Последняя черта

Дома почему-то никого не было, хотя Марина и младшие дети Гаджиева давно вернулись из изгнания. Тагир – тот с отцом не жил, снимал нечто темное и заставленное странными предметами в центре города, гордо именовавшееся лофтом. Игорь этого гаражного уюта не понимал, и посещения квартиры младшего свел к минимуму – боялся ненароком своротить какой-нибудь арт-объект, или, того хуже, нечаянно попутать с мусором и унести на помойку какую-то неоднозначную деталь интерьера. У Гаджиева, конечно, квартира была дорого и добротно обставлена, но отсутствие жены Игоря как-то напрягло. Впрочем, отец выставил на стол глубокие тарелки и кастрюлю с борщом, а к ней, неожиданно, бутылку водки. Все эти приготовления Игорю показались странноватыми, но он молчал – укачался в дороге и соображал плоховато. Если затевался важный разговор, то не лучше ли было отложить его на утро? - Устал? – словно прочитал его мысли Гаджиев-старший. Впрочем, их там в Конторе, наверняка, учили всему, включая и это тоже. - Укачало, - сознался Игорь. – Я что-то отвык ездить со скоростью звука. Полковник улыбнулся, но кривенько. - Лиза старалась, - извинился он. – Не хотелось тебя там надолго оставлять. - Она успела приехать из Т-ска и обратно? – заинтересовался Игорь. – Я ее недооценил, оказывается. - Нет, она была в Н-ске. - Давно? - С твоего отъезда. - Так, я начинаю что-то подозревать… - И совершенно правильно. Не бросать же тебя совсем без прикрытия! Максимов, конечно, не дурак и позаботиться о напарнике вполне способен, но подстраховаться все равно стоило. Как видишь, не зря. - А там, ночью, когда за мной какой-то тип шел… - Да. - Он все? - Да почему сразу «все»? – возмутился Гаджиев. – Что ты, в самом деле, как баба? - Извини. Одурел я совсем, - признал Игорь. – И спасибо. Правда. Что позаботился и что забрал. - Должен же я как-то компенсировать то, что не был с тобой в то время, когда действительно надо было заботиться, - неожиданно сказал отец и накатил водки. Игорь, не поверивший тому, что услышал, и еще предыдущими новостями огорошенный, налил и выпил тоже. Водка растаяла в утомленном организме без каких-либо ощутимых последствий. - О чем ты? – нетвердо спросил Игорь. - Я за тобой наблюдал, конечно. И тогда, и теперь. Но теперь вижу, что натворил… что мы с Галей, натворили… и не знаю, как это исправить. Я надеялся, что Миша даст тебе то, что должен дать отец, но видимо, ошибался. А меня Галина к тебе не подпускала. Что, конечно, слабое оправдание. Наверное, я просто думал, что так будет правильнее. Лучше. - Подожди, что-то меня это все пугает. Нас что, убивать завтра придут? - Нет, с чего ты взял? - Просто разговоры такие… подозрительные. - Нет ничего подозрительного в том, чтобы откровенно поговорить отцу с сыном. Я чувствую, что должен тебе это сказать. Хотя бы сейчас, - немного смущаясь, произнес Гаджиев. – Может, еще не совсем поздно? - Давай, - сдался Игорь. Было ему страх, как не по себе, и руки сами собой тянулись подлить еще водки. Такого отца он не знал. Думал, опять станут говорить о делах, о бизнесе, о том, как выкручиваться из очередной заварушки. А тут, внезапно, такое. - Чтобы мужчина мог стать мужчиной, ему нужны не только подвиги и испытания, - напряженно хмурясь, начал Гаджиев. – Ему так же нужен и отец. Хотя бы какое-то время. Или другой старший родственник, может, брат или дядя. Испокон веков повелось именно так. Чтобы чувствовал за собой силу и защиту, чтоб знал, как поступать. Понимаешь? - Смутно. - В том-то и дело. Я смотрел на тебя, смотрел, все не мог понять, почему ты с Непомнящих связался. Паскудный ведь он человек. Много лучше бывают. Ну, не надо спорить! Не о нем сейчас речь. Долго я думал – и понял. Ты как волчонок, не понимаешь, что кто-то вообще тебя мог защитить и поддержать. И по-другому не умеешь. И ждешь заботы, и знаешь, что бестолку, и чем за нее платить тоже не научен. Потому что не надо за нее платить, на самом деле. Не в семье… А Непомнящих – он пытался. Как мог, по-своему, конечно, но он тебя берег. Я бы его живым не отпустил тогда, если бы не то, что он для тебя сделал. Знаешь, что? То, что должен был я. Или Миша. Отец, одним словом. Понял ты меня? - Пытаюсь, - выдавил Игорь, который и вправду что-то понимал, но это ему не нравилось. - Ты замечал, насколько Тагир другой? - Замечал, - вот тут спорить было нечего. Брат, казалось, жил в мире единорогов и Чудо-женщины, но при этом трезво смотрел на вещи и в целом был исключительно спокойным и крепким. Психически, прежде всего. - Мне следовало быть с тобой, пока ты рос, - с сожалением сказал Гаджиев. – Потому что теперь уже сложно что-либо исправить. Просто хочу, чтобы ты всегда знал – пока я в силе, я на твоей стороне. Не из каких-то интересов, не для дела, не для бизнеса – просто потому, что я твоя семья. Твой отец. Попробуй это запомнить. Игорь смотрел в стол. Было тревожно и непонятно, и слова эти, правильные и красивые, лишь частично достигали его души. Душа доверять больше не хотела, пусть даже родному отцу. - Подумай об этом как-нибудь, - добавил Гаджиев. – Твоя слабость именно в этом. Ты сам считаешь это силой, но на самом деле, это тебя губит. - Я знаю, - тихо согласился Игорь. Всегда знал. Вспомнил отчего-то Горохова, когда тот в подвал заявился и кружкой по ноге получил, Женю вспоминал – как тот приехал за ним, перепуганным и пьяным, в Солнышко, Витю – с ее стряпней и задушевными разговорами. Игорь понял, что жутко скучает по этой своей семье. Той, что сам себе придумал, отчаявшись дождаться тепла от настоящей. Жаль только, что придуманные родные об этом не знали – что они на самом деле ему семья и не должны от него отказываться. - Я спать пошел, - неожиданно объявил Гаджиев. – Хочешь, допивай, но я бы не рекомендовал. - Папа, подожди, - вдруг попросил Игорь. – Посиди со мной, а? Наверное, полковник его провоцировал. Потому что спать не ушел и с готовностью сел снова за стол, предварительно вытащив из холодильника тазик какого-то мудреного салата и тарелку с огурцами. - Расскажи что-нибудь, может, хоть про армию. Ты вот где служил? - А разве не очевидно? - Нет. Я хреново новейшую историю знаю. Горохов – тот в Нагорном Карабахе. А ты что, тоже там? - Нет, Игорь, я – в Афганистане.