Необузданность всему виной

Если поинтересоваться у Чонгука, отчего он пропускает вот уже второй учебный день в школе, он, скорее всего, без капли смущения и угрызения совести ответит вам, что берёт пример со своего любимого хёна. Джихён, конечно же, первым делом даст затрещину виновнику сего торжества, а после, решив, что всё же виноват не, как всегда, Тэхён, а её сын, начнёт заниматься рукоприкладством уже по отношению к счастливому Гукки. И женщина естественно добилась бы своего, если того требовала бы ситуация. Утренний звонок от матушки разбудил одного лишь Чонгука, что за ночь успел не только отрезветь, но даже и выспаться. Джихён была безмерно счастлива, что её сынок нашёл общий язык с Тэхёном. А Гукки, в свою очередь, вешая лапшу на уши своей многоуважаемой матери, молился лишь об одном — чтобы правда не всплыла наружу. — Да, мам, — оставляя Тэхёна одного в постели, Чонгук поспешил выйти из комнаты и закончить разговор вне услышание Кима. — Сегодня приду домой за остальными учебниками. — Я так рада, что Тэхён принял тебя у себя в квартирке, — не унимаясь, верещала Джихён. — Может, мы с Хёрим к вам приедем? Посмотрим, где живет Тэхён. — Мам, это лучше решать с ним, а не со мной. Это ведь не моя квартира. — Я знаю, знаю, — вздохнула в ответ женщина, — Тэхён вчера писал, что ты останешься у него на недельку. Я не против, только одежду хоть возьми сменную, а то в школу будешь щеголять в грязном. Ты ведь не пропускаешь уроки? — Сегодня пропустил, — честно признался Чонгук, прислушиваясь к недоброжелательному копошению за дверью, где без задних ног спал Тэхён. — Мне пришлось, мам, не волнуйся. Я предупредил классуху. Это, всё, я заеду за вещами вечером, пока. И сбросил вызов. Не то, чтобы Гукки волновался и в каком-то роде побаивался сегодняшнего утра, он, скорее всего, был более заинтересован в дальнейшем развитии событий. Потому и не спешил входить в комнату, где с каждой пройденной секундой обстановка накалялась. Открыв глаза, не полностью проснувшись, Тэхён первым делом облизнул пересохшие губы языком, даруя им хоть каплю свежести и влажности. Вчерашний вечер лишь частично воспроизвелся в памяти Кима какими-то мелкими картинками и отблесками некоторых сцен, что не совсем получалось собрать в целостный пазл. Тэхён хоть и не умеет пить, зато на утро просыпался всегда бодрее всех из пьющих. Голова не раскалывается на миллионы частиц, сушняк в горле быстро проходит, стоит лишь опустошить стакан холодной воды, да и запутавшиеся воспоминания в течении дня восстанавливаются. Возможно, дар бодрого утра у Тэхёна остается потому, что пьёт он редко. А, может быть, и потому, что если и заправляется алкоголем, то обычно — пивом. Шатаясь из стороны в сторону, парень пытался поймать равновесие и поскорее одеться. Почему он голый и отчего неумолимо побаливала шея с ключицами, Тэхён не понимал ровно до того момента, пока не рассмотрел свое отражения в зеркале, стоявшем неподалеку от шкафа. Издалека казалось, что в отражении является не сам Тэхён, а совершенно иной человек. Быть может, его близнец, которого у Кима никогда не было, или любое другое существо, схожее с ним, но не Тэхён, нет. Шея человека, отражающегося в амальгаме, была усыпана разновидностью отеков. Некоторые немного спали и имели зеленоватый цвет, а те, что болели ещё до сих пор, выглядели самыми болезненными. Тэхён нехотя подошел к зеркалу вплотную, протер для пущего эффекта глаза, надеясь открыть их и увидеть идеальную кожу младенца. Но Ким живёт в реальном мире, а не в сказке, здесь нет тех чудес, что позволили бы жить лучше и краше. Открыв глаза, он по-прежнему видел на своем теле признаки бурной ночки. Но при этом всём не мог, как бы ни хотел, вспомнить, чьих это рук… губ дело. Ещё никогда Ким не испытывал такое отвращение к собственной персоне, не испытывал всего того ужаса, что охватил его в данный момент. Продолжая стоять у зеркала и разглядывать неисчезающие засосы, Тэхён не заметил, как пару минут назад в комнату вошёл обнаженный Чонгук, как тот успел натянуть на себя нижнее белье и подойти сзади, дотрагиваясь руками хрупкой талии друга. В момент соприкосновения старший смог вернуться в реальность и наградить Чонгука полным ужаса взглядом. Ким как бы глазами спрашивал, что всё это значит, и еле сдерживал слезы, каких Гукки с детства не видел. Но маленькое исчадие ада не умеет читать по глазам, из-за чего пребывающему в шоке Тэхёну пришлось озвучить свой вопрос. — Это что за хуйня? — дрожа, как осиновый лист, не имея возможности из-за парализованности отпрянуть от Гукки, Тэхён через амальгаму смотрел в поблескивающие глаза младшего. Гукки же в это время не разделял со старшим всего того ужаса и волнения, ведь он, в отличие от Кима, всё прекрасно помнил и знал, что именно случилось ночью и каким образом хён получил многочисленные засосы на своей шеи и плечах. Прижимаясь к Киму вплотную, Чонгук обвил подтянутый живот парня своими мощными руками, прильнул щекой к правому плечу друга и выдохнул так спокойно и еле уловимо, что Тэхён не смог с первого раза расслышать сказанное. Пришлось повторять более громче. — Хён, ты мне нравишься. — Чонгук, будь серьёзнее! Что всё это значит? — наконец, срываясь на крик и отлетая в сторону от противных объятий младшего, Тэхён поморщился и одной рукой прикрыл обнаженное достоинство. — А ты что, не помнишь? — закатывая глаза и расплываясь в довольной улыбке, Чонгук понимал, что всё идет по плану. И ведь не собирался отступать. /flashback/ Тэхён в ночном свете ещё более прекрасным, как успел заметить Чонгук, укрывая его обнаженное тело одеялом. В голове Гукки и раньше сквозил ветер, завывая одну и ту же песню по типу «слишком красивый» или довольно частое «хочу прикоснуться». Но ещё ни разу Чон не воспринимал бредни, возникающие у него в голове, всерьёз. Обычно отмахивался от них в тот же момент, как они и появлялись, а если и давал им право въедаться в кору головного мозга, то лишь с тем условием, что подобное останется только при нем. Зачастую приходилось сдерживаться и умалчивать всё то, что возникало у себя в голове. Тэхён не из того разряда людей, что выслушают и дадут дельный совет, или же, выслушав, не начнут бузить. Да и Чонгук не особо спешил делиться секретами своей личной жизни с другом, боясь произнести вслух такие вещи, как «я гей» или ещё что лучше — «хочу поцеловать тебя, хён». Приходилось справляться самому. Но сейчас, находясь в одной постели с другом, имея возможность прикасаться к нему и не быть застуканным, Чонгук боялся даже моргнуть. Его окутал не столько страх, сколько чувство ответственности. Да, подло пользоваться опьяненным состоянием друга, без его позволения трогать и ласкать, а, быть может, и лишить сокровенного. Но кто говорил, что Чонгук решиться на такой гнусный поступок, как изнасилование? Максимум, на что он способен сейчас, — поцеловать. Попробовать, какого это — касаться губ почти родного человека, который когда-то был приятелем, другом и наставником, а сейчас считался чем-то более. За рамки выходящее. У Чонгука и в мыслях не было лапать не свое, удовлетворяя собственные потребности. Всего один поцелуй. Точно такой же, как когда-то дарила матушка перед сном — нежный, краткий, девственный. Нависая над другом, Чонгук травмированной рукой огладил такую нежную щеку Тэхёна, удивляясь чистоте кожи и мягкости. Поддавшись вперед, боясь, словно касается чего-то волшебного, чудесного, что могло вмиг исчезнуть, раствориться в воздухе, Чонгук еле коснулся чужих губ своими. В груди парня будто взорвался сад пионов, лепестки цветов которых бурно щекотали сердечко Чона и так сладостно оседали в груди. Чонгук от мелкого поцелуя, такого долгожданного, расплылся в самой счастливой на земле улыбке и, ещё не успев улечься рядом, почувствовал чужие руки на своем затылке, возобновившееся дыхание, опаляющее щеку Чонгука и впивающиеся губы Кима в две половинки напротив. Тэхён приоткрыл веки, пьяным взглядом одаривая своего друга, что кардинально ничего не понимал, и поначалу не отвечал на поцелуй. Но после сладострастного нашептывания «Гукки, ты такой мягкий» в голове у Чона сработал сбой системы. Это уже был не тот Тэхён, что каждодневно мелькал перед глазами с суровым взглядом и вечным холодом, и даже не тот, что весело проводил время в кругу друзей. Чонгук ясно видел и ощущал под собой совершенно иного человека, такого послушного, уязвимого и нежного. Тэхён не прекращал юлить под Чоном. И в этот момент, Гукки ясно ощутил, отчего именно тот не прекращал ерзать под ним. Ким Тэхён возбудился, страстно целуя губы Чонгука и обвивая того руками-ногами. И чувствуя, как чужая плоть касается торса, Чон сам невольно завелся, наплевал на табу и поддался искушению чёрной змеюки. Грешить сегодня в планы не входило, даже самоудовлетворением. Но, чувствуя теплую плоть друга своим телом, вкушая горьковатый поцелуй и лаская разгоряченное тело, тут, хочешь не хочешь, а приступишь к трапезе, гей не гей — выебешь прекрасную фурию Ким Тэхёна. — Х-хён, ты уверен? — сквозь пелену похоти спросил Чонгук, кусая того за нежную кожу шеи и отдергивая её для пущей страсти зубами в сторону. Но в ответ Гукки получал лишь томные воздыхания, да подергивания тела. Конечно же, Тэхён не уверен. И явно перепил, что не разбирая, с кем и как, набросился на первого встречного. Чонгук не особо много выпил, чтобы не понимать сей факт, а потому с каждой новой секундой злился всё больше и больше, не позволяя себе совершить ошибку. В наказании Гукки кусал и посасывал, ласкал, но не лишал драгоценного. То, чем они занимались сейчас — уже вышло за рамки доступного. Но разве мог Чонгук отказать своему хёну? Такому желанному и сладкому, горячему и пластичному? Чон просто дурак, чьи шутки доведут до белого каления не только старшего, они же накажут и самого шутника. — Гукки, п-пожалуйста, — скулил Тэхён, не получая должной разрядки. Его тело пребывало в напряжении, глаза прикрыты от удовольствия, сквозь которые просачивались солоноватые слезы. Не боли, не отчаяние. Скорее, от долгого ожидания и неполучения желаемого. — Пожалуйста… Гукки! Но Чонгук лишь дразнил и Тэхёна, и себя, запоминал сладкую мольбу Кима и изощрялся, как мог, с нежной кожей друга. Ким должен запомнить раз и навсегда, что раздвигать ноги в пьяном состоянии никак нельзя. Даже, если рядом Чонгук, даже, если Тэхён дома. /end flashback/ Тэхён отреагировал на правду во всей её красе холодным молчанием. С минуту простоял в полной прострации, переваривая полученную информацию и искренне не мог понять одно — почему от правды, если это она и была, так совестно смотреть в глаза былого друга? — Ты что, гей? — первое, о чем спросил Тэхён, стыдясь смотреть в глаза Гукки полным уверенности взглядом. — А тебя сейчас это волнует? — поинтересовался Чонгук, не спеша отвечать на поставленный перед ним вопрос. Не столько боялся признаться Тэхёну, сколько себе. И, быть может, дела обстояли бы намного иначе, если бы не было того ужаса в глазах Кима, читаемого отвращения на его лице и ускоренного сердцебиения. Другими словами, признаться старшему в своей ориентации — то же самое, что крикнуть в толпу гомофобов откровенное «я заднеприводный». И то, если кучка ненавидящий педиков людей просто бы избила Гукки до полусмерти и втоптала бы в грязь, якобы показывая его место, то реакция Тэхёна была бы решающей. — Да, ты мне нравишься, хён, я ведь уже сказ… — Нет, — нервически перебил его Ким, — ты гей или, блять, что вообще такое?! — Получается, что так, — сорвался вместе с другом на повышенные тона Чонгук. Его задевал тот факт, что Тэхён реагировал на него после интимной ночки таким образом. Смотрел на него, как на дерьмо, испытывал при этом явное отвращение и даже всем своим взглядом показывал, что его в любую минуту может стошнить. Уже не от выпитого алкоголя, а от Чонгука… от своего друга детства. — Оу, Тэхён, не делай такой вид, будто сейчас блеванешь. Если вспомнить детали случившегося, то ты был совсем не прочь, чтобы тебя трогали, да и звал ты именно мен… — Заткнись! — закричал Тэхён на Чонгука, отворачиваясь от него и затыкая уши руками. — Закрой свой рот и выметайся отсюда! — Но, хё-ён… — Одевайся и уходи! — продолжал кричать Ким уже более яростно и откровенно. Ким пинал на своем пути любые попадающиеся вещи под ноги, проделав нелегкий путь от комнаты до ванны. Ноги трусились, голова была забита хламом. Поверить только, он и Чонгук… Пусть и не переспали, но были близки, как никогда. От одной только мысли, что его, Тэхёна, трогали руки парня, хотелось вскрыться. Благо, картинок той самой сцены ещё не было в голове у Кима, можно было забыться и помолиться. Чонгук хотел было зайти в ванную следом за другом, но тот успел закрыться перед тем, как встать под душ. — Напиши мне, как будешь готов поговорить, хён. И прошу, не лишай меня нашей дружбы. Ты мне очень дорог, хён.