***
Лен усаживается за маленький угловой столик и старательно осматривается, чтобы убедиться — кафе видно полностью. Барри еще не пришел, но это нормально; Лен приехал раньше, чтобы осмотреться (или, возможно, покрутиться снаружи и увести Барри в другое место, если он заметит что-то подозрительное). Со Дня Валентина прошло четыре дня, и хоть Лен и не признавался себе в этом, его желудок завязывался узлом. В его мечтах были лишь зелено-карие глаза и нежные губы, и он не мог дождаться момента поцеловать Барри. Это немного пугало, хотя Лен умел себя контролировать, за десятилетия свой жизни он научился справляться с плотскими потребностями. Нет, пугало его то, с каким нетерпением он ждет разговора с Барри, как жаждет увидеть его и снова взять за руку… Лен ощущал себя шестнадцатилетним, бродил туда-сюда и не мог усидеть на месте. И да, он в это же время планировал ограбление: на этой неделе, при самом хорошем раскладе, хотя Лен был вполне уверен в удаче, но все же не стоит быть уверенным на все сто процентов. Ему хочется перед этим увидеть Барри, провести с ним хотя бы день, чтобы обрести еще одно воспоминание, которое будет согревать Лена холодными одинокими ночами… Да, Лен эгоист. Все, о чем он может думать, это о том, что Барри его уже забыл и не вспомнит, если Лен вдруг исчезнет на пару недель, может, даже и месяцев, несмотря на заметное притяжение между ними. Эта мысль ужасна, а Лен — ужасный человек: состояние Барри не должно быть таким удобным, он же не просил небеса послать ему идеального парня! Лен и так по жизни был в списке «невезунчиков» для вселенной. Но память Барри стала проклятием и счастьем одновременно. Хотя в долгосрочной перспективе в этом было мало приятного, Барри не будет скучать, когда Лен будет пропадать на неопределенный срок. Получается, что Лен мог… попробовать. Быть с Барри. Без вины за свое отсутствие, без мучений из-за того, что он не может показать свое лицо в открытую без риска угодить за решетку. Может, Лиза отчасти права. Лен не сказал бы, что это любовь, только лишь… приятное ожидание, нежность где-то в животе, желание видеть Барри снова и снова. Лен не может перестать вспоминать, как выглядел Барри, держащий грязного пса или отпивающий горячий шоколад и протягивающий половину печенья Лену… смеющийся над глупой песней. Если сконцентрироваться, то Лен даже может вспомнить ощущение прохладных тонких пальцев и прикосновение чужого бедра через пальто… Может, Лиза более чем права. И Лен не хочет сейчас об этом думать. Он смотрит на часы — Барри опаздывает; это совсем не неожиданно, но Лен все равно чувствует укол разочарования. Лен шатается по кофейне еще двадцать минут, а потом бариста уже начинает коситься в его сторону. Схватив чашку чая, он возвращается к своему стратегическому месту. Пятнадцать минут он нервно качает ногой под столом, как взволнованный подросток перед первым свиданием. Чай остывает, а Лен продолжает ждать. Проходит девяносто четыре минуты с того момента, как Барри должен был прийти. Нога Лена выстукивает нечеткий ритм по плиточному полу, а сам Лен хмурится, глядя в окно, выискивая знакомый темный силуэт. Украшения на Рождество и День Валентина уже сняли, от черных голых веток веет ужасом, будто город снимается в фильме, где происходят лишь плохие вещи. Наверное, Лен перебарщивает. Совсем чуть-чуть. Он поднимается на ноги, когда уже больше не может терпеть жалость на лице бариста, оставляет на столе полупустую чашку остывшего чая.***
Краем глаза Лен видит человека, идущего по направлению к нему, и на долю секунды его сердце пропускает удар, вдруг это Барри… но Лен в это не верит. Даже если Барри появится в парке снова, он все равно его не узнает. Так что его шансы встретить парня, сидя на этой холодной скамейке, ничтожно малы. Лен про себя молится, чтобы это не была Лиза, вот ее сейчас ему точно видеть не хотелось, как и бороться с ее проницательными и саркастическими замечаниями. Но оказывается, что небеса сегодня на его стороне — это Мик. Лен косо смотрит на друга и морщится. — Неделя прошла, — говорит Мик. У Лена даже нет сил вопросительно фыркать, он понимает, о чем речь. Слишком хорошо понимает: Лен вернулся в кофейню на следующий день, сразу после того, как проснулся, а потом таскался сюда, в этот промерзший и продуваемый всеми ветрами парк целую неделю, мучаясь от того, как екает сердце, стоило Лену завидеть какую-нибудь девушку, вдруг это сестра Барри и она идет на йогу, а Барри вместе с ней… Конечно, не судьба. Лену очень хотелось бы верить, что Барри неправильно поставил напоминалку, просто забыл… но, скорее всего, Барри просто решил, что ему не нужен сейчас бойфренд. Или решил, что Лен слишком старый, слишком странный, слишком… слишком. Может, и не забыл, а просто не хотел приходить. И сегодня время, которое Лен отвел себе на безделье и хандру, закончилось. — Картину перевозят сегодня вечером, — тихо говорит Мик. Лен глубоко вздыхает, принимая неизбежное. — Знаю, — кивает он. — Игра началась. Готовность — к десяти вечера, ровно. Иди, организуй остальных. Мик уходит и никак не комментирует то, что Лен остается сидеть на лавке, глядя на замерзшее озеро. Он все еще ждет Барри. Лен дал всему этому шанс… и несмотря на неудачу, он все равно ни о чем не жалел. Кроме, может, того, что не узнал номер его телефона, не составил новый план… благодаря своей профессии, Лен всегда имел не только план Б, а еще и план В. Он не знал, что именно произошло с Барри, и почему Лен вообще вел себя как полный идиот, полагаясь лишь на их неуклюжий план с напоминалкой… в итоге он облажался и упустил свой шанс. Не стоит больше сидеть, — решает Лен, поднимаясь со скамейки. В зависимости от того, как пройдет сегодня ограбление, он затаится — на недели, если не на месяцы. Возможно, это и к лучшему, у него не будет времени ковыряться в списках пропавших без вести.***
— Барр, как самочувствие? — спрашивает Айрис, проскальзывая в комнату. Барри пялится на экран своего телефона, задаваясь вопросом, какого черта он торчит дома у Джо, поэтому ему не с первого раза удается сообразить и ответить на вопрос Айрис. В конце концов он просто пожимает плечами, Айрис улыбается, но ее теплое выражение лица слегка мрачноватое. Сердце Барри почему-то ноет, ему жалко, что Айрис переживает за него, да еще и так сильно. Поэтому он убирает телефон и садится. — Что случилось? Айрис моргает, будто искренне удивляется — словно на ее лице нет никакого намека. — Ничего. — Она качает головой и улыбается. В этот раз ее улыбка более искренняя, поэтому Барри решает задать более насущные вопросы. — Окей. Есть идеи, почему мой телефон считает, что сейчас март? Объяснение Айрис ровное, почти что гладкое, и концу ее монолога Барри так и подмывает спросить, сколько раз она это раньше проговаривала вслух. Сорок примерно, если все то, что Айрис рассказывает о несчастном случае, коме и проблемах с памятью, а у Барри нет причины ей не верить. — Как твои руки? Тремор есть? — спрашивает Айрис. Барри недоуменно глядит на свои ладони, которые ведут себя совершенно нормально на протяжении всей его жизни (кроме неудачных попыток пригласить Айрис на свидание, само собой). Но когда он поднимает руки, по пальцам будто пробегает искра, они мелко подрагивают и ничего с этим сделать нельзя. Однако Айрис говорит, что все хорошо, широко улыбается и протягивает Барри пластиковый стакан с какой-то зеленой неприятной на вид бурдой, но когда Барри делает глоток, то с удивлением понимает, что вкус у этой смеси приятный — банан и ягоды. Он не спешит допить смузи, пытаясь осмыслить все, что сказала Айрис. Это кажется сюрреалистичным, будто Барри смотрит фильм о себе, а не живет своей жизнью (забывая все, судя по всему). Он изо всех сил старается не сойти с ума, но выражение лица Айрис говорит о том, что получается у него из рук вон плохо. Он тянется к ней, ее рука теплая, что чувствуется даже сквозь одеяло. — Все будет хорошо, Барр. Не волнуйся. Врачи говорят, что у тебя отличные шансы на полное выздоровление, так что не переставай надеяться, хорошо? Барри хмыкает — какая надежда, он опять все забудет. Хотя ему кажется, что он спустится с лестницы, и все придет в норму, пусть он в это почти не верит. Айрис не стала бы так глупо и жестоко шутить. Барри кивает, потому что Айрис ждет от него каких-то действий. Он не собирается делать глупостей, но от мысли, что завтра утром он будет опять сидеть вот так, запутавшись в самом себе, Барри начинает тошнить… Айрис опять будет повторять свои слова про молнию, потерю памяти — завтра, послезавтра… и если ему не повезет, то и ближайшие три месяца или даже годы. Барри стал тем, кем никогда не хотел быть — обузой для Айрис и Джо. Он сглатывает комок в горле, а глаза начинает резать от сдерживаемых слез. — Дай мне минутку, ладно? — просит Барри. Его голос немного хриплый, будто он давно не говорил. Айрис соглашается, безропотно идет к двери, но напоследок встревоженно оглядывается на него. Барри прикладывает все возможные усилия, чтобы не сорваться и не сказать, что ему плохо. Он пытается прийти в себя, принимая очень долгий и очень горячий душ, но это не слишком отвлекает. Барри разглядывает странную розовую кожу на боку, рубцы, нежные на ощупь, большие неровные швы, опутывающие ребра и бедро. Химические ожоги с несколькими тонкими белыми линиями, где разбитое стекло пронзило его кожу — Айрис сказала, что молния ударила его в лаборатории и он приземлился прямо на полку с реагентами. Он старается игнорировать напряжение кожи, старается сосредоточиться на смывании всех тревог, но шрамы слишком чувствительны к горячей воде, Барри почти больно. Плюс он виновато вспоминает о счетах за воду примерно через две минуты. Он делает это каждое утро, не вспоминая о деньгах? Его кожа едва нагрелась, когда Барри выходит и заматывается в полотенце, пальцы сжимают в пушистую ткань слишком сильно, чтобы не видеть, как дрожат руки. Надев штаны и толстовку, Барри чувствует себя как-то странно — интересно, когда он сможет вернуться на работу. Он ловит свой взгляд в зеркале, и ему приходит в голову, что он наверняка стоял здесь раньше, глядя в то же зеркало, с теми же тревогами в голове. Это не особенно успокаивающая мысль, поэтому Барри съеживается от своих размышлений и тянется к двери. Он с тоской смотрит на лестницу вниз и думает, что ему не хочется спускаться и разговаривать с Айрис или Джо, если тот еще дома. Барри не знает, какой сегодня день недели. В животе у него какое-то безумие, все сжалось и ноет, и Барри даже притвориться нормально не может, не может сделать вид, что все в порядке, что он верит в свое выздоровление. Но его руки и мозг не работают. Без этого Барри не сможет вернуться к работе, от этой мысли его опять мутит. Он никогда не работал никем, кроме криминалиста. Что он мог сделать без памяти и с тремором рук, кроме как быть обузой для Айрис и Джо на долгие годы… на десятилетия. Барри сглатывает и отворачивается от лестницы, садится на кровать, хотя за последние две недели она ему надоела, если верить словам Айрис. Он уже выспался, хотя и не чувствует себя бодрым. Барри берет мобильный, больше по привычке, чем из необходимости, и смотрит на экран. Март, первый вторник… то есть прошло около семидесяти дней. Барри должен убедить себя, что за окном уже давно не декабрь. Он открывает календарь, надеясь найти какие-то заметки, чтобы понять, что он делал последнее время… может, есть что-то, что поможет ему вспомнить какие-то детали… Его большой палец замирает над восемнадцатым февраля, отмеченным красным. У Барри перехватывает, и он спешит прочесть напоминалку. СВИДАНИЕ!!! 6@ПАРККОФЕ!!! ТЫ ДОЛЖЕН ПОЙТИ!!!!! У Барри брови ползут на лоб, когда он перечитывает текст. Мозг не в силах обработать информацию, и это бесит. Свидание? Но… как? Восемнадцатое февраля было две недели назад, а значит Барри уже был… нездоров. Как у него могло быть свидание, если он не помнил, с кем встречался? Да и зачем вообще? Барри пролистывает календарь с призрачной надеждой найти улики относительно личности этого загадочного человека. Единственным намеком на романтику в его жизни была безответная отчаянная любовь к Айрис, и он еще до несчастного случая начал понимать, что чувства к ней никуда не приведут. И Айрис сказала бы ему, если бы после… этого они начали встречаться… Возможность посылает дрожь по позвоночнику Барри, он нервно листает календарь и быстро находит еще одну яркую напоминалку — от пятнадцатого февраля. ПРОЧТИ ДНЕВНИК!!! Барри замирает. Он никогда не вел дневники, даже в детстве, даже когда был безумно влюбленным подростком, мечтающим о своей сестре — в четырнадцать это звучало гораздо более романтично и менее жутко, чем сейчас. Ему правда стоит отпустить свою безнадежную тоску по Айрис… и это будет легче сделать, если он узнает, кто его таинственная подруга. Барри инстинктивно заглядывает в тумбочку, но никакого ежедневника в твердой обложке там нет. Вздохнув, Барри оглядывает комнату. Он бы определенно не оставил свои личные мысли на виду, даже дома у Джо (наверняка там много об Айрис). Думай, Барри… у тебя же тремор, как бы ты смог держать ручку? Пока ноутбук загружается, Барри обдумывает напоминалки — наверное, стоит добавлять туда больше деталей, чтобы будущий он не запутался, как сегодня. К счастью, файл с заголовком «дневник» прямо в середине рабочего стола. Барри на мгновение подумал, что там стоит пароль, но нет. Прочитав первое предложение, он прыскает: Барри практически слышит свой собственный голос, говорящий «не волнуйся!». Если бы это было так просто. А после следующего предложения у Барри сжимается желудок, с каждым словом дышать становится все труднее. Он смутно осознает, что краснеет, буквально горит, но не может поверить в реальность этих компьютерных строчек… у него, Барри Аллена, было свидание в День святого Валентина. Свидание, на котором он обнимался с прекрасным мужчиной, смеялся над нелепым декором кафе, целовался под деревом в парке и держался за руки в приятной тишине. Барри поверить не мог, что в его жизни произошло такое чудо. Но как же больно осознавать, что этого больше никогда не повторится — потому что следующее свидание с таинственным парнем по имени Лен, «который заставляет твое сердце так быстро биться», было назначено на восемнадцатое февраля. Барри все еще сидит на кровати, уставившись куда-то между строчек сказки, которая звучала слишком хорошо, чтобы быть его жизнью (была его жизнью, пока он не забыл об этом), когда в комнату снова заглядывает Айрис. — Эй, Барр, — тихо говорит она, и ему требуется вся сила воли, чтобы оторваться от экрана. Его взгляд немного размытый, но Барри может разглядеть жалость, которая мелькает во взгляде Айрис, когда она подходит ближе и садится рядом, опуская голову ему на плечо. Ее аромат, восхитительная смесь свежих и сладких, цветочных и фруктовых нот окутывает его, и Барри вдруг понимает, что его душевная боль связана больше с забытым свиданием, а не с женщиной, которую он любил с десяти лет. Как пахнет этот мужчина, Лен? Барри узнал бы запах, смог ли он вызвать хотя бы малюсенькую искру памяти в неисправном мозге? Вопросы сжимают сердце Барри, словно кулак, и он вздыхает. — Что случилось? — спрашивает Айрис, обхватывая его руки. Барри чувствует, что она переживает, но крошечная его часть… не хочет ничего рассказывать. Но вдруг она знает детали? Барри не узнает, если не попробует спросить. — Я, — начинает он, но осекается и кашляет, прежде чем его голос перестанет хрипеть. — Я… я думаю, что у меня было свидание? В День святого Валентина. Айрис такая очаровательная и смущенная, что Барри смог бы ее нарисовать, если б умел. — Да, приезжала Фелисити, но вы оба сказали, что это не свидание! Или ты нашел девушку, а мне не рассказал? — Айрис шутливо пихает Барри в плечо. Ему бы хотелось, чтобы все было так просто: он знал, где живет Фелисити, мог позвонить ей (и он уже проверил свой телефон, никакого «Лена» в записной книжке он не нашел). — Точно нет… — бормочет Барри, борясь с собой — он не хочет показывать свои личные записи, но Айрис должна сначала все прочесть. Скрепя сердце, он кладет ей на колени ноутбук, потому что сам вслух никогда не сможет прочитать эту сказку… хотя он уже половину точно выучил наизусть. Он пристально следит за Айрис, поглощенной чтением, и точно ловит момент, когда она первый раз натыкается на слово «парень». — Ты никогда мне не говорил, — замечает Айрис. Барри просто пожимает плечами, чтобы ее не отвлекать. — Не думал, что это важно. Барри был бисексуалом, но не испытывал потребности признаваться в таких вещах девушке, которая ему нравилась. Он был влюблен в парней четыре раза, трое были актерами. А последний учился вместе с Барри, но кроме дебильного заикания, стоило им оказаться рядом, Барри больше ничего предложить ему не мог. Айрис подскакивает и снова бьет его в плечо. — Конечно, важно! Барри, ты же мой лучший друг! И если ты думаешь, что теперь я буду считать тебя плохим, то я каждый день буду повторять тебе, что это не так, пока ты наконец не запомнишь! Барри смеется, хотя звук выходит какой-то несчастный. Айрис вздыхает и прижимается к его плечу. — Серьезно, Барри. Я просто очень рада, что ты нашел кого-то, кто видит, насколько ты классный. — Ну я не особо нашел, скорее потерял, — шепчет Барри, и печаль снова накрывает его волной. Это не прилив, который сметает все, а что-то меньшее, что бьет его в грудную клетку и оставляет потерянным, но он успевает сохранить здравый рассудок и не расклеиться. Он берет себе ноутбук и снова погружается в чтение его сладкой и прекрасной (и оконченной) истории любви. Грустно понимать, что слово «любовь» применимо к человеку, которого он не помнит, только может представлять себе картинку благодаря нескольким корявым предложениям. Айрис задушенно кашляет, как маленький щенок, но потом она становится до того грустной, что у Барри сжимается сердце. — Значит, ты пропустил свидание, — говорит она, и это не вопрос. Она знает лучше, Барри ведь даже не был в курсе, что уже март. Айрис была тут каждое утро, наверняка была и в день, когда Барри мог бы собираться на свидание. — Ты не можешь просто… позвонить ему, объясниться? Ты написал тут, что он знает о твоем состоянии. Думаешь, он не поймет? Барри чувствует себя идиотом. Это звучит так просто… но был бы он достаточно умным, чтобы попросить у Лена номер телефона! — У меня нет его номера. Или его электронной почты. Ничего нет. Все, что у меня есть, это время и место, и так как я не могу бежать назад во времени… — говорит Барри с ироничной усмешкой, закрывая глаза ладонями. Он всегда будет любить Айрис, потому что она понимает его без слов. Они лежат на кровати, ноутбук у их ног через какое-то время выключается. Айрис и Барри смотрят на потолок, будто там можно увидеть звезды на белой штукатурке. Он расспрашивает ее о свидании, Айрис делится впечатлениями, но совсем немного. Это помогает: по крайней мере, один из них должен быть счастлив, видимо, это точно не Барри. Но он рад, что Айрис хорошо провела время, а Эдди вовсе не такой придурок, как считают всякие дураки в участке. Или теперь они так не думают, так много времени утекло с тех пор, как Барри последний раз был на работе… Теперь отсутствие цели в жизни больше похоже на отсутствие конечности, поэтому Барри абстрагируется и слушает рассказ Айрис, хоть и знает, что завтра ничего из этого не вспомнит. Может, он запишет это в дневник… хотя бы попробует, раз уж упустил шанс начать отношения с парнем. И, может быть, первую запись он удалит. Какая польза в этом напоминании? Лучше не помнить о существовании этого Лена… Барри кивает, когда Айрис описывает шоколадный десерт, и его сердце сжимается от мысли, что у него такого никогда не будет. Все, что Барри прочел о Лене и о том, что было, причиняет боль. Может быть, однажды Барри проснется и поймет, почувствует надежду, что даже неловкий ученый-криминалист заслуживает сказку. Несмотря на то что она имеет тенденцию заканчиваться ровно в полночь.***
Айрис закрывает дверь за собой и тихо вздыхает. Что в знаке зодиака Барри, в его крови или генетике заставляет его притягивать неудачи? Честно говоря, после всего, через что он прошел, парень заслуживал хорошего, и Айрис не даст этому хорошему ускользнуть только потому, что Барри настолько глуп, что не попросил номер телефона своего нового парня. Она не знает, сработает ли ее план, поэтому ничего Барри и не говорит. Если она постарается и все получится — отлично, если же нет… Барри хотя бы не будет понапрасну надеяться. Помимо этого, она собирается пробраться в его комнату и удалить дневник или спрятать его куда-то в ноутбуке, чтобы он не читал его каждый день и не переживал. К тому же Айрис надеется на врача: тот говорил, что Барри может начать вспоминать все больше и больше, вдруг он вспомнит и Лена? С решимостью, которую Айрис обычно чувствовала на занятиях журналистикой (и во время знакомства с Эдди, если честно), Айрис печатает объявление. Если вы тот Лен, у которого было свидание с Барри в День святого Валентина, позвоните по номеру… она задумывается и печатает свой номер. Барри все равно не помнит голос Лена, так что толку от него никакого. И теперь, когда Айрис прочла запись в дневнике Барри, информации у нее достаточно, чтобы отсеять лишних и выбрать именно нужного рыцаря в темно-синем пальто. На мгновение ей кажется, что она хватила лишнего, но потом она вспоминает об Эдди, о том, что он делает ее счастливой каждый день, и мысль о том, что Барри несчастен просто невыносима. Если есть способ — Айрис сделает все. И если это значит, что ей придется обклеить объявлениями со своим номером весь Центральный парк… она готова на такие жертвы ради своего очаровательного и несчастного брата.