***
Фелисити приезжает в Централ Сити примерно к четырем, так что у Барри достаточно времени, чтобы поломать голову над напоминалкой. Он до сих пор не вполне уверен, стоит ли рисковать, но когда замечает в толпе на вокзале Фелисити, то решает, что друзья важнее каких-то таинственных свиданий. Фелисити порывисто обнимает его и взволнованно ворчит, что переживала. Барри обхватывает ее тонкую талию и делает комплимент ее костюму, но невинный, придерживаясь плана «это не свидание», что бы там не думала Айрис. Он понадеялся, что если Фелисити будет в обычной одежде, то все будет нормально — так и вышло. Внешний вид Фелисити красноречив, так что проблемы нет — это просто дружеская встреча. Барри расспрашивает Фелисити о новостях, пока они идут до Джиттерс, и наслаждается ее монологом, вставляя в соответствующих местах короткие реплики вроде удивления и восхищения. — А теперь расскажи мне, как ты себя чувствуешь, — требовательно спрашивает Фелисити. — Правда надо? — Конечно! Я провела полдня в поезде не для того, чтобы говорить о себе. Выкладывай, Барри… как ты держишься? — Учитывая то, что все, кажется, живут своей жизнью, а я топчусь на одном месте… то отлично. — Он улыбается, но совсем неискренне, даже зло. Фелисити перегибается через стол и сжимает его ладонь. — О, Барри… мне так жаль. — Я справлюсь. — Что я могу сделать? Фелисити заметно обеспокоена, отчего Барри стискивает зубы. Все, что ему хочется — это улыбнуться, сказать ей, что все замечательно, а потом спросить о чем-то глупом и незначительном. Но у Барри в голове что-то щелкает, когда он смотрит ей в глаза. И справиться со рвущимся наружу потоком слов он не в силах. — Ничего, Фел. Видимо, нужно просто ждать, посмотреть, что произойдет через несколько недель. Боже, ненавижу все это. — Барри отпускает руку Фелисити и ерошит волосы, оттягивая пряди в разные стороны — это помогает справиться с напряжением в груди. — Ненавижу, что Айрис приходится каждое утро объяснять мне мою жизнь. Ненавижу то, что не помню, что было вчера, позавчера, неделю назад… и я схожу с ума. Я не могу работать, понимаешь? Мои руки… у меня тремор вроде как. Это странно, потому что сегодня, к примеру, они нормальные, но Айрис говорит, что иногда я даже стакан держать не могу… и меня бесит, что я этого не помню. Я ничего не знаю, не знаю, когда это прекратится и прекратится ли вообще. — Я бы хотела тебе помочь, — вздыхает Фелисити, но потом вдруг поднимается со стула и глядит на Барри с радостной улыбкой. — Как насчет того, чтобы вести дневник? Так ты ничего не забудешь. Можешь писать себе записки, чтобы читать их каждое утро, а Айрис не придется тебе ничего рассказывать. И ты можешь записывать события прошедшего дня вечером, а если ты захочешь что-то вспомнить, то просто прочитаешь об этом. Как тебе такая идея? Барри долго смотрит на Фелисити, а напряжение, стягивающее тугим обручем его грудь, начинает медленно исчезать. — Ты гений. — Барри расплывается в улыбке. — Ты гений, Фелисити Смоук, ты знаешь? — Мне говорили пару раз, — усмехается она, и Барри вдруг чувствует, как его телефон становится тяжелым и оттягивает ему карман. Он краснеет, вспомнив о послании от себя прошлого, и Фелисити недоуменно поднимает брови. — В чем дело? — Ни в чем. — Барри старается изобразить беззаботность, но Фелисити на эти глупости не покупалась никогда. — Барри. Говори. — Я… эм… — он запинается, достает телефон и открывает напоминалку. — Видимо, у меня свидание. Фелисити изучает текст, а потом хихикает и отдает мобильник обратно. — Милый парень? Тогда почему ты тратишь время на меня?! Иди! Барри чувствует, что его щеки снова горят. — Но я его даже не помню. — Если ты назвал его милым в какой-то момент, то твои вкусы вряд ли сильно изменились. У тебя еще есть время до шести. Вперед! В ее словах есть резон, и от этой мысли Барри весь чешется, но неуверенность не оставляет его в покое. Он смотрит на слова, которые не помнит как печатал, и медленно качает головой. — Что я ему скажу? «Эй, я парень, с которым у тебя сегодня свидание, ты, наверное, об этом знаешь. А вот я не знаю, потому что понятия не имею, кто ты». — Он фыркает и с сожалением вздыхает. — Ну… может, не такими словами, — тихо смеется Фелисити. — Слушай, Барри, я не говорю, что ты обязательно должен идти, но… ты не думаешь, что стоит попробовать? Когда ты последний раз был… на свидании? Она все и так знает, потому что они уже обсуждали тему несчастной любви, так что Барри адекватно оценивает свое одиночество, длительностью в несколько лет. И Фелисити права — нечасто он кого-то заинтересовывает, потому что всегда позорно неловок. Свидание означает, что-либо кто-то счел его достаточно интересным, чтобы пригласить провести время вместе, или парень был просто заинтригован тем, что Барри не умеет нормально выражать свои чувства; в любом случае попробовать стоит. — А как же ты? — Барри хмурится, обдумывая свои слова. — Ты проделала такой путь… — И я могу приехать в другой раз. Это не конец света, Барри… и тебе нужно что-то классное, чтобы было что записать в дневник! Хватит искать себе оправдания, иди! Я прощу тебя за то, что ты меня оставил в обмен на фотки этого милого парня, — говорит Фелисити, забавно подмигивая. Барри хочется остаться и поговорить с ней, но с болью в груди осознает факт, что если не пойдет, то упустит крошечную возможность, вдруг из этой встречи выйдет что-то хорошее. Он не знает, как выглядит этот парень, у него нет его телефона (Барри проверил записную книжку, но новых номеров там не нашел), так что… ему остается только пойти в парк. — Ты замечательная, — искренне говорит он, вставая и целуя Фелисити в щеку. Она с усмешкой отмахивается. — Я в курсе. А ты опоздаешь!***
Барри убегает из Джиттерс почти в шесть — он за двадцать минут добирается до парка, тяжело дыша, смахивая пот со лба и жутко нервничая. От паники и волнения сжимается желудок — вдруг парень не дождался его и ушел? Высокий мужчина стоит возле железной ограды парка. Он старше Барри лет на десять, но он… о да. Слово «милый» не совсем подходит — если сердце Барри не колотилось бы от пробежки по людным улицам, оно определенно бы выскочило из груди от вида стройного мужчины в темно-синем пальто. Нервничающий Барри едва сдерживается, чтобы не оглянуться, потому что, черт, такой красивый парень не мог пригласить его на свидание, мало ли, он ждет кого-то другого… Но нет. Мужчина идет прямо к нему, на его губах играет самодовольная ухмылка — Барри никогда не думал, что усмешка может быть настолько привлекательной. — Я уже подумал, что ты не придешь, — говорит он бархатным голосом, от которого у Барри слабеют колени. — Я почти не пришел, — признается он, и мужчина хмурится. Черт, не лучшее начало для свидания. — Не то чтобы я не хотел! — поспешно добавляет Барри. — То есть… я все не то говорю. — Он вздыхает и ждет неизбежного «было приятно познакомиться, но…». Но мужчина почему-то смеется, глубокий приятный смешок проходит волной по позвоночнику Барри (даже смех этого красавчика совершенен, такие парни никогда не играли в лиге Барри Аллена). — Позволь помочь, — говорит он и протягивает руку. — Я Лен. Барри отвечает на рукопожатие и морщится, когда в голове начинает стучать. — Я согласился пойти с тобой на свидание, не зная твоего имени? Странно, что он представился, они же якобы знакомы… в голове Барри тут же вспыхивает красный свет, но мужчина качает головой и улыбается. — Ты примерно час мое имя знал. Мы вместе искали мою собаку, и ты… рассказал о несчастном случае. Я думал, что избавлю тебя от необходимости объяснять все заново. Барри издает тихое «оу», кажется, с ударом молнии ему перепало немножечко удачи, совсем чуть-чуть. Другого объяснения просто нет: он не мог быть настолько счастливым, что привлек внимание такого прекрасного и милого мужчины. Кроме… — Ты собираешься заманить меня в заброшенный склад, а затем порубить на мелкие кусочки? — спрашивает Барри, притворяясь, что шутит — на сто процентов (на самом деле, на шестьдесят. Или пятьдесят два процента). Мужчина — Лен — смеется, понимая шутку. Барри ни за что не признается себе, что чувствует облегчение, когда Лен отвечает: — Как насчет того, чтобы перебраться куда-то, где поменьше народу? Это хорошая идея — в итоге они устраиваются в ближайшей кофейне. Там полно народу и душно, и когда Барри чуть не врезается в третьего по счету человека, пытаясь выбраться из толпы, Лен, не обращая внимания на других людей, обнимает Барри за плечи, тянет к себе так, чтобы Барри встал рядом с ним, пока они ждут своей очереди. Лен теплый, пахнет зимой и гелем для душа, и когда Барри осторожно скользит рукой вокруг его талии, потрясающе улыбается. Когда они оказываются перед прилавком, Барри все еще красный и слишком озабочен близостью Лена, чтобы быстро выбрать, что заказать. Лен заказывает им «Спецпредложение Дня всех влюбленных», что бы это ни было. Барри не протестует, когда Лен наклоняется к его уху и шепчет ужасные саркастические комментарии относительно красно-розового декора вокруг. Барри хихикает как школьник, но Лен все еще улыбается, продолжает шептать, и им двоим искренне наплевать на взгляды персонала, когда их смешки становятся слишком громкими. Спецпредложение оказывается горячим шоколадом с посыпкой из маленьких розовых сердечек и печеньем. Лен опускает плечи Барри, заставляя его пожалеть о потере такого приятного контакта, но затем Лен пробирается за ним через толпу, отчего сердце Барри глупо трепещет. Он никогда раньше не встречался с парнями, скорее, не совсем так: у него были редкие короткие свидания, но его на самом деле никто вот так вот не приглашал. Сердце колотится, щеки красные от жары в кафе, и Барри задумывается, почему вообще сомневался. Может быть, он всю свою жизнь ждал именно Лена. Эта глупая мысль Барри веселит, учитывая, что он встретил этого парня только полчаса назад. Но в том, что касалось дел сердечных, Барри никогда не умел трезво мыслить. Он забирает у Лена печенье в форме сердечка и разламывает его на две части; Лен смеется, и от этого низкого бархатного смеха Барри не чувствует ног. — Это значит, что ты разбиваешь сердца? — спрашивает Лен, принимая половинку печенья. Он придуривается, но у Барри земля уходит из-под ног. — Ты мне скажи. — Почему ты обязательно должен разбивать мое сердце?.. Ведь я играю только по твоим правилам*. Чтобы понять, что Лен поет, Барри требуется целая секунда, после чего он хохочет во весь голос. Неважно, как приятно ему от этих строчек песни, он в ужасе — ведь Лен, прямо как в песне, именно то, что хотел Барри на День святого Валентина. Понимание, что он ничего не вспомнит завтра, разбивает Барри сердце — сколько бы он ни писал в каком-нибудь дневнике, он никогда не вспомнит, что чувствовал. Он делает усилие, чтобы перебороть внезапную волну меланхолии и сжимает пальцы Лена. — О боже, сколько тебе лет? — Я старше этой песни, — фыркает Лен, и Барри обещает себе погуглить песню «Сердцеед», как только он доест печенье. Наверняка она из восьмидесятых. На самом деле, разница в возрасте его мало волнует, он просто хочет знать о Лене хоть что-то, забраться в голову и сердце этого прекрасного мужчины, пока он еще помнит его. Хочет понять, что чувствует Лен. — Расскажи мне секрет, — просит Барри, когда они переходят улицу, возвращаясь в парк. — Секрет? — переспрашивает Лен, растягивая гласные, будто раздумывает о чем-то непристойном. — Да. Что-то малоизвестное о тебе. Лен задумывается и тихо хмыкает. Барри поворачивается так, чтобы смотреть прямо на него: свет фонариков, развешанных на деревьях, отражается в глазах Лена. Барри почему-то с грустью вспоминает, что в этом году пропустил Рождество. — Я не ходил на свидания в День всех влюбленных примерно лет десять, — в конце концов, тихо произносит Лен. Барри сразу же переключается на него, откидывая мысли о том, встретились бы они с Леном, если бы с ним не произошел несчастный случай. — Боже. Ты старый, — стонет Барри и качает головой, сдерживая рвущийся наружу смешок. — Вот и все, дедуля. Лен издевается над ним — прижимает руку к сердцу, поет еще одну часть этой ужасной песни, что-то обо всем, что следует забыть, и Барри так сильно смеется, что у него слезы текут. Боже, он забудет этот день, он не помнит последние несколько недель, но прошлый год никуда из его памяти не исчез. И Барри не помнит дня, когда бы не думал об Айрис. Айрис, которая сейчас проводит время с симпатичным детективом, но эта мысль не причиняет такой боли, как раньше, только не с Леном, который так внимателен… будто Барри все, что ему нужно. Как он может забыть это? Барри отказывается верить в то, что его разум просто сотрет это, но его память работает плохо — он не может выбрать, что именно ему забыть. — Эй… — шепчет Лен, и Барри понимает, что плачет. Лен нежно касается его щеки, и Барри тянется к нему, гулко сглатывая. — Я не хочу забывать сегодня, — с трудом произносит он, слова душат, приходится зажмуриться, чтобы не плакать — сегодня же День святого Валентина, Барри проводит его с идеальным мужчиной. Ему повезло — повезло больше чем за все эти годы. Барри задерживает дыхание, стремясь удержать всхлипы. Когда теплые сухие губы касаются уголка его рта, Барри распахивает глаза и издает звук на грани всхлипа и удивленного возгласа. — Тебе стоит в другой раз написать более четкую напоминалку. — Теплое дыхание Лена согревает лицо Барри, прихваченное морозом, его голова плывет, пока он наконец не находит в себе силы, чтобы посмотреть Лену в глаза. Он настолько близко, что Барри может пересчитать его ресницы. Но мозг реагирует слишком медленно. — Что?.. — Для нашего следующего свидания, — улыбается Лен, будто это самое логичное и простое в мире решение. Говорить невозможно, поэтому Барри просто кивает. Он поверить не может, что этот идеальный мужчина все-таки существует, что он принимает Барри таким, готов мириться с тем, что тот не может вспомнить его лицо и имя. Лен держит горячий шоколад, в то время как Барри печатает новую напоминалку с большим количеством восклицательных знаков; позже Лен держит его за руку, когда они медленно прогуливаются вокруг замороженного пруда, проходя мимо пар. На этот раз, глядя на счастье других людей, Барри не чувствует себя обделенным. Когда он начинает дрожать от морозного февральского воздуха, Лен запихивает их руки в карман. Они не разговаривают, но это нормально — Барри не хочет задавать слишком много вопросов, опасаясь, что он будет задавать их завтра, или на их следующем свидании, снова и снова, а затем Лену просто надоест один и тот же разговор, застрявший в петле неисправного мозга Барри. Молчание не мешает и не напрягает: оно окутывает их, как уютное одеяло, пряча от остального мира, и Барри понимает, что улыбается только тогда, когда он смотрит на Лена и видит такое же умиротворенное выражение на его лице. Когда Барри возвращается домой немногим позже полуночи, он чувствует странную гордость — вот начало нового дня, а он до сих пор помнит все, что он узнал о Лене! Но рисковать не стоит: Барри пишет еще одну напоминалку в телефоне, чтобы не забыть прочесть дневник, после чего открывает новый текстовый документ и начинает печатать. Дорогой завтрашний я. Во-первых, перестань волноваться. У тебя есть парень (вроде как). И он потрясающий.