Зайчики

— А как это надевают? — Оди растерянно крутил свой скафандр и так, и эдак, рассматривал со всех сторон и щупал. Вообще-то, скафандр был стандартный, подобными оснащали лайнеры, спасательные шлюпки и прогулочные катера на многих астероидах. Но, раз — мозг у омеги работал крайне плохо, замутненный сотрясением и течкой, два — на Кавае юноше приходилось сталкиваться с другой моделью, три — обязательный инструктаж туриста, проведенный перед круизом, он фактически проспал, будучи с сильного похмелья. И теперь не понимал, как всунуться в защитное средство, точнее — как его расстегнуть, чтобы всунуться. — И-игорь! Ну помоги! Горя со вздохом отобрал у кавайца «головоломку», разложил на полу, бывшем потолке, и расстегнул двумя нажатиями на соответствующее сенсоры. — Запоминай, — сказал он строгим, учительским тоном. — От этого твоя жизнь сейчас зависит. Вот, — землянин решил проявить к тупящей полудевке терпение, — здесь есть еще важные сенсоры. Красный — терморегулятор. — Юноша тыкал пальцем. — Синий — подача воздушной смеси. Зеленый — связь. Желтый — обязательно проверяй его перед выходом в вакуум, даже если на пять минут надо — уровень заряда в батареях. Ремни — их подтягивают, если штанины длинноваты, и закрепляют липучками. Повтори! Оди повторил, удивительно, ничего не перепутав, и полез в скафандр. Защита оказалась ему немного велика и размер подогнали соответствущими ремнями над коленями, вокруг щиколоток, запястий и на талии. — Сойдет, нам недалеко, — решил Горя, внимательно оглядев омегу. Сам он уже успел одеться и ждал, пока каваец копается. Брать из шлюпки кроме полюбившихся одеял юноши ничего не стали, все личное, жалкое имущество и так уже было на них.

***

Неизвестная планета встретила неподвижностью и серым, мертвым пейзажем. Равнина, кое-где пересеченная трещинами, слева, примерно в километре пути — серебристый купол станции старателей, рядом с ним высокий холм горных пород — отвал отработанного при бурении шлака. Справа, далеко на горизонте, темная, напоминающая горный хребет масса и, вроде, еще купола, три или четыре. Ни травинки, ни веточки, ни дуновения. Под подошвами — песок и камни. — Уныло-то как, И-игорь, — разочарованно протянул Оди без уверенности, что Горя его услышит. — Здесь атмосфера есть вообще? Землянин громко вздохнул в динамиках — ура, связь работала — нащупал свободно висящую вдоль тела ладонь кавайца и сжал сквозь перчатку скафандра. Похоже, ему было страшно ничуть не меньше, чем омеге. Юноши сцепили пальцы в судорожный замок. — Нам туда, — Горя указал свободной рукой на купол. — Дойдем — выживем, не дойдем… — он замолчал, подавленный предчувствием скорой гибели. Оди усилием воли сдержал рвущийся из горла всхлип, зябко передернул плечами и кивнул. — Тогда вперед? — предложил он полным непролившихся слез, сдавленным голосом и первый шагнул к спасению, утягивая Горю следом. Двигаться в скафандрах было непривычно, они тянули весом вниз. Плохо подогнанные ботинки болтались у омеги на ступнях и терли в нескольких местах, Горе же, наоборот, оказались маловаты и сжимали пальцы. Короткий километр по сыпучей, неровной почве дался юношам тяжело. Добравшись до главного шлюза базы, оба успели изрядно захромать и шипели от боли при каждом шаге. У шлюза Горя остановился, сделал Оди знак подождать и задумался над тускло светящейся возле него на стене огоньками-кнопочками панелью. Похоже, землянин не знал, что делать дальше. — Как это открывается? — бормотал он, в отчаянии ломая руки. — Как? О Господи, великий, милосердный, подскажи… Буковки-то не наши… Не могли на галахе написать, уроды… Омега присмотрелся и признал в выбитых на сенсорах значках письменность содружественного народа Вжживху, когда-то давно изучавшуюся им в школе и благополучно забытую впоследствии за ненадобностью. Вон где наука пригодилась-то, айэ-лли-и... Возрадовавшийся душой, каваец мягко отодвинул топчущегося понапрасну товарища плечом и уверенно ткнул в панель управления указательным пальцем. Мгновение ничего не менялось, потом шлюз отъехал в сторону, открывая черный зев — вход. — Добро пожаловать, — Оди широко, счастливо улыбнулся, впервые за целые сутки. — Заползай, И-игорь!