***
Впервые за долгое время Локи расслабился. Не было фоновых шумов, стонов умирающих, окриков охраны и лязга металла. А главное, не было больше боли. Его отпустило, а магия, расходовавшаяся ранее на поддержание его жизни, немного изменила течение. Состояние обрубков ног улучшилось, и повторных операций потом не потребовалось. Он спал, и даже не проснулся, когда Кевин снова приходил к нему. Он не слышал, как ушёл Старк и пришёл Тор. Он успокоился. Во сне он видел отца, разговаривал с ним, и стыдился того, что попробовал разрешить проблемы наркотиками. А ещё во сне он был любим. Возвращаться в реальность не хотелось, но отец опять настоял на этом, а ещё фактически вытряс из него обещание начать отвечать взаимностью на проявление любых эмоций к нему.***
Громовержец уже три часа сидел около Локи, слушал мерный писк мониторов и смотрел. Он так надеялся, что Локи очнётся, но только надежды так и остались надеждами. Брат хмурился, с кем-то говорил во сне, потом спорил, и только потом сдался. Замолчал на долго, и уже казалось, что так и останется в этом состоянии. Через сорок восемь часов Локи, наконец, открыл глаза, и впервые стал проявлять любопытство. Комната, небольшая, но светлая, заставленная медицинским оборудованием. Сам он лежал на удобной высокой койке, а рядом на стуле дремал высокий, мускулистый блондин. Волосы парня были коротко пострижены, лицо было бы красивым и добрым, если бы не морщинка, залёгшая между бровей. Мужчина хмурился, губы его шевелились, а ладони сжимались на подлокотниках кресла с такой силой, что белели костяшки. Было видно, что сон посетивший мужчину отнюдь не радостный. Минут семь Локи наблюдал за Тором, а потом громко кашлянул. Мужчина вздрогнул, проснулся и посмотрел на трикстера. — Брат? — неуверенно предположил Локи. — Да, да. Ты вспомнил? — Тор с надеждой смотрел в глаза Бога Обмана, тот сделал неопределённый жест рукой, и для вящей убедительности добавил: — Совсем чуть-чуть, — и Тор похолодел от этих слов. Если раньше Локи мог врать тонко и изящно, так, что никто не мог об этом догадаться, то сейчас это было очевидно. Громовержец понял, что Локи не вспомнил абсолютно ничего, а только сказал то, что от него хотят услышать, не более. Локи потянулся на кровати, отмечая, что мышцы уже не болят, и в целом он себя чувствует хорошо. Ему вдруг остро захотелось на воздух. Неважно куда, лишь бы под открытое небо, он уже хотел сказать об этом, как дверь в палату отворилась, и зашёл Стивен Стрендж: — Как ты себя чувствуешь? — он не ждал ответа, а тут же принялся осматривать Локи. Снял повязки, удивлённо приподнял брови, глядя на культи. Он точно помнил, что метод не позволял нормального протезирования, что потребуется ещё как минимум одна операция, но тут было видно, что всё прекрасно заживало, что воспаление почти сошло, а культи выглядели так, будто был применён не гильотинный, а качественный лоскутный метод. — Спасибо, доктор, уже намного лучше. — Интересно, — Стрендж посмотрел на Локи, задумался, но всё же сказал. — За тобой будут следить круглосуточно, чтобы глупостей не натворил. — Хорошо, а на улицу можно? — Локи уже устал от голоса Стренджа. Ему хотелось тишины и покоя, но Стрендж всё что-то говорил, говорил, говорил. Локи поморщился, и Тор заметил это. — Доктор, потише, пожалуйста, ему же сейчас плохо будет. Стивен осёкся, а Локи посмотрел на Громовержца и тихо поблагодарил, чем вызвал удивление брата. Тот всё же справился с собой и тихо сказал: — Если доктор позволит, то я отведу тебя на улицу, только вещей совсем нет. Подождёшь, если что? Локи кивнул и вопросительно посмотрел на Стренджа. — Только на балкон и только под присмотром, — веско заявил он. — Хорошо, — широко улыбнулся Тор. — Я тогда за вещами….***
Старк, узнавший от Джарвис о том, что Локи очухался, и вроде как вполне адекватен, примчался в палату в надежде, что трикстер вспомнил всё, и можно будет смело его ненавидеть. Не тут-то было. Локи всё также не помнил ничего, всё также настороженно глядел на Старка. — Ну, здорово, — и Тони протянул руку для пожатия. Лицо его при этом было сосредоточенным. Ему было неприятно, но надо же как-то поддержать больного. Локи быстро пожал протянутую руку и откинулся на подушки. Он видел, что раздражает этого странного человека. — А зачем вы ко мне ходите? Я же вам неприятен. Может, не стоит? — он спрашивал спокойно, без патетики и напряжения, и от таких простых, по-детски наивных вопросов у Старка холодок пополз по спине. Он не знал, что сказать и сменил тему: — Я вещи принёс. Ты же гулять хотел? Вот и радуйся, сейчас пойдём, — он протянул Локи футболку, трусы и широкие пижамные брюки. — Твой брат сейчас кресло притащит. Локи кивнул, и развернул вещи. Руки его немного дрожали. «Кресло!» Теперь это его судьба. Он так и не узнает своего прошлого, у него не будет будущего. Только кресло. Старк понял это по-своему: — Не можешь сам? Я помогу…. — Не стоит, — Локи довольно ловко расправил вещи, надел футболку, отбросил одеяло и нисколько не стесняясь собственной наготы нацепил чёрные боксёры и, морщась от боли в потревоженных ранах, влез в пижамные брюки. — Эй, я конечно демократичен, — возмутился Старк, — но чтобы так! Ты вообще что ли не стесняешься? Где ты так навострячился. — В камере, — послышался голос из-за спины. Кевин узнал от Тора, что к Локи можно подойти и поспешил воспользоваться моментом. Именно он притащил коляску. Знал бы только, сколько сил стоило Тору уступить ему, но тот понимал, что Локи доверится только тому, кого хорошо знает, и это точно был не Громовержец.