоматически прибавляла один к предыдущему числу. А вспоминала я ее каждый день.       Сегодня был сто тринадцатый день со дня маминой смерти.       Я каждый день о ней вспоминала, но даже не знала, были ли у меня какая-нибудь ее вещь. Что-нибудь из ее вещей…       Я вскочила с кровати и посмотрела на кресло. За ним на полу стояла мамина шкатулка, в которой лежали ее вещи. В голове быстро пронеслись воспоминания о том, что в ней было. А не ту ли цепочку, которая там лежала, искал Йен? Я плохо помнила, как она выглядела, поэтому тут же встала и пошла смотреть.       Шкатулка оказалась открытой, что не удивительно, ведь в прошлый раз я в спешке просто запихнула ее за кресло. Фото, бумажки, кольцо, цепочка… Цепочка из белого золота с кулоном в виде какой-то загогулины и двумя камешками. Да, скорее всего, это именно то, что искал Йен. Замечательно, даже не пришлось никуда ехать. Я отложила ее на кровать, чтобы закрыть шкатулку и убрать ее в более подходящее место. Мой взгляд зацепился за сложенную бумажку в шкатулке. Я хорошо помнила, что это за бумажка — чек от Тони Старка на имя Виктории Ардмор на небольшую сумму денег. Небольшую по меркам Старка, естественно. Я так и не спросила, зачем он когда-то этот чек выписывал, и уже точно никогда не узнаю, почему мама им не воспользовалась и хранила его столько лет.       Ну и хорошо. Нечего про это думать.       Я решила, что позвоню Йену завтра, чтобы сообщить о цепочке и договориться, как он ее у меня заберет.              ***              Никогда не любила четырнадцатое февраля. Для меня, как для человека, которые не привык показывать любовь и свои чувства, этот праздник был головной болью. Девчонки вокруг хвастались подарками и валентинками, парни ломали голову, что б такое подарить, чтобы и девушку не обижать, и подкаблучником в глазах других не выглядеть. Конечно, было немало людей, которые так же не любили этот праздник, но они были незаметны на фоне большинства. Я в такие дни старалась просто не приходить в школу, а в идеале — не появляться даже на улице.       В моей старой школе среди учеников была традиция, которую я всегда считала странной — устраивать вечеринку. Дело было даже не в самой вечеринке, а в ее правилах. На ней голосованием избирали «покорительницу сердец». Каждый мог проголосовать всего один раз, но за определенную плату можно было купить возможность проголосовать еще (на деньги потом оплачивалась часть счета с вечеринки). Для меня это было странно, ведь выигрывал тот, за кого больше всего заплатили. Их «любовь» измерялась количеством денег, которое готовы заплатить люди, чтобы выиграл определенный человек. Я на эти вечеринки не ходила. Отчасти, правда, потому, что не хотела проиграть публично. Мама все же привила правило, что второй — это первый среди неудачников.       Это четырнадцатое февраля мне тоже хотелось провести вне школы, поэтому в среду в час дня я сидела в кафешке одного торгового центра и не знала, чем себя занять ближайший час. В школе я сказала, что добровольно участвую в организации праздника в Торговом центре, и в доказательство показала распечатанную ранее бумажку из интернета, которая ровным счетом ни о чем не говорила, но учителя повелись. Хэппи я сказала то же самое, но с уточнением, что это якобы учитель на этом настоял, потому что я до этого не участвовала ни в каких школьных мероприятиях.       В этом же торговом центре я договорилась встретиться с Йеном, чтобы отдать ему цепочку. Надеялась, что за чашечкой чая мы поболтали бы полчасика, еще немного погуляла бы по центру, а потом вернулась к Хэппи, якобы закончив все дела. Но у Йена в последний момент появились какие-то дела и он попросил подождать его ещё часик, что мне, в принципе, не составляло труда. Правда, за это время проснулись остатки моей совести и мне даже стало стыдно, ведь я снова делала то, за что сама себя столько ругала и из-за чего возникало много проблем — врала. Всем.       А что поделать? Просто так прогулять мне вряд ли бы разрешили, а идти в школу не хотелось. Тем более по вчерашней атмосфере и разговором девчонок легко было понять, что в День Валентина в школе будет твориться любовный хаос, а все разговоры сведутся к подсчету полученных валентинок. Оно мне надо? Мне и так частенько было сложно слышать, что обсуждали представительницы женского пола в нашей школе. Ни одна новость о супергероях не могла обойтись без их обсуждений, которым смело можно было вешать пометку восемнадцать плюс. Слышать это было довольно странно, учитывая, что Железный человек приходился мне отцом, а Человек паук — одноклассником, которого эти самые девчонки даже не замечали.       Больше этого меня в школе меня бесили только постоянные издевательства Флэша над Питером, который ничего не хотел с этим делать, хотя мы оба знали, что он мог. У меня не было столько спокойствия и терпения, поэтому мне часто хотелось заткнуть Флэша или хотя бы запустить в него чем-нибудь тяжелым. Но Питер говорил, чтобы я молчала, не наживала себя неприятностей и не обращала внимания на дебильные поступки людей, которые ниже нас по интеллектуальному уровню. Возразить было нечего.       Я знала, что в кафе мне в любом случае было бы скучно, поэтому взяла с собой графический планшет. Правда, старый, потому что старковский планшет мне было страшно переносить с места на место даже в комнате, что уж говорить об улице. Так как вдохновения у меня не было (как и всегда, когда оно нужно), я просто листала свои старые работы с надеждой придумать что-то новое. Все зашло настолько далеко, что я отрыла зарисовки дизайна комнаты в квартире. Их делали мы с Йеном, так как после покупки новой квартиры именно его компания (и он в частности) занималась ее проектировкой. И чтобы все были довольны, дизайн моей комнаты Йен придумывал вместе со мной. Собственно говоря, именно тогда мы с ним как следует и познакомились. Мне тогда это безумно понравилось, потому что в тот момент времени у меня было несбыточная мечта стать архитектором или проектировщиком. Но мама сказала выкинуть эту идею из головы, потому что у меня все равно ничего не получится в этом. Кстати, она зарубила на корню многие наши с Йеном идеи о моей комнате, которые мне нравились.       Каким был следующий рисунок, я знала — незаконченные чертеж комнаты «моей мечты», другими словами — той комнаты, которая у меня была бы, если бы мама меньше выделывалась. Я открыла этот файл и решила его довести до конца — допроектировать ту комнату.       Спустя полчаса стало понятно, почему мама была против моего желания стать дизайнером — получалось не то чтобы плохо, скорее отвратительно. Было все, что мне хотелось, но как-то не так. Я грустно вздохнула и размашистыми движениями стерла половину.       — Не так уж плохо получилось, — послышалось сзади, и я подпрыгнула от неожиданности.       Сзади стоял Йен и смотрел на мои жалкие попытки.       — Не так уж плохо — это завышенная оценка для моего якобы творчества, — пробормотала я. — Получилось откровенно дерьмово. Хотя скорее просто не получилось.       — Это типичная ошибка — располагать всю мебель по периметру комнаты, — успокоил Йен, взял у меня стилус и легким движением руки добавил пару деталей в недочертеж. — Так уже лучше.       — Но я хотела напротив кровати стол, — пробормотала я, поглядывая на получившуюся картину, с пониманием, что так стало намного лучше.       — Можно сделать по-другому, — Йен вопросительно посмотрел сначала на место рядом, потом на меня. Я кивнула, он сел рядом и поудобнее взял стилус в руку.       Спустя час времени, десятки обсуждений и сотню изменений мы наконец-то сошлись на окончательном варианте дизайна моей выдуманной комнаты. Впрочем, мне настолько все понравилось, что я пообещала себе когда-нибудь в жизни, если буду где-нибудь делать ремонт, обязательно сделать себе именно такую комнату. В этот раз Йен не просто помогал решить, что именно мне хотелось, он еще и объяснял это с вполне понятными архитектурными терминами.       Мне было немного стыдно за то, что так впустую потратила не только свое, но и чужое время. Почему Йен вообще со мной возился?       — Извини, что заняла столько времени, — промямлила я, убирая планшет подальше в сумку, пока Йен пересаживался на диванчик напротив меня.       —Не переживай. Если бы у меня не было времени, я бы не помогал. Это мое решение, ты не при чем, — успокоил меня Йен. — А вообще, не имей привычку извиняться по пустякам, Вероника. Я раньше замечал, что ты часто так делаешь.       Я удивленно выгнула брови — вот уж никогда бы не подумала, что часто извинялась. Даже по пустякам.       — Мне казалось, людям проще, если я извинюсь. Ведь если ситуация ерундовая, то мне несложно.       — Может быть, кому-то и проще. Но так ты сама возлагаешь на себя лишнюю вину и рождаешь в себе чувство неидеальности. Иногда лучше быть немного эгоистом и подумать в первую очередь о своем моральном состоянии. А вообще лучшая альтернатива извинениям — благодарность.       — В таком случае, спасибо, что уделил мне время, — исправилась я и улыбнулась.— Урок учтен?       Йен поощрительно кивнул.       — Только не воспринимай в штыки, — попросил он, — это всего лишь совет. Мне кажется, так станет легче жить.       — Да я и не воспринимаю, — я пожала плечами, удивленная такой реакцией Йена. — Ты много чего действительно хорошего мне за эти два года говорил, просто я не всегда прислушивалась. Но это уже мои заморочки, я почему-то предпочитаю учиться только на своих ошибках.       Я посмотрела на кофе в своих руках и не смогла сдержать тихий смех. Йен вопросительно на меня посмотрел.       — Вспомнила, как ты пытался научить меня стрелять, — поспешно пояснила я, чтобы не выглядеть в глазах Йена сумасшедшей. — Это было лучшее, чем мы могли заняться, пока ждали маму.       — Эту нашу идею нельзя назвать хорошей, — возразил Йен, допивая второй стаканчик кофе. — Уверен, нет, даже надеюсь, что умение стрелять тебе никогда не пригодится в жизни. А давать оружие в руки пятнадцатилетнего подростка даже в тире было опасно.       — А по-моему хорошее дело, — пожала плечами я, все еще пребывая в восторге от той идеи. — Тем более так я смогу себя защитить, разве нет?       — Нет, — резко заявил Йен, — в руках неопытного человека оружие принесет больше вреда, чем пользы. К тому же, уверен, у тебя есть люди, которые могут тебя защитить в случае чего. Так можно создать только больше проблем.       Я удивленно вскинула брови. Интересное заявление, учитывая, что Йен прекрасно знал, что со стороны матери у меня не было никакой защиты, а отца он не знал. Впрочем, меня-то и защищать не от кого было.       — Не надо мешать другим меня защищать? — риторически переспросила я. —А если некому, кроме меня самой?       Йен задумчиво поскреб подбородок, обвел глазами кафе и улыбнулся. Так всегда взрослые улыбались маленьким детям, когда знали больше, чем думал ребенок.       — Вероника, ты просто потерянный шестнадцатилетний подросток, вряд ли ты можешь разобраться в себе, что уж говорить о внешних проблемах, — Йен наклонился ближе. — Зато я уверен, что Тони Старк сможет обеспечить тебе полную безопасность без твоего вмешательства.       Моя челюсть медленно поползла вниз. От удивления я даже не обратила внимания на первые слова Йена. Откуда он узнали когда? Почему сразу не сказал? Хотя зачем?       — Как?... Откуда?... — я не могла решить, какой вопрос задать первым. — Ты знаешь?       Какая глупость. Если уж он сказал, значит, знал об этом. Что я несла?       — Я узнал об этом задолго до всего произошедшего, — я вопросительно вскинула брови. — Если я начну объяснять, то возникнет много вопросов, и мы просидим здесь еще несколько часов. А мы и так здесь задержались.       — Хотя бы вкратце? — попросила я.       — Давай так, я все расскажу при нашей следующей встрече, — и, предвидя мой вопрос, Йен объяснил. — Если она, конечно, произойдет по какому-нибудь другому поводу. Если же мы больше не встретимся, значит, так было надо.       — Обнадеживает, — язвительно и в тоже время обреченно протянула я и полезла в сумку за цепочкой, ради которой мы и встретились. Так как никакой коробочки для нее у меня не было, то я просто убрала ее в отдельный кармашек, чтобы не повредить. Йен аккуратно забрал цепочку у меня и несколько секунд немигающим взглядом смотрел на нее.       — Еще, Вероника, — его голос был серьезен и напряжен. — Знаешь, порой люди отвратительно ведут себя с близкими и любимыми людьми, будто бы не боятся их потерять, но на самом деле даже не допускают мысль, что они могут навсегда исчезнуть из их жизни, — Йен внимательно смотрел на меня, словно пытался найти во мне знакомые черты Виктории. — Тебе должно быть это знакомо, ты уже потеряла самого близкого человека. Ты же жалеешь о некоторых своих поступках, так? Думаешь, что если бы знала, что Виктория так рано уйдет из твоей жизни, поступила бы по-другому? — я молча смотрела на Йена и боялась даже пошевелиться. — Думаешь. Но никто не знает заранее, сколько ему отведено в этой жизни. Ты не можешь знать, сколько осталось людям, которые тебя окружают. Не совершай эту ошибку снова, Вероника, не испытывай судьбу. Надеюсь, мы еще увидимся.       — Надеюсь… — на автомате повторила я.       Йен взял свои вещи и тихо ушел.              ***       По приходе домой я снова уселась за компьютер и просидела так до вечера, естественно, часто отвлекаясь на телефон и социальные сети. Мне надо было отвлечься от лишних мыслей и это был лучший способ — загрузить мозг работой по полной. И чтобы мозг совсем не закипел, он иногда отдыхал, просматривая веселые видео в инстаграм.       И вот когда я в очередной раз отложила телефон и вернулась к работе над проектом, в дверь постучали. Мне было настолько все равно, что даже не стала спрашивать у Пятницы, кто там — просто разрешила войти. Но, видимо, стоило это сделать, потому что в комнату вошел Тони. Он заблудился?       — Привет, — пробормотала я, припоминая, что мы еще не виделись за день. — Ты что-то хотел?       По моим предположениям Тони мог зайти ко мне только потому, что узнал про мое отсутствие в школе, но в таком случае он бы не был так спокоен. Он бы зашел с явной претензией и не выглядел бы так, словно сам не понимал, что забыл у меня в комнате.       — Просто зашел, — Тони прошел дальше в комнату и осмотрелся. — На глаза ты мне что-то давно не попадала, на ужин не пришла, вот и решил проверить, жива ли ты вообще.       — Жива-жива, почти здорова, — пробормотала я, пытаясь не потерять логическую цепочку того, что делала в проекте. — Ты только поэтому зашел?       — Есть какой-то другой повод? — и хотя я зарекалась больше не искать какие-то скрытые намеки в словах Тони, потому что у меня это получалось неправильно, в этот раз создавалось стойкое ощущение, словно повод поговорить у него все-таки был. И судя по расплывчатым вопросам, этот повод должен быть известен и мне.       — Это у тебя спросить надо. До этого мы могли неделю не видеться, но ты не спешил приходить, — скептически пробормотала я, продолжая изредка что-то кликать мышкой.       — Я был занят, — словно в оправдание сказал Тони, и до меня дошло, что мои слова звучали, как претензия.       — Не подумай, я ничего не требую, — резко начала оправдываться я. — Ты занят, это логично. Я внимания не требую, привыкла, — разговор явно пошел куда-то не туда и грозил закончиться чем-то неприятным. — В общем, ты проверил, я жива и даже никуда не влипла, кажется. Это все?       Тони промолчал, но не ушел. Он был позади меня, что еще больше мешало понять, что он хотел. И несмотря на мое непонимание и наш довольно вялый недоразговор, у меня не было ощущения напряженной обстановки. Словно, у меня была какая-то уверенность, что ничего плохого в этой ситуации не было.       — Может быть, у тебя есть что-то, о чем ты хотела поговорить? — наконец спросил Тони, чем еще больше все запутал. Я прикрыла глаза и потерла пальцем висок — моя голова грозилась взорваться в любой момент от абсолютного непонимания, что от меня хотели.       — Кажется, не-е-ет, — неуверенно протянула я, уже действительно сомневаясь в своем ответе. Компьютер издал тихий звуковой сигнал, сообщивший об ошибке. Это было неудивительно, потому что я уже пару минут не обращала на него никакого внимания и просто изредка кликала мышкой в одном и том же месте.       Тони молча прошел к моему столу и облокотился на дверной косяк. Теперь мы были друг перед другом. Видимо, ему тоже было неудобно разговаривать со мной и не видеть лица. Мне ничего не оставалось, как сделать еще более увлеченное лицо и продолжить пялиться в монитор.       — Точно? — он сощурил глаза. — То есть даже не попытаешься?       — Тони, если ты хочешь о чем-то поговорить, так и скажи, — не вытерпела я. — Я не понимаю.       Старк какое-то время просто молча смотрел на меня. Ко мне закралось подозрение, что он все-таки узнал о школе, но это было невозможно. По крайней мере, так быстро. И не стал бы он так долго тянуть c нравоучениями. Мы оба чего-то ждали.       — Нет, не хочу, — Тони вздохнул и указал на дверь позади себя. — Если тебе нечего сказать, я пойду.       — Хорошо, — согласилась я, возвращаясь к проекту и пытаясь вспомнить, на чем остановилась. Эх, работа продвигалась слишком медленно, а мне надо было подготовиться к соревнованиям по гимнастике, сделать презентацию к проекту, который следовало побыстрее закончить, и подтянуть оценки в школе. А уже середина февраля…       — Подожди, — воскликнула я, и Тони замер, так и не закрыв за собой дверь. — Есть кое-что. Не то чтобы поговорить, скорее просто уточнить.       Старк с готовность зашел обратно и расслабленно присел на кресло, словно заранее знал, что разговор будет долгим. Мне пришлось отвернуться от компьютера и посмотреть на него. Нехорошо вести разговор спиной к собеседнику.       — Я слушаю, — Тони выглядел довольным. С ним явно было что-то не так. Может быть, он был пьян? Или что-то употребил? С чего тогда ему быть таким... общительным?       — Нам в школе предложили поездку в Канкун, это в Мексике, — начала я, вдруг поверив, что в таком хорошем настроении он действительно мог согласиться. — Это всего на две недели. Я понимаю, что мне вряд ли светит, но спросить обязана была. А?       Тони свысока посмотрел на меня, раздумывая. И как у него получилось так посмотреть, сидя на низком кресле? Видимо, быть высокомерной мне генетически предписано было. Ох, и что он так долго раздумывал над своим отрицательным ответом? Будто бы могло быть что-то другое.       — Знаешь, пожалуй, ты заслужила эту поездку.       — Ничего страшно… — я запнулась и недоверчиво посмотрела на Тони. — Что? Подожди, ты, кажется, неправильно понял. Поездка в другую страну на две недели с друзьями и сопровождающим. Без Хэппи. Понимаешь, Хэппи не будет.       — Вероника, я все прекрасно понял с первого раза, — резко оборвал меня Старк. — Думаю, ты можешь съездить со всеми.       — Серьезно? — по моему лицу расплылась улыбка. — То есть я могу поехать? Одна? Ура!       Я оттолкнулась от стола, закружилась на стуле и захлопала в ладони, словно мне три года и по-другому радоваться не умела.       — Вот действительно неожиданно! — честно призналась я, когда стул перестал кружиться. — И круто! Я бы тебя даже обняла, если бы ты не сидел.       — Я могу встать…       — Не утруждайся, — перебила я. — Спасибо! Честно, большое-пребольшое спасибо!       Тони сидел в кресле, смотрел на меня и почему-то улыбался. С ним точно было что-то не так, но мне это уже не волновало. Мне разрешили поехать одной на две недели к солнцу, морю и пляжу. Что могло быть лучше?       — Но смотри, чтобы никаких неприятностей, драк и травм, — строго прервал мое веселье Тони, поднимаясь с кресла и не переставая улыбаться. — Чтобы вернулась целой, полностью здоровой и без лишних царапин. И прошу, слушай преподавателей и не сбегай никуда. Учти, там будет Питер — одно твое неверное движение и он запрет тебя в комнате на все время поездки.       — Я с ним договорюсь, — пропела я, поддаваясь веселью, и остановила крутящийся стул. — Не так уж Питер похож на послушного мальчика, чтобы выполнять все, о чем ты попросишь. Для этого он слишком умный.       — Как-то слишком часто он тебя прикрывает, — подозрительно пробормотал Тони. — С чего бы это?       Вопрос был проигнорирован, потому что до меня с опозданием дошло, что Старк сказал несколько минут назад. Неожиданно для меня самой стало как-то хорошо и весело. Я с улыбкой чеширского кота уставилась на Тони, но ничего не говорила, а он и не понимал. Зато мне стало ясно его поведение и этот странный порыв поговорить. И это только еще больше меня радовало.       — По поводу документов, которые ты должен подписать, чтобы меня пустили…       — Не переживай, — перебил Тони, видимо, списав мое веселье на радость от поездки. — Я свяжусь с директором и все улажу. Можешь расслабиться и готовиться к незапланированному двухнедельному отдыху посреди учебы.       — Спасибо-спасибо-спасибо! — как болванчик повторила, нормально усаживаясь за компьютер и не переставая улыбаться.       — Уже почти полночь, не сиди столько в компьютере, — сказал Старк, выходя из комнаты. — Ложись спать.       — Хорошо, — покладисто согласилась я, и Тони закрыл за собой дверь.       Я еще пару мгновений бездумно смотрела в монитор, но потом порывисто оттолкнулась от стола и проехалась на стуле до кровати и рассмеялась. Надо было дать себе полчаса на отдых, чтобы прийти в себя, потому что от радости и волнения у меня не получалось нормально соображать.       Стоило ли сомневаться в том, что Тони знал об этой поездке еще до того, как вошел в комнату? Не стоило — он знал. Иначе он бы так уверенно не утверждал о том, что Питер сможет присмотреть за мной, спустя несколько минут после того, как узнал о поездке. Все было решено заранее. Поэтому Тони зашел и так явно пытался о чем-то поговорить. Я еле удержалась, чтобы не рассмеяться в голос снова. Эх, эта новость настолько меня взволновала, что мне стало тяжело держать себя в руках. Кажется, я разучилась нормально радоваться. Правда, мне все ещё было интересно, от кого именно Тони об этой поездке узнал: от Питера или от Роуди?       Впрочем, мне было все равно. Я была безмерно рада. Мне хотелось вскочить, догнать Тони и еще тысячу раз сказать спасибо. Хотя, уверена, влияние Пеппер в этом вопросе явно сыграло не маленькую роль. Стоило поблагодарить и ее. Хотя бы пару раз. На тысячу у меня не хватило бы сил.