***
Range Rover въезжает на закрытую территорию элитного поселка. Машина плывет мимо впечатляющих особняков, дорогущих машин, но в основном высоких неприступных заборов. «Вот тебе и посёлочек…» Образцова иронично пытается прикинуть какой процент стоимости хотя бы одного из участков оплачен «чистыми» деньгами. Минули несколько улиц со звучными названиями «Губернаторская», «Хрустальная», «Лазурная». Перед Поповым открываются ворота, и машина проезжает в чьи-то владения. Кира долго рассматривает трехэтажный особняк (какого-то английского лорда, не иначе), окруженный садом. В начале октября большая часть растений пожелтела или покраснела, кое-где заметно опала листва, но каждый квадратный сантиметр пребывает в идеальном порядке. Арсений уже вышел из машины и вновь по-джентельменски открыл пассажирскую дверь. Девушка выпрыгивает на улицу, любуясь садом. Ей раньше не приходилось бывать в подобных домах, но Кира держится уверенно, стараясь сильно не глазеть по сторонам. На пороге парочку встречает, судя по всему, местная экономка и сообщает, что некий Роман Викторович еще не успел вернуться и прибудет с минуты на минуту. Арсений и Кира проходят в просторный холл первого этажа, где вверх устремляются две идентичные друг другу кованые лестницы, а над ними огромная хрустальная люстра. Интерьер больше напоминает музей, чем жилой дом — один мраморный пол чего стоит. Пожилая домоправительница проводила адвоката и его помощницу в гостиную и ушла за чаем. Двери, обрамлены наличниками с резьбой, повсюду золотые багеты, лепнина. Попов удобно расположился на одном из узорчатых диванов, бросив рядом пальто. Кира следует его примеру и снимает верхнюю одежду. Пока что она делает неуверенные шаги по комнате, рассматривая обстановку с нескрываемым сомнением, не решаясь присесть. Образцова оглядывается на Арсения Сергеевича, который чувствовал себя вполне комфортно средь античных колонн и золота. — Дайте угадаю, — морщится девушка, — Вы тоже просыпаетесь аки зажиточный барин в таком же доме с камином? — Такое впечатление я, по-твоему, произвожу? — поднимает брови Попов, задирая вверх свои белые кроссовочки. Сегодня, и в правду, он выглядел больше как подросток, чем как безбедный аристократ. — Кто Вас знает, — жмет плечами Образцова, пялясь в высокий потолок. В комнату входит всё та же женщина с подносом в руках. Оставив чай на кофейном столике времен Екатерины Второй, она снова исчезает где-то в доме, процокав маленькими каблучками по мрамору. Кира не притрагивается к изысканному сервизу и продолжает ходить из стороны в сторону. Арсений в свою очередь взял с подноса одну из чашечек и приступил к чаепитию, ожидая этого Романа Викторовича. — Чей это дом? — Роман Викторович Новиков, — как будто зазвучала публичная статья из Википедии, — основатель и главный руководитель одного из самых крупных предприятий, занимающегося лесной, деревообрабатывающей и целлюлозно-бумажной промышленностью. Не филантроп, не мизантроп. Любит деньги и людей, которых можно на них купить. Среднестатистический пузатый денежный мешок, который клал и на людей, и на их гипотетические проблемы. — Да Вы его фанат. Попов исполняет театральный жест рукой. — Зачем же тогда мы сюда приехали? — Он, так называемый, друг семьи. А друзьям принято помогать, — Кира распознала странную иронию в голосе, но не придала этому значения. Девушка нажимает на ручку двери и решает заглянуть в соседнюю комнату. Помещение оказывается практически идентичное предыдущему. Разве что попросторнее. Антикварная мебель, явно, из ценных пород дерева, парочка постаментов, снова золоченые рамы. Из-за достаточно большой площади в предыдущих комнатах зажжены люстры, торшеры, бра. Здесь лишь тусклое дневное освещение, оттого так сильно ощущается световой контраст. Будто один из выставочных залов временно прекратил работу, и посетителям музея вход воспрещен. Уже собираясь вернуться обратно, Кира замечает кое-что интересное в конце комнаты. — Арсений Сергеевич. — Чего? — Не могли бы Вы подойти, — невинно улыбается брюнетка. Попов нехотя отставляет чашку и поднимается с мягкого дивана. — В чем дело? — опирается о дверной косяк. Образцова лишь мило улыбается и кивает в сторону большого черного рояля, что стоял в конце комнаты у окна. Арсений ожидающе смотрит сначала на Киру потом куда-то, куда она показывает, и, наконец заметив музыкальный инструмент, эмоционально всплескивает руками. — Ой, не не не, — разворачивается, чтоб уйти, но девушка резво хватает его за запястье. — Ну, Арсений Сергеевич, — немного обидчиво просит Образцова, — Вы обещали сыграть мне. Девушка смотрит всерьёз. Настойчиво ждет. Арсений почти серьезно зарекся лишний раз не притрагиваться к клавишам, но глядя на этого серьёзного обиженного ребенка внутри что-то ёкает. Ну правда ведь. Обещал. — «Собачий вальс» тебя устроит? — обреченно плетется к инструменту, а за ним и предвкушающая что-то интересное девчонка. — За 10 лет Вы смогли выучить только «Собачий вальс»? — Вот паразитка, — чуть слышно шепчет адвокат. Попов присаживается на деревянную скамью и поднимает настолько отполированную блестящую крышку рояля, что в неё можно смотреться вместо зеркала. Мысленно Арсений подмечает марку и соответствующую ей дороговизну инструмента. Девушка сначала облокачивается на его блестящий корпус, но робко отстраняется, подумав, что может заляпать эту идеально чистую поверхность. — Садись, — кивает Попов на место рядом с собой. — А я не помешаю? — Я же не Мацуев. Эмоционировать не собираюсь, — изображает агрессивную игру, — Садись. Арсений отодвигается чуть в сторону, и Образцова неуверенно присаживается рядышком. Места немного, еле хватает для двоих, поэтому оба сидят плотно прижавшись друг к другу бедрами, что к слову, сегодня облачены практически в идентичные черные обтягивающие джинсы. Кира не привыкла вести себя столь неуверенно, по крайней мере старалась никогда внешне не выдавать своего смущения. Но тема музыки была для неё чем-то таким притягательным и сокровенным. Наверное, поэтому ей было так важно заставить Попова сыграть ей. Длинные пальцы замирают над черно-белыми клавишами. — Так что сыграть, — тихо спрашивает брюнет, чуть повернув голову к девушке. — Я не знаю, — также тихо отвечает Кира. Как-будто боясь спугнуть нечто невидимое, заполнившее всю комнату, — Удивите. Тишину прорезали первые высокие ноты. Восемь плавных медленных движений. Пауза. Пианист будто ожидает, узнаваема ли мелодия. И снова те же восемь нот. Вновь длинная пауза. Когда пальцы забегали по клавишам активнее, создавая легкую нежный и очень знакомый мотив, Образцова досадливо цокнула. — Решили, что удивите колыбельной из Сумерек? — поднимает сомневающийся взгляд на профиль мужчины. — Как правило, этого бывает достаточно, — криво усмехается брюнет. — Мне недостаточно, — настаивает Кира, — Ну постарайтесь Вы хоть чуть-чуть. Не каждый день же прошу. — Ладно, ладно, — закатывает глаза Попов, — Для особо искушенных слушателей следующая композиция. *музыка Ludovico Einaudi — I giorni* Кира как завороженная следит за мужскими руками, что так легко нажимают на клавиши в нужном порядке. Это выглядит так просто. Воздушно. Взгляд невольно приковывается к происходящей с музыкальным инструментом магии. Войлочные молоточки ударяются по струнам, сотворяя настоящее волшебство. Легкость и изящество мелодии так сильно будоражат всё внутри, что кажутся вполне осязаемыми. Даже заметными глазу. Околдованная музыкой Кира смотрит куда-то перед собой, вглубь плохо освещённой комнаты, на секунду ей кажется, что она видит эту призрачную музыкальную материю, так сильно её увлекает плавное звучание рояля. Вероятно, это просто танец невесомых пылинок под тусклыми лучами света из окна. Кто знает. Спустя несколько минут непрерывной игры Арсений замер, плавно отстранившись от инструмента. Сам для себя не ожидая, он чувствует приятное удовлетворение от пусть и недолгой игры. Всё это время, сидящая рядышком девушка, ни разу не пошевелилась. — Эй, — совсем тихо шепчет Арсений. Кира, наконец оторвавшись от воображаемого видения, переводит смущенный взгляд на него. — Очень красиво, — только и может тихонько произнести. Попов не сдерживает мягкой улыбки. Кажется, он хочет что-то сказать, но вдруг замечает в окне появившуюся машину хозяина и дома, и рояля. Арсений Сергеевич сразу встает с места и спешит в гостиную. — Пойдем. Новиков приехал.***
Образцова с замедлением поспевает за Арсением Сергеевичем, который уже стоит у входа и беседует с крупным рыжим мужчиной. Новиков выглядит очень дергано, беспокойно. Попов представляет ему свою помощницу, на что хозяин дома никак не реагирует и настоятельно просит побеседовать наедине в его кабинете. Попов подхватывает пальто и уходит следом за хозяином дома, а Образцова послушно остается на первом этаже. Проходит около десяти минут бесполезного скитания девчонки по дому, когда перед ней появляется обозленный Попов. На его лице всё и сразу: возмущение, гнев, устрашающее хладнокровие. — Мы уезжаем. Брюнет пулей вылетает за дверь на холодный воздух, на***
Какова, по-Вашему, вероятность того, что таинственное дело, с которым Ира Кузнецова позвонила своему брату, так или иначе связано с тем дерьмом, в которое попытались втянуть самого Попова? Вы удивитесь. Арсений попросил Иру приехать к нему, потому что смутно помнил, что девушка сама жила неподалеку. Они сильно задержались — попали в пробку. Кузнецова уже должна их заждаться. 19:00 — постепенно темнело. Range Rover заехал в новенький жилой комплекс и остановился у последнего подъезда многоэтажного дома. На лавочке сидела небольшая фигурка, завернувшаяся в серое пальто, и пускала серый дым. Ира скурила бы еще пол пачки, но сигареты закончились. Заметив знакомый дорогой автомобиль, что призывно сверкнул фарами, Ира машет рукой «не надо», когда Попов собрался покинуть машину. Девушка быстро подбегает и садится в салон. Образцова заблаговременно освободила ей переднее сидение, дабы не мешать. — Я не буду подниматься. Много времени не займу, — голос хриплый, но уверенный. Никаких приветствий. Высокие отношения. Попов кивает и просто смотрит перед собой. — Это Кира — моя новая ассистентка. Кузнецова удивленно оборачивается назад, она не ожидала увидеть здесь еще кого-то. Разве что Добровольского, будь он неладен. — Добрый вечер, — Кира старается быть вежливой. — Ты уверен, что… — хмурится Ира, обращаясь к Попову, но не отводя взгляд он девчонки, — Хотя плевать. Разворачивается на место, качая головой. Кира замечает, что её лицо несколько опухло. Вероятно, от слез. — Сигареты есть? — нервно трет руки. — Я не курю, — серьёзно отзывается брат. — Ну да. Теперь-то да, — фыркает девушка, — Наш Мистер Совершенство. — Предлагаю тебе уже начать, — ровным тоном продолжает Попов. И Ира рассказывает, что парень, который якобы зверски убил сына Новикова, её близкий друг — Стас. Бедняге светит «двадцатка» за так называемое «превышение необходимой обороны или причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего за собой смерть». Родителей нет. Нет ни братьев, ни сестер. Ира — его единственный близкий человек, который может ему помочь. Как девочка из богатой семьи связалась с бедным сиротой? Кире было не совсем понятно. — Если я возьмусь за это дело… — Нет, — грубо перебивает девушка, — Ты не понял. Это дело моё. Но без твоей помощи мне не справиться. Кузнецова сильно боится провалить это дело. В первый раз в жизни она пришла просить помощь брата, с которым у них никогда не было теплых отношений. Они обсуждают какие-то детали, продумывая первые шаги. Кира откинулась на заднем сидении, не вдаваясь в подробности. У нее, честно сказать, уже достаточно впечатлений на сегодняшний день, и фразы двух адвокатов просто пролетают мимо ушей. Через пол часа во двор въезжает такси и Ира уезжает, холодно попрощавшись. Попов следит за желтой машиной и еще минуту молча смотрит куда-то перед собой, потом внезапно заводит двигатель и сам выезжает со двора.***
Арсению очень хочется верить, что это просто галлюцинация. Навязчивая идея, отголосок возбужденной нервной системы от его приступа гнева. Но чем дольше они едут, тем яснее он понимает, что за ними хвост. Range Rover пытался вилять от одной полосы к другой, меж машинами, создавая при этом сплошные аварийные ситуации. Но массивный черный Chevrolet как ехал за ними, так и продолжал. Остановившись на светофоре, Попов высматривает преследующий их автомобиль в зеркале заднего вида. 10, 9, 8… Он пытается убедить, что его взбудораженный мозг придумал это. Что внедорожник просто двигается с ними в одном потоке. 5, 4, 3… Нет никакой слежки. 2, 1… Попов сворачивает в плохо знакомые дворы, стараясь скрыться за одним из поворотов. — Арсений Сергеевич, — взволнованно отрывается от бокового окошка Кира, — Вы какой-то новый маршрут придумали? Попов не отвечает, нервно поглядывая в зеркало заднего вида. — Арсений Сергеевич, что происходит? — Кира пытается с заднего сидения перехватить холодный синий взгляд через зеркало, но Арс не отрывается от дороги. Оказавшись в каком-то стареньком дворе с панельными домами, Попов петляет несколько минут. Сзади никого не заметно. Проехав через очередную арку, Range Rover вывернул обратно на дорогу. Машина движется по прямой уже несколько минут, но подозрительный черный внедорожник на глаза так и не попался. И Арс не знает радоваться ли этому. Либо машина была, и он ловко ушел от слежки. Либо он ебаный параноик с прогрессирующей навязчивой манией преследования. Образцова молча сидит на заднем сидении и лишь внимательно смотрит то на дорогу, то на водителя. Наконец въехав в знакомый район, девушка внутренне успокаивается. По-видимому, и Арсений. *The Subways — Rock & Roll Queen* Но стоит девушке потянуться к двери… — Блять, — утробно прорычал Арс. С другого конца дороги выехал тот самый черный не выдуманный, а вполне реальный, Chevrolet, перегородив движение. Из машины вышли трое. Подобное Кира видела только в фильмах. И никогда такие сцены не заканчивались хорошо для главного героя. — Арсений Сергеевич… — Сиди тихо, — мужчина хлопает дверью и подходит вплотную к неизвестным. Кира чувствует, что внутри начинает тихонечко что-то ныть. Старая добрая тревога разрастается с каждой секундой. Девушка детально изучает всю картину. Как по сраному волшебству во дворе ни души. Дорогая тонированная тачка с зеркальным номером. Три бритых качка в костюмах, но двое, что теперь плавно обходя Попова, окружают его, стоят молча. Говорит лишь один, тот, что поменьше в плечах и в очках. Стоит отдать Кириному преподавателю должное. Арс стоит ровно, с высокого поднятой головой и абсолютно непоколебимым видом, будто ему ничего не может сейчас угрожать. Кира не слышит ни слова, в салоне звенящая тишина, лишь её напряженное дыхание. Пытается прочитать лица тех, кого может видеть со своего места. Человек в очках выглядит спокойно, даже приветливо. Но окружившие Арсения громилы, выдают истинные намерения. Всё тело Образцовой сейчас как натянутая струна, мышцы в напряжении. Девушка сидит настороже, как на низком старте перед забегом. Цепляет взглядом каждое движение, бегая глазами от одного «костюма» к другому. И когда рука одного тянется назад, Образцова замечает у него за поясом подозрительный предмет… Одному богу известно зачем, но в следующую секунду Образцова выскакивает из машины. Зачем? Она сама не понимает. Не понимает и Попов, который зло выплевывает «блять», когда оборачивается на девчонку. Этот самый амбал отвлекается от намерения вытащить из-за спины дубинку, но не заставляет себя ждать и подхватывает хрупкое тельце под локоть, дергая на себя. — А это у нас кто? — «мило» улыбается главарь (?), разглядывая девчонку так, будто увидел милую зверушку. Переводит взгляд то на неё, то на Попова, — Твоя подружка? Не слишком ли ты староват, а, Арсений? Попов с трудом подавляет желание разбить хлебало этому умнику прямо сейчас. — Отпустите её. — Не так быстро, Арсений, — мерзкий слащавый тон, — Мы еще даже познакомиться не успели. Двухметровое чудовище крепко сжимает плечо и держит Образцову под локоть, когда не представившийся человек в очках обращается к ней. — Тебя как зовут, золотко? Кира с невозмутимым видом смотрит на неприятеля. Девчонка прожигает его взглядом, и будь это возможно, он бы, точно, воспламенился. Мужчина наклоняет голову в бок. — Кажется, я ей не нравлюсь. Ну ничего, я сюда не девку приехал у тебя отбивать. — Ты, блять, глухой? Я сказал отпусти её, — зло повторяет Попов. — Это ты, видать, у нас глухой. Или тупой, я не знаю, — не меняет снисходительный тон, — Мы ж по-человечески к тебе. Роман Викторович знаешь, как расстроился сегодня? Говорит, поезжайте-ка, ребята, к Попову. Скажите, пусть лучше решение-то своё поменяет, иначе… — Срать я хотел и Романа Викторовича, и на его душевное равновесие, — чуть ли не рычит Арс, резко перебивая. Он не планировал выходить из себя в этой нестабильной ситуации. Это плохая идея. Эмоции не сулят тут ничего хорошего для него. Но, блять, Образцова! Кто просил её выходить из машины?! Попова выбило это из его мнимого равновесия. Он не сможет с ними ни о чем договориться, пока тот урод, что позади, не выпускает Киру из рук. — А ты меня не перебивай, — мужчина так неестественно спокоен и улыбчив, — Вроде бы, человек воспитанный, образованный. А ведешь себя как грубиян. Да еще и в присутствии юной леди, — в этот момент Кира впустую, но пытается дернуть рукой и освободиться из этой железной хватки, нервно буркнув. Попов снова нервно оборачивается на звук, — Где твои манеры, Арс?.. — Засунь себе в жопу… Попов хочет сказать еще что-то, но его собеседник улавливает главную суть — Попова нехило нервирует безопасность девчонки. Поэтому мужчина снова переключается на нее. — Аа, я понял, — широко улыбается неприятный человек, — Тебе сильно «это» не нравится, да? — указывает пальцем на схваченную девушку. Мужчина подходит к Образцовой, и Кира ожидающе замирает. Ее не пугает ни этот кретин, ни громила, что её держит. Её страшно бесит всё происходящее. Она никому не позволяет сдерживать её хоть в переносном, хоть в прямом смысле. Возможно, её чувство самосохранения работает не совсем стабильно после нескольких сотрясений с детским времен. Может, от природы никогда и не имелось. Так или иначе обстановку, и собственное шаткое положение, Кира оценивает недостаточно трезво. И Попова это несколько пугает. Он видит, что мужчина направился к Кире, и дернулся преградить путь, чего ему не дал третий охранник. Арса крепко дернули за плечо, моментально остановив на месте. Брюнет прожигает лысого взглядом и отмахивается вырываясь. Когда он снова оборачивается в сторону Образцовой, мудак, с которым он беседовал стоит прямо напротив девушки, сука, слишком близко, но, кажется, пока не собирается ничего предпринимать… — Такая сильная отвлекающая… помеха, — оборачивается на Попова через плечо и держит руки в карманах, — Мы сюда по делу, конечно, приехали, но, черт, — широко улыбается, — Ну, не могу удержаться, уж извини, — оборачивается к Образцовой, — Что, если я… Мужчина вытаскивает правую руку и не спеша подводит её к Кириному лицу. И Попов даже не успевает дернуться. Девушка не очень понимает, что именно собирается делать этот урод, его ручища нахально тянется к ней. Кира видит собственное неяркое отражение в прозрачных линзах, и любопытный ожидающий взгляд за ними. В следующее мгновение девушка бьёт наглеца в пах коленом, выбивая сдавленный стон. Заносит почти свободную руку, чтобы повторить это с мужиком, что держит её, но не успевает, так как её собственная голова вплотную встречается с кузовом поповской машины.***
Сильная головная боль — вот, что первое ощущает Кира. Она с трудом открывает глаза. Девушка лежит на диване. В своей квартире. Это хорошо. Снова закрывает глаза и немного постанывает. Антон слышит звук и заглядывает в гостиную. — Живая, — выдыхает. Образцова поднимает большой палец вверх. — Где Попов? — Нахуй идёт твой Попов, — мрачно отзывается Шастун, присаживаясь на край дивана. Кира пытается привстать, но парень и резкая боль сразу же тормозят этот порыв: — Лежи! Как голова? — Антон, где Арсений Сергеевич? — Уехал твой Арсений Сергеевич. Притащил тебя домой без сознания, оставил номер какого-то Айболита и ушел в закат. — Он в порядке? — Образцова больше не пытается шевелиться, но открывает один глаз. Шастун зло закатывает глаза. — В порядке! Какого хуя, Кира? Почему твой начальник возвращает тебя домой, точнее, твоё почти бездыханное тело? Подруга делает глубокий вдох, но ничего не отвечает — Не притворяйся сейчас мёртвой, окей? — Тох, отстань, а, — шикает девушка, — Давай потом. Завтра. А лучше никогда… Антон буравит подругу взглядом еще несколько секунд, но сдается, качая головой. — Хрен с тобой. Хочешь чего-нибудь? — Вина мне, наверное, нельзя. — Наверное, нет, — ухмыляется юноша. — Значит, спать хочу, — Кира медленно поднимается. — Стой, стой, стой, — хмурится Шастун, — я сам, — и аккуратно берет девушку на руки. Парень транспортирует Киру в её комнату и бережно кладет на кровать, расположив голову на подушке. — Хотя, знаешь. Принесешь мне чай? — С молоком? — Ага. — И с сахаром. — Конечно. Антон уходит на кухню, Образцова слышит заработавший шумный чайник. Девушка понимает, что надо бы переодеться. Вот это испытание. — Соберись, тряпка, — шипит сама себе, — Не в первый, и не в последний раз огребаешь… Стиснув зубы, садится на кровати. Встает и, почувствовав легкое головокружение, притормаживает. — Так. Хорошо. Не так быстро… Стаскивает черную кофту через голову, и чувствует болезненные ощущения справа в районе ребер. Видимо, приземлилась аккурат на них. Снимает лиф, «выходит» из джинс, оставив всю одежду прямо на полу, и надевает футболку Антона. Когда девушка возвращается на место, забравшись под одеяло, в дверях появляется Шастун с большой чашкой чая. Парень перешагивает через валяющуюся одежду, ставит кружку на тумбочку и уже почти разворачивается, чтобы уйти… — Стой, — тихо зовет Кира, — Полежишь со мной немножко? — Будто у меня есть выбор, — хмыкает Антон и ложится рядом. — Вот именно, — устроившись под правым боком у парня, подтверждает девушка. Антон обнимает её правой рукой, а левой тянется к кружке. Осторожно отхлебывая, передает ей чай: — Какая гадость… На, остынет. Кира делает пару глоточков и возвращает кружку: — Спасибо, — тихо благодарит и снова закрывает глаза. Парень облокачивается щекой о темную макушку, поглаживая худенькое плечо, и слушает ровное дыхание девушки. Кира совсем расслабляется в теплых объятиях. Вот в очередной раз она зализывает раны под боком у зеленоглазого мальчишки. Девушка думает о том, что могло произойти после её отключки. В порядке ли Арсений. Если он сам донес её домой, как сказал Антон, значит живой. Ничего. Он взрослый мальчик. Справится. Под боком у Антона девушка быстро засыпает, а Антон продолжает поглаживать её плечо, окунувшись с какие-то свои размышления. Думает про то, что Образцову стоит отправить в больницу, думает о том, что могло сегодня произойти, ведь Попов ничего толком не объяснил. Думает и про этого Арсения Сергеевича. Блять. Как же он ему не нравится… Думает о Кире. «Сука…» Не может ничего поделать, «это» опять всплывает в голове без его воли. Шастун рад бы переключиться с этих мыслей, но, когда их катализатор, сейчас посапывает практически у тебя в руках. Это сложновато, знаете ли. Середина июня. Завтра Антон уезжает домой почти на три месяца, а Образцова останется в их совместной квартире. Минут 20 назад от них ушел Поз после почти трех распитых бутылок вина, и друзья остались на кухне вдвоем. Кира сидит на кухонной тумбе, а Антон стоит возле неё с маленьким тазиком мороженой, но уже хорошо подтаявшей, ягоды. Неделю назад Антон уже навещал свою бабулю, и та, как обычно, передала для Киры гостинец — несколько пакетиков замороженной смородины, малины и брусники. Ребята посыпали всё это сахаром, чтоб было проще жевать витамины. Образцова держит в одной руке планшет, а второй закидывает ягодки в рот по очереди себе и Шастуну. — Может, ты уже просто заберешь её, а, — канючит Антон, — А я сам полистаю. Кира поднимает на него невозмутимый взгляд. — Неа, — засовывает в рот очередную черную смородинку, — Жуй. Опять херню какую-нибудь выберешь. Девушка беззаботно болтает в воздухе ногами, иногда задевая стоящего совсем близко Антона, и листает интернет-каталог подарков. Парень смотрит на экран, когда его зовут, вовремя открывает рот, чтоб съесть очередной маленький кисло-сладкий плод, в остальное время смотрит в распахнутое окно. Был жаркий день, воздух в квартире сильно прогрелся. Образцова поправляет хвост и смахивая капельку пота со лба. — Сука, как же жарко, — облизывает большой палец, что уже окрасился в пурпурный от сока. — Тебе в этой коробке три месяца одной сидеть, — щурится Антон. Он всё еще надеется убедить подругу, поехать с ним. — И не пытайсяяя, — нараспев отвечает подвыпившая брюнетка. Шаст лишь качает головой. Девушка съедает еще одну смородинку и не забывает про друга. — Вот, кружки прикольные, — кивает на планшет. — Да ну не буду я кружки им дарить, — смешно хмурится Антон. — Окей, дальше смотрим. Листает вниз. Шаст снова переносит вес с одной ноги на другую. Вдруг у него начинает чесаться где-то между шеей и ключицей. — Ай, ай, Кир, почеши вот тут, — извивается обездвиженный Антон. Не отрываясь от экрана, Кира тянется и чешет где-то, где он попросил, — Ооох, хорошооо… Вот, вот, вот тут, да. И пониже, вот, ага. И наверху еще. Кайф… Приступ чесотки прекратился. Кира внимательно разглядывает какую-то вафельницу, но не убирает руку с длинной шеи парня. Сильно задумавшись, девушка машинально легонько поглаживает такую чувствительную в этом месте бледную кожу большим пальцем. Антон сначала тоже смотрит на вафельницу, но потом обращает на это внимание и ненадолго прикрывает глаза от приятного тактильного ощущения. Кира убирает руку и снова пролистывает вниз. Продолжи она дальше, точно, заурчал бы как кот. — Подари бате фляжку… — А маме? — А маме… А маме — не знаю. Просто фляжки прикольные, — Антон закатывает глаза, — Ладно! Мне подари фляжку! — смеется Образцова. — Если поедешь со мной, хоть две. Образцова опять смотрит на парня немного затуманенным от вина, но недовольным взглядом. — Тебе не надоело? — Могу тебя о том же спросить… — фыркает парень, но рот ему затыкают сразу несколькими ягодами, которые как назло оказываются самыми кислыми. — Когда я ем, Антон, — не заканчивает фразу и возвращается к выбору подарков для его родителей. — Очень спасибо, — ворчливо дожевывает Шаст. Антон отметает вешалку в виде оленьих рогов, каких-то экочеловечков, напоминающих этих жутковатых садовых гномов, только с травой на голове, стеклянные флорариумы, чайные китайские сервизы, керамические вазы, термокружки, декоративные подушки… Но Образцова не отчаивается. Она съедает несколько малинок и не глядя запихивает её в рот Антону. — Смотри, какая шкатулка… — Кира очень внимательно изучает описание и серию фотографий, — Блин, бархатная. Красивая, капец… Девушка снова так увлекается, что не замечает своих непроизвольных действий. Антон замер. Он попытался сам забрать угощение, но девчонка практически насильно впихнули его в рот. Не убрав потом руку. И сейчас Кира большим пальцем бессознательно поглаживает его нижнюю губу. Касание выходит очень осторожным. По-странному… приятным. — Она двухуровневая, — продолжает, не замечая, ни того, что параллельно делает, ни замешательство Антона, — тут и бусы, и кольца, и цепочки… Не очень трезвый Шастун прерывисто дышит, и невольно осматривает сидящую напротив девушку. И этот взгляд не тот, каким он смотрит на нее всегда. Он стоит очень близко, между её разведенных загорелых ног. Короткие джинсовые шорты оголяют бедра практически полностью, тем самым демонстрируя обе татуировки. Взгляд поднимается выше. Растянутая майка открывает зону декольте практически полностью, и с его ракурса видно фрагмент нижнего белья. Парень шумно сглатывает. Взгляд приковывается к этому миниатюрному сердечку, что набито прямо на левой груди. Грудная клетка плавно вздымается из-за ровного дыхания. Теперь хмельные зеленые глаза замечают маленькую капельку пота, что тихонько стекает от шеи, минуя ярко выраженные ключицы, вниз, вниз, вниз между… — Очень компактно получается. И защелка, вроде, надежно выглядит, — Кира отстраняется от лица Антона, взяв горстку ягоды, и съедает всё разом. Облизав большой и указательный пальцы, отрывается от планшета и наконец встречается со взглядом Антона, — Тох. Ты чё? Антон не отрывается от приоткрытых губ девушки, которые продолжают что-то говорить. Образцова облизывает их, заставив машинально повторить за ней парня. Парень практически подается вперед, когда… — Шастун, приём. Блин, ну, я реально не знаю тогда, — вручает планшет и забирает тазик, обиженно спрыгнув с тумбы, — Сам выбирай. Антон продолжает пялиться в одну точку перед собой, сжимая в руках гаджет. — Не ной потом, что матушка сбагрила кому-то твой подарочный набор кастрюль, — кричит Кира уже из другой комнаты. Парень опирается о тумбу и опускает голову вниз. «Что это за херь сейчас была, Шастун?» На этот вопрос он не может ответить до сих пор. Прогоняя в голове сей эпизод уже пятый месяц…