Необузданность всему виной

Лишиться пипирки в ещё только начавшиеся 18 лет никак не хотелось. Вдвойне не хотелось с тем фактом, что драгоценная пипирка девственна. Чонгук знать не знал, каково это, когда своей же плоти касается рука чужого человека и навряд ли хотел бы узнать, учитывая, что касания не из нежных, а намерения партнера из ряда «уничтожить без возможности на полное восстановление». Иными словами, Чонгук пищал-верещал, барахтался и всеми силами пытался смахнуть с себя разъяренного друга, сквозь слезы наблюдая за тем, как безжалостно Тэхён колотил его и Гукки-младшего. Возможно, лишь из-за мужской солидарности Ким бил в полсилы, боялся взаправду оставить Чонгука без его достоинства. Но вот по лицу с кулака, напоследок, вдарить не побоялся, да вложил в удар столько силы, что вполне было возможно нокаутировать друга. — Какого вообще хрена я оказался на кровати? — стоя на полу да оправляя ночную одежду, Тэхён не желал смотреть на своего скрючевшегося друга. Не из-за жалости, конечно же, — Тэхён боялся вновь наброситься на него, да добить и на то измученное тело. — Ты, блять, сам на кровать перебрался, баран! — в подушку вопил Чонгук, все ещё держась обеими руками за свой пострадавший причандал. Тэхён не стал допытывать правду от Чонгука. Редея, он рванул прямиком в ванну, вполне осознавая, что в его это стиле — ходить во сне. А если учесть, что ночью было холодно и не хватало элементарного тепла, то неудивительно, что парень оказался в обнимку с Чонгуком — таким тёплым и мягким, словно высококачественный плед. Отгоняя от себя подобные мысли, Тэхён на скорую руку умылся, выбелил себе зубы пастой, от утреннего раздражения раздирая дёсна в кровь, да окатил себя ледяной водой, лишь бы не думать лишнего, а главное — не думать о Чонгуке. Уже на кухне, делая завтрак и себе, и другу, Тэхён вспомнил о случившемся вчера, о травме Гукки и об очередном пропуске в универе. От всего этого хотелось убежать, забыться хотя бы на день и расслабиться, как оно бывало в начале первого курса: Тэхён часто тусовался с новой компанией, образовавшейся после первого дня в университете. Тогда Ким считал себя невзъебенным тусовщиком, самцом, готовым покорять женские сердца и после бурной ночки втаптывать их в землю, но вот уже после первой такой гулянки одумался. Решил впредь не связываться с кучкой говна, а свободное время потратить на учебу. Мало того, что Ким совершенно не умел пить, плюс ко всему трахаться у него тоже не особо получалось. Возможно, дело было не в самом парне, а в девушке, что раздвинула ноги, завидев обворожительного Тэхена. И Ким придерживался этой тактики, ведь с кем не бывает. Но девственности он все же лишился и не сказать, что ему это понравилось. Девушка была хиленькой, да и кричала так, что ушные перепонки болели неоспоримые два дня. Два мучительных дня. С того единственного раза Тэхён не ввязывался в глобальные вписки, предпочёл семейный уют и иную компанию, что любили по пятницам устраивать мини-пати на хате. Каждому по пиву и разговоры ни о чём, чисто посидеть и расслабиться, чего Тэхёну неимоверно не хватало. — Слышь, ты долго тут тусоваться собрался? — сидя за одним столом и уплетая подгоревшую яичницу, Ким совершенно не обращал внимания на раздавленного Чонгука, сидящего напротив него. Ким с большим интересом переписывался с кем-то в социальных сетях. — Если ты покаешься перед моей матушкой и скажешь, что ты сотворил с её драгоценным сыночком, то прямо сейчас. На подобную угрозу Тэхён всего лишь закатил глаза и усмехнулся. Даже сам Гукки не отрицал того факта, что Джихён слишком сюсюкается со своим сыном, более того — он не был против этого. Отодвинул телефон на середину стола, Тэхён соизволил поднять блестящие от предвкушения глаза на Чонгука и ужаснуться. — Ёба-а-ать! — Меня побила девчонка, заебись, хён, — Чонгук на реакцию друга ответил, на удивление, лучезарной улыбкой. И, убедившись, что Ким Тэхён собственной персоны сожалеет за содеянное, что читалось по его глазам, принялся уплетать за обе щеки подгорелый завтрак, ни разу не морщась и не жалуясь. На скуле Чонгука с левой стороны красовался свежий синячок размером с Тэхенов кулак. Этот синячок набирал обороты и вырос неимоверно быстро, обещаясь к вечеру быть цвета спелого баклажана. Мало того, что рука Чонгука была болезненного цвета, так ещё ко всему прочему добавилась гематома на лице, что не просто бросалась в глаза, она прямо-таки и тянула взор всякого, кто бы не обратил на Гукки внимание.

***

Чонгук был малость удивлен, увидев незнакомых парней, толпой ввалившихся в крошечную квартирку Тэхена; ещё больше поразился тому, что хён не постеснялся его и не выгнал, а даже позвал в их компанию и представил его всем как друга детства. — А-а, — первым подал голос парниша с красной шапкой волос на голове, что отличался чрезмерной активностью и улыбчивостью, — это тот самый пиздюк, из-за которого ты съехал? — Хосок! — завопил второй, более сдержанный и ухоженный. — Не «пиздюк», а Чонгук. Имей хоть кап… — Да норм все, — перебил раскрасневшегося от французского стыда парня Чонгук, расплываясь в искренней улыбке. — Хосок даже помягче выразился, хён же говорит все напрямую и так бессердечно, что я уже привык. — Тэхён, он ведь душка, будь хоть капельку мягче с ним, — уже обращаясь к хозяину квартиры, парень прильнул к спинке дивана и, подмигнув ему, расплылся в довольной улыбке. Как выяснилось позже, тот, что выглядел солиднее и старше, оказался Джином. Чонгук так и не понял, как взрослый парень оказался в их компании, не понял точно так же, как и сам Сокджин. Помимо него было еще трое, не считая Хосока. Чонгук с рождения был душой компании и для него не составляло труда найти общий разговор с каждым, а если добавить ещё пару баночек пива, что, на удивление, разрешил выпить Тэхён, то и вовсе уже через пару часов Чонгук числился в рядах своих. Тэхён в компании друзей был мягким, веселым и совершенно иным. Не выказывал своих колючек и даже говорил так много и ни о чём. Возможно, выпитый им алкоголь делал все за него, а, возможно, в кругу своих Тэхён чувствовал себя увереннее и комфортнее. Так или иначе, Гукки обижал сей факт, что только с ним хён ведет себя отчужденно. Раньше подобное не особо волновало самого Чона, скорее всего, потому, что считал хёна таковым — холодным и вечно колючим. — Я думаю, что Тэхёну уже хватит, — как-то одумался высказаться Юнги — единственный человек, что пил безалкогольное пиво. Но его тревогу за друга веселящаяся компания пропустила мимо ушей. А Тэхён, будто делая всё в точности да наоборот, заглотил после ещё пару баночек хмельного. И только спустя час все заметили нахрюкавшегося Кима в стельку, что не только неоновыми буквами предупреждало «бегите, пока можете», но сулило эпичный конец их домашних посиделок. Больше всех в данной ситуации переживал когда-то пострадавший Чимин, оказавшийся не в то время, не в том месте. Мало того, что Тэхёна, после их очередных посиделок, штормило из стороны в сторону, его ещё не плохо так выворачивало наизнанку. А Пак-помогу-всем-кому-смогу-Чимин действовал вновь, как велит сердце — тряпье розовое. После этого Чимин ясно для себя уяснил, что помогать пьяным друзьям — себе дороже, а если уж сердце щемит за других, то легче попросить кого-то другого. — Чонгук! — неожиданно для всех вскрикнул Чимин, поднимая обе руки вверх, чтоб заметили и умолкли. — Думаю, Тэхену пора баюшки-баю. — Я всего-лишь икнул, Чим… ин, — икая и еле открывая веки, все же подал признаки жизни Тэхён. Он походил на дохлую рыбку, оказавшуюся не в своей атмосфере — далеко от воды, а потому и шевелил лишь исключительно ртом, да для пущего сходства подрыгивал своими плавничками. А ведь ещё буквально бутылку назад сидел себе, как стеклышко, больше всех галдел, а стоило умолкнуть и отрубиться, как его место безоговорочно занял Хосок, развлекая своими фейловыми историями. Чонгук без лишних пререканий поддался к хёну, намереваясь унести того в комнату, а после вернуться к новым знакомым и продолжить веселье. Вот только Тэхён, для кого алкоголь в большом количестве — ядерная бомба, напомнил о своем возгорании прямо по пути в комнату, украшая белые стены содержимым своего желудка. Красочной сцены парни, оставшиеся допивать остатки пива, заметить не могли, так как Чонгук с Тэхёном на руках уже успел завернуть за угол. Оно и к лучшему, успел подумать младший. Так или иначе, оставлять Кима в плачевном состоянии одного никак нельзя. Чонгук плохо знаком с такими ситуациями и совершенно не представлял, что именно нужно делать, но интуитивно отвел его в ванную комнату и усадил подле унитаза. Тэхён будто чувствовал, что перед носом у него белый друг, что с удовольствием примет всё, что бы тот в него не положил. А потому и извергаться в него Ким стал с легкой душой и упоением сердца. Тэхён не мог видеть, как мучился Чонгук, пытавшийся снять замаранную футболку со своего тела. Но эластичная ткань никак не поддавалась вверх. Травмированная рука Гукки разболелась ещё до того, как они с хёном оказались в уютной ванной. Все же в каком бы то ни был состоянии сам Тэхён, не нужно было брать его на руки, стоило бы хотя бы придержать под локоть или же попросить помощи у остальных. Но Чонгук почему-то решил, что ухаживание за хёном лежит на нем и делиться такой должностью — слишком щедро. Мысленно прося прощение у Тэхёна, чью безразмерную футболку Гукки одолжил на время пребывания у него дома, Чон, прикладывая максимум усилий, здоровой рукой разодрал на себе однотонную ткань и избавился от оставшихся лохмотьев на своем теле. Теперь смотреть на себя можно было без отвращения и мыслей «я сейчас, кажется, сам блевану». Но не успел Чонгук даже осмотреть свою разболевшуюся руку, как тут же был вынужден поддаться вперед — к Тэхёну — и организовать для него мягкое падение. — Да, бля, хён! Я с тобой калекой останусь, — возмутился в никуда Гукки, подхватывая ослабленного Тэхена на руки и укладывая на себя. Сил подняться не оказалось. Тэхён ни разу не тяжелый, и Чонгук в подобных ситуациях бы справился на «ура»… если бы не рука. Сейчас же, казалось, встать самому — непосильная задача, подняться с кем-то — сверхвозможно. — Тэхён, я не могу встать, — окончательно сдался Чонгук, тяжело вздыхая и запуская свою пятерню в русую копну волос друга. Момент оказался удачным, чтобы довольствовать приятным, при этом не боясь за лишения своей бесценной пипирки. — Счя… я… ты, — что-то пытался вымолвить в ответ Тэхён, но вышло хреново, из-за чего даже Чонгук невольно расплылся в улыбке. — Так мягко. Если бы Тэхену пару часов назад сказали, что он не просто заблюет всю свою квартиру, но и после будет лежать на Чонгуке и урчать, как ласковый котик, от удовольствия, он бы громко рассмеялся вам в лицо и назвал бы вас придурком как минимум. Чонгук же задумался об этом некстати, посмеивался беззвучно от гуляющих мыслей в голове, из-за чего пропустил момент появления Намджуна у толчка. Тот, в свою очередь, будто и не видел ласкающуюся парочку на полу прямо возле унитаза, или же хорошо притворился и делал вид, что кроме него в ванной комнате никого не было. Чонгуку было все равно, что о них подумают друзья старшего и какие сделают выводы по поводу их с Тэхеном отношений. Правду часто искажают, думают о том, о чем хочется думать, и Гукки в свои 18 это прекрасно понимал. Чего сказать про Тэхёна, являющимся старше своего друга, было никак нельзя. Ким постоянно воспринимал сплетни и шушуканья о себе чрезмерно остро, срывался на вой и расходовал опустошенный запас нервов. Скорее всего, лежать на Чонгуке сейчас и стонать от удовольствия — не самое лучшее, что мог видеть Намджун. И, возможно, уже завтра по всему университету будет ходить слушок о Тэхёне-гомофобе, что отдался в руки своего друга детства. Возможно, оно и было бы так, если бы их застукал, к примеру, Хосок. Намджун же в чужие дела по жизни не лезет, считая подобное неправильным и подлым. А потому и предложил помощь, чтобы остальные не смогли заметить подобное фиаско в жизни Кима. — Ты не подумай, — накрывая Тэхёна одеялом напоследок, Чонгук своей речью заставил Намджуна дать по тормозам уже у двери. — Тэхён просто напился. Завтра же изобьет меня из-за случившегося. Так что… — Да забей, — махнул рукой Нам, поворачиваясь к Чонгуку с искренней улыбкой. — Я знаю Тэхёна не так давно, но он хороший малый. Даже если бы у вас что и было, мне было бы похуй. — Окей, — в ответ улыбнулся Чонгук, провожая массивную фигуру Нама взглядом. — Повезло же тебе, хён, с друзьями, — уже обращаясь к засыпающему Тэхёну, Чонгук хотел было идти искать себе новенькую футболочку в шкафу Кима, чтобы присоединиться к компании, но тут же осел на кровать подле друга. — Почему со мной ты такое говно суровое-то, а? Тэхён для младшего всегда был и остается примером для подражания. С ранних лет Гукки видел в хёне не просто друга, но и поддержку; ощущал теплоту, даже сквозь суровый взгляд и пожизненное «отвали», с возрастом которое переросло в более нецензурное и менее обидное. Возможно, Чонгук просто привык, и, когда Ким говорит «пошел нахуй», Гукки слышит «не хочешь потусоваться со мной?». Чонгук и сам не заметил, как с годами стал более зависим от друга, как начал скучать от долгой разлуки и встречать апатию в случае, если Ким закрывался в себе и от окружающих. Думать, конечно же, что дело именно в себе, Чонгук не стал. Самооценка не позволяла да гордыня. А отменное, как ему казалось, чувство юмора и вовсе обещало положить окончательное «нет» на их отношения. Но Чонгук не был бы Чонгуком, если бы идиотские забавы не воспринимал бы так халатно. И вот, обнажая своего друга, после того, как разделся до гола сам, Гукки и представить себе не мог, чем обратится его шутка на утро, какие чувства будет испытывать после перед Тэхёном и как больно будет терять свое всё. Чонгук, скорее всего, — остолоп, иначе его назвать никак нельзя. А Тэхён — плохой друг, не желающий открывать глаза на правду…