Последняя черта

Игорь подозревал, что нервы у Максимова крепкие не потому, что крепкие, а потому, что выгорели уже все напрочь, но теперь понял, что ошибся. Это только на первый взгляд Серега выглядел вменяемым. На второй, более внимательный (когда его удалось, конечно, отлепить от жути в холодильнике) оказалось, что Максимов сидит на полу обморочный и даже толком не может встать. Его точно скрутило всего, мышцы закаменели, суставы утратили подвижность. Распрямить Игорь не смог, так и потащил из кухни прочь в виде тяжелого и крайне неудобного в транспортировке комочка. Максимов то ли сидел, то ли лежал теперь на диване, подтянув ноги к груди и крепко обхватив их руками. Игорь помаялся, походил вокруг, потом накрыл горемыку одеялом и снова отправился на кухню. Хотя бы холодильник-то следовало закрыть. Голова незнакомого мужика, завернутая в пакет, ему тоже, конечно, не нравилась, но был Гаджиев почему-то абсолютно спокоен. Даже где-то в глубине души надеялся ,что Гена решил приколоться и взял гадость напрокат из морга. Чтобы разрядить обстановку, к примеру. На полпути к кухне догнал Игоря не то крик, не то хрип: - Не трогай там ничего! - Да уж понял, не маленький, - пробурчал Гаджиев. – Холодос закрою, и все. Ментов звать? - Подожди. Вернувшись из кухни, Игорь присел с краешку на диван, как мать подле больного ребенка, поправил на Максимове одеяло и спросил серьезно: - Ну, что делать будем? - Гене звони, - постукивая зубами, распорядился Максимов. - Так я почему-то и подумал, - согласился Игорь. – А чего ты так испугался? Это какая-то культурологическая отсылка? - Нет, - Максимов спрятал голову в колени. Как он так изогнулся, Гаджиев даже представлять себе боялся. – Это мой брат. - Серьезно…. – на половине вопроса Гаджиев осекся. Вместо этого осторожно, не вполне уверенный в том, что поступает правильно, обнял Максимова, сгреб вместе с одеялом и переложил головой себе на колени. Там Серега и затих, изредка вздрагивая. Как ему было плохо, Игорь даже представить боялся. Сколько они так просидели, никто не знал. Может даже, пару часов. Потом Максимов зашевелился, стал искать выход на свободу из-под одеяла, и тогда Игорь понял, что уже вполне уместно дотянуться до застрявшего в заднем кармане штанов телефона и позвонить Гороху. - Сам поговоришь? – только спросил он, выбирая в списке вызовов знакомый номер. - Пусть сюда едет. Лишнего не болтай вообще. Максимов кое-как выпутался из одеяла, и, пошатываясь, побрел в сторону сортира. Пару раз терял равновесие по дороге и хватался то за бельевую веревку, то за стены, но все-таки дошел и громко захлопнул за собой дверь, и тут же послышались чуть приглушенные ею звуки лютой рвоты. - Чего у вас там? – заорал в трубку Горох. - Приезжай. Сереге тут плохо. - А что с ним? - Отравился, что ли. Слышишь, блюет? - Прискорбно, но да, слышу. Смотри, чтоб он там унитаз мне с корнем не вырвал, и так на одном болте держится. - Ты, главное, приезжай, - попросил Игорь. – Когда будешь? - Сейчас такси вызову, а то выпил, - негромко сказал Горох, и стало понятно, что Гена сообразил, и Татьяну с собой не возьмет. - Давай, ждем, - Игорь отсоединился, отложил телефон и сел на диване думать. Судьба гороховского унитаза его особенно не волновала.