Последняя черта

Контуженная неотложка еще какое-то время катилась по улице, пока, наконец, Леха не присмотрел мигающую вывеску круглосуточного супермаркета. - Надо навигатор включать, - сказал он. – Все нормы по вызову превысили. - Да, пора, - потирая плечо, согласился Горох. – Только дай мы вот с этим товарищем немного поговорим вначале. Гена кивнул на Максимова. Тот спорить не стал и вслед за Гороховым выпал из машины. Выглядел он как обычно, то есть побитым и блудливым, хотя насчет блуда Игорь мог поручиться – это была только видимость. Но тот факт, что двое подельников взялись обсуждать что-то без него, Гаджиева расстроил. Для полного счастья не хватало Сереге закрутить с доктором безумный и кровопролитный роман, а потом отправить Гену в какой-нибудь лагерь для подготовки террористов. Представив себе такой расклад, Игорь скривился и полез на улицу. Успел как раз к тому моменту, как Горох цапнул Максимова за ворот и приложил об УАЗик. Максимов сопротивляться даже не подумал, хотя очевидно мог. - Ну и что тут у вас происходит? – уперев руки в бока, спросил Игорь. - Деремся, - вполне миролюбиво ответствовал Максимов. – А на что похоже? - На заговор. А у меня на них уже аллергия, причем хроническая. Либо объясняете мне, либо в дальнейшем я умываю руки и уезжаю, а вы дальше развлекаетесь, как хотите, но уже без меня. - Ну ты, конечно, попробуй, - хмыкнул Горох. – Только сдается мне, поздновато. Глаза у Гены были колючие и очень недобрые. Доселе видал Игорь такой взгляд лишь однажды, и обстоятельства вспоминать не хотел. Пиздец было страшно, да и сейчас не лучше. Впрочем, теперь преобладал гнев. Гаджиев вообще злился все чаще, и от Большого Золотого Будды остался лишь лотосовый трон, и тот, изрядно поеденный червяками. - Итак? - Что конкретно ты хочешь услышать? - продолжая висеть, уточнил Сергей. - Зачем Гена тебя решил убивать. - Гена, скажи ему, черт с ним, - распорядился Максимов. – Кстати, можешь меня уже поставить, если не затруднит. А то я ебанутый, в общем-то, могу рано или поздно разозлиться. - Я в ужасе, - скрипнул Горох, но чеченца все-таки отпустил. Тот по-собачьи отряхнулся, поправил растянутый воротник толстовки, потом обтер набежавшую с лица кровь. - Вот объясни мне, Игореха, как твой сучонок про бомбу узнал? - наконец, спросил Горох. Игорь озадачился. Он и сам об этом начал думать, но пока только начал. А Гена, выходит, быстрее сообразил. - Ну и как? – повторил Гаджиев. - Да элементарно, - совершенно не обеспокоился Максимов. – Позвонили мне. С неизвестного номера. Вот, взгляни. Он добыл из кармана телефон, отчаянно сигнализировавший о том, что вот-вот разрядится. В списке последних вызовов действительно значился загадочный абонент «Номер скрыт», и время его звонка приблизительно совпадало с тем, когда Максимов начал пытаться привлечь внимание буксира. - И ведь не подкопаешься, - сник Гена. – Да все-таки, чувствую я жопой, не все тут так просто. - Строго говоря, жопы у тебя нет, - разрядил обстановку Гаджиев. – Так что ты ей ничего чувствовать не можешь. - Ну, спасибо, дружочек, - скривился Горох. – Нету и нету, не выросла вот. Скоро яйца поседеют, а жопа так и не отвисла. Максимов стоял молча, вероятно, пытаясь представить себе процесс поседения яиц. Игорь вздохнул и побрел в сторону супермаркета. - Давайте хоть покушать купим, раз остановились, - предложил он. – А потом включайте свой навигатор и давайте нас с Серегой госпитализировать. Как пострадавших от взрыва. И ментов, Гена, вызывай. Возражений нет? Сергей подал голос: - Мне йогурт купите, пожалуйста. И булочку какую-нибудь, что ли. Вечер застал Игоря у Гороха на квартире. Максимов дрых, спрятав облепленную пластырем физиономию под тощей изодранной подушкой. Гена с Татьяной ушли в гости к Вите, причем Гаджиев подозревал, что инициатором похода выступил Горох – реакцию супруги на историю со взрывом предугадать было несложно. Она и без того на Максимова поглядывала косо, и усугублять ситуацию никто не собирался. Сам чеченец и вовсе без надобности никому не хотел показываться на глаза. После взрыва он вообще стал каким-то тихим и очень невеселым, и это Игоря, откровенно говоря, напрягало. Таким он Сергея видел крайне редко, и значило сие настроение, что ситуация оказалась слишком скверной даже для извращенного серегиного ума. Если бы просто случился сказочный пиздец или, к примеру, конец света, Максимов бы развлекался и ржал. Гаджиев маялся, бродил по квартире, от нечего делать перемыл всю посуду на кухне, протер полы, вытащил мусорное ведро и даже провернул стирку. Теперь в относительно чистой, хотя и все равно какой-то запущенной квартире на веревках болталось разномастное белье – особенно Игорь потешался, развешивая в нарочито видных местах затейливые танькины бюстгальтера и кислотных цветов стринги. Потом делать стало нечего. - Невроз? – высунув голову из-под подушки, сочувственно поинтересовался Максимов. - Типа того. - Есть хочешь? - Наверное. - Хорошо, - Максимов, как был, в трусах и футболке, побрел на кухню. Его пошатывало, лицо опухло. - Ну, тащи картошку, - распорядился он, привалившись задом к столу. – Так, что у нас тут в холодильнике… фу, бля! Игорь! Что за… - Стухло что? - Да нет, тут другое. Иди сам глянь. - Тебе картошку или глянуть? - Расхотелось мне пока картошки. Игорь добрался, наконец, до кухни. Максимов сидел на корточках, прикрыв лицо рукой, прямо перед распахнутым холодильником. Оттуда взирала на него обмотанная целлофановым пакетом человеческая голова.