Последняя черта

Утро началось с того, что под окнами истошно взвыла сигнализация. Игорь ее помнил хорошо, поэтому сперва проснулся и подскочил, а потом уже начал соображать, что к чему. Высунулся в окно, осторожно выглянув из-за пыльной шторы. «Истана» мигала габаритами и выла, но вокруг нее никого не было – не считая, конечно, незадачливого дальнобоя, прыгавшего вокруг замерзшего ночью грузовика. Грузовик дымил, дергался, надсадно ревел мотором, но все равно не мог завестись. - Солярку у него прихватило, - сообщил из дверей Максимов. Этой самой соляркой он и пахнул на всю комнату. - И у нас, кстати, тоже. Не помнишь, на какой заправке мы эту хуйню отхватили? - Нет. Я думал, зимняя – и ладно, - продолжая созерцать мучения дальнобойщика, ответил Игорь. – А что, мы – недвижимость? - Пешеходы скорее. Умеешь размораживать застывшие машины? - Не особенно. - А я умею. Только надо достать нормальной солярки. - Полная же стоянка дальнобойщиков, - пожал плечами Гаджиев.- Попроси у кого-нибудь. Было ему с утра сумрачно, тошно и почему-то очень спокойно, несмотря на экстренную побудку. Максимов, напротив, успел взбодриться и, воняя на всю комнату выхлопом, уселся на кровати с кружкой крепкого кофе. Достал телефон, включил и надолго погрузился в созерцание чего-то. Игорь подозревал, что не ленту в «контакте» он там смотрит, тем более что пристрастием к соцсетям чеченец вообще не отличался. - Ну как? – минут десять спустя спросил Гаджиев. - Кофе хороший. Хочешь – возьми себе, внизу варят. Пироги, кстати, тоже ничего. - А по существу? - А по существу – ничего нового. Давай, просыпайся, пора за работу. - Еще бы знать, что у нас за работа такая. А то я не понял до сих пор. - Сегодня едем в «Викторию», - безмятежно сообщил Максимов. – Будем продолжать выбранную линию. - Это какую же? - Ну, например, ты посидишь пару деньков в центральном офисе с умным видом. Так, чтобы всем стало понятно – у тебя появились тут интересы. Работать не обязательно, можешь просто спать и тупить. Ну или предаваться дальше жалости к себе и жрать витину стряпню тоннами. - Отлично. Мне нравится. А ты? - А я поеду еще немного напакощу, уже инкогнито. - Это безопасно? – неожиданно сам для себя спросил Игорь. - Вполне, - хмыкнул Максимов. – А что, беспокоишься? - Хочу узнать, чем все кончится. - Трудно будет не узнать, - пообещал Сергей. – Одевайся. Пошли солярку просить. «Истану» заводили долго. Теорией Максимов владел превосходно, но практику, видимо, наработать не успел. В итоге вокруг занемогшей маршрутки собрался целый консилиум из добрых водителей, которые по очереди советовали облить топливный фильтр кипятком из чайника, греть поддон паяльной лампой и прочими изуверскими способами растаивать застывшую солярку, а заодно тащили, кто что: газовые горелки, чайники… Игорь успел три раза покурить, сбежав от шума и суеты, выпить две кружки кофе и сожрать пирожок, который совершенно не хотелось, прежде, чем «Истану» все-таки завели. - Пусть час поработает, - советовали Максимову. – Иначе тронешься – заглохнешь сразу. - Спасибо, обязательно! Ну, иди машину сторожить, что ли? - Пиздец, весна, конечно, - морщась, поделился Игорь. - Ты как не в Сибири живешь, - посетовал чеченец. Гаджиев покорно уселся на холодное переднее сиденье. Печка теплом не дула, машина кряхтела и дергалась, но хотя бы больше не глохла. Постепенно разбрелись по своим делам дальнобойщики, сбежал Максимов. Фуры начали разъезжаться со стоянки, откуда-то вылез бомж, в задумчивости посмотрел на маршрутку – и тоже ушел. Игорь созерцал грязь на лобовом стекле. Один вопрос мучил его – как долго он будет оставаться безвольной пешкой в талантливой, но совершенно непонятной ему игре? Ответов не находилось. Тот, что сперва казался правильным – не умеешь, не мешай тем, кто умеет – перестал его устраивать еще накануне. По-хорошему, Максимова, конечно, следовало удавить посильнее и все-таки заставить хоть что-то полезное сказать, но пытки на подельника не действовали, да и потом, тот умело перевел стрелки, а Гаджиев радостно покатил по уже знакомому пути… Стало за себя стыдно. Им по-прежнему управляла обида, и что хуже, через обиду управляли им. Достаточно было нажать на давно известную кнопку – и он терял последние мозги. Открытие оказалось неприятным, а еще неприятнее было то, что Игорь и сам давно это понимал – вот только все время задним числом. - Так-то, брат, - подумал он. – Снова-здорово. - О чем речь? – живо поинтересовался Максимов. Выскочил он, как черт из табакерки, повозился, устраиваясь за рулем, на пробу выжал газ. «Истана» задергалась, но не заглохла. - Сойдет. Поедем до заправки потихонечку. Возражения есть? - По этому пункту нет. - А по какому есть? - Я выхожу из игры, - объявил Игорь. И сам удивился – до чего просто это получилось. Раньше бы на говно извелся: а как это, подвести человека, который доверял, бросить посредине сложную и непонятную партию… А теперь не успел подумать – и сразу сказал. Впрочем, долго предаваться рефлексии не пришлось. Максимов, прямо с места, без замаха, отоварил его в рожу. Попал по носу, на лобовое стекло брызнула кровь. - Вали, - бросил он. Выбора у Игоря не осталось. Зажимая рукой нос, из которого хлестала кровь и, кажется, даже искры летели, он выпал из маршрутки и сел на землю прямо возле мусорного бачка. Не дожидаясь, пока Игорь одумается и прибежит извиняться, Максимов рванул машину с места, обдав едким белым дымом. Откуда-то снова взялся бомж – может, он и не уходил никуда, потрогал за плечо, увидел окровавленную физиономию и горестно вздохнул: - Браток, покурить не найдется? Игорь хотел было послать воняющего перегаром и еще чем-то непотребным мужика куда подальше, потом оценил собственные жизненные достижения и нашарил в кармане пачку. - Держи… браток. - Вот, спасибо! От души! А денег дашь? - Нету их. Уехали. - Это жаль. Что ж вы, нехристи, договориться нормально не можете! - Ну что сразу… - начал было Гаджиев, а потом как-то некстати узрел свое отражение в намытом крыле стоявшей рядом «Тойоты». Нехристь он и был, черный, лохматый и небритый, да еще весь в крови. Сейчас бы еще менты не забрали его такого красивого, вот будет достойное завершение не самого удачного утра. А потом Игорь понял. Он ведь только что Максимова нахер послал. Вот взял – и послал. Вместе с его непонятными делами, с Джоном, с разборками, с перспективой быть замученным или даже убитым за чужие выкрутасы. Звучало все так хорошо и радужно, что Игорь сразу не поверил в такой исход. Очевидно, что повел себя, как идиот. Теперь еще и выгребать самому, потому что извиняться перед Максимовым не позволит гордость, а идти обратно жить к Горохову – обида. А проблемы как были, так и остались, и очень может быть, стало их даже больше. Игорь кое-как поднялся с земли и пошел в гостиницу умываться. Бомж проводил его долгим сочувствующим взглядом.