***
Брюнет встает из-за стола, делает пару шагов в сторону, ближе к плите, будто боясь преградить девушке путь. — Разрешишь хотя бы довезти тебя или вызвать такси? Кира точно также молча поднимается, но не выходит за дверь, а подходит к плите, становясь рядышком с молодым человеком. — Лучше давайте сюда креветки. А то мы так до завтрашнего вечера ничего не приготовим. Девушка берет пакет мороженых креветок и с интересом вертит в руках. — Что с этим делать? Давайте командуйте, — поднимает невозмутимый взгляд. Арсений смотрит не мигая. Она вообще слушала его? Почему до сих пор не умчалась собирать вещи? Стоит смотрит на него. Будто ничего не произошло. — Арсений Сергеевич? Их в кипящую воду нужно кидать или как? — девчонка всё с тем же спокойствием продолжает смотреть в растерянные голубые глаза. — Жарить. Их нужно пожарить, — только и может сказать Арсений. — Жарить? Тогда где сковорода? Нужно уже нагреть как следует, — Кира сначала ждет хоть какую-то реакцию, но не выдерживает и, легко улыбнувшись, отодвигает бедром застывшего на месте молодого человека, — Давайте сюда. Арсений неловко отступает и продолжает наблюдать за действиями своей студентки. Вероятно, она не собирается сбегать от него как от… как от кого? От психа со справкой? — Какая лучше: эта или эта? — достает посуду на выбор, — Наверное, в эту? Небольшая, но должны поместиться. — Давай её, — продолжает неуверенно повторять Арсений. Удивлен ли Он? Не то слово.***
Образцова почти закончила уже со второй порцией пасты, Арсений же не спеша потягивал свой виски, бренча кубиками льда в бокале. Он почти не притронулся к еде за всё это время. За ужином Арсений поведал девушке еще несколько аспектов своей жизни. Пошел учиться на юрфак, чтобы наконец привлечь к себе внимание отца. Да, лучше он ничего не придумал. Сергей однажды бросил колкость в адрес сына, можно сказать, что взял Арсения на слабо. Что-то в духе: «у адвоката должны быть яйца». Возможно, мужчина хотел его так подначить, раскрыть темперамент, надеясь на передавшиеся младшему гены. А может, никогда и не вкладывал никаких тайных подтекстов. Может, это была очередная ядовитая насмешка. В любом случае, с тех пор Арс делал всё, чтобы в один прекрасный день отец признал, что у него достойный сын. Закончил университет, добился успехов в профессии. По местным меркам — впечатляющих успехов. Не получив ожидаемой «отдачи» от родителя, решил преподавать — Арс всегда видел в этом особое созидание. Да, у него далеко не бесполезная профессия, но преподавание — совсем другое дело. Хотя его проблема могла в любой момент всё осложнить. Риск был всегда. Есть и сегодня. Не был женат, детей нет. Здесь Попов углубляться в подробности не стал и, по понятным причинам, упустил часть об отношениях с противоположным полом, но факт в том, что он никогда не имел каких-либо серьёзных отношений. Новые знакомства никогда не заходили дальше статуса «коллега», «приятель», «виделись пару раз в здании суда или на парковке бизнес-центра», «ходим в один фитнес-клуб». Ничего не значащие интрижки почти никогда не длились дольше одной-двух недель. Арсений всегда проводил определенную грань, давая понять, что переступить через неё он не даст. Между ним и людьми всегда находилась стена. Его личная оборона. Только кого именно она защищала? Арсения от мира? Или мир от Арсения? Он привык думать, что это работает на обе стороны. Сегодня Арс почти не обременен какими-либо отношениями или связями. Всё, что у него есть: работа и единственный кровный родственник. Он старается приглядывать за сестрой после смерти отца. Проявляет заботу так, как умеет. Да, эта забота весьма своеобразна и не так заметна, как могла бы быть. Он оберегает свою младшую сестру, пусть она никогда его об этом и не просила. Но Арсению важно знать, что Ира в безопасности. Ни за что ей в этом не признается, конечно. — Ира может показаться сучкой, но она хорошая девчонка, — отправляет в рот маленькую креветку Арсений. — Подозреваю, что много таких людей, кому она кажется сучкой. Арсений неярко улыбнулся, глядя в тарелку. — Хотя мне — нет, — Арс поднял на Образцову чуть удивленный взгляд, — Да какая разница, кому что кажется, — девушка не отрывается от тарелки и говорит с набитым ртом, — Чужие ожидания — чужие проблемы. Тем более, у Иры сейчас такой период в жизни, — на секунду замирает, мысленно вновь поставив себя на место Кузнецовой, — Не позавидуешь, в общем. Брюнет с интересом смотрит на увлеченную ужином Киру. Странно, но ему приятно (?), что она так трезво оценивает сложившееся положение, и не принимает «дружелюбие» его сестры на свой счет. Это у него уже случилась профессиональная деформация — развита способность прятать истинные эмоции под удобной маской. Да, даже с диагнозом он в этом преуспел. А Ира еще молода. — У этих таблеток есть какое-то побочное действие? — внезапно Образцова выдергивает из размышлений своего преподавателя, пока тот неактивно помешивает уже остывшие макаронные изделия. Арсений поднимает глаза, на секунду растерявшись. Но мгновенно встречается с этим спокойный взглядом. Ему странно вслух затрагивать эту тему. Потому что всегда существовала граница, которую не то, что пересекать недопустимо, к ней даже нельзя было приближаться. Сейчас же… Сейчас он отчего-то легко отпускает это нахлынувшее напряжение. — Да. Есть, — вздыхает, — Сонливость, ночная бессонница. Потеря аппетита. Тошнота. И вот Кира может сложить в голове два и два. Все странности Арсения Сергеевича объясняются вот так просто. — Звучит не так страшно, и с этим можно жить, но, к сожалению, искусственное поддержание эмоционального равновесия — для меня роскошь непозволительная. Самая главная побочка — некая рассеянность. Не могу чувствовать себя несобранным во время работы. Кира задумчиво кивает и заправляет за ухо кудрявый локон. Голубые глаза цепко ловят это движение. Волосы. Он сразу заметил. — Раз уж у нас вечер откровений, — делает паузу Арсений и загадочно смотрит на собеседницу.***
По звуку Кира определила, что Арсений Сергеевич только что вышел из своего кабинета и хлопнул дверью ванной комнаты. А мюсли, к слову, оказались чертовски вкусными. Но еще бы чего-нибудь сверху закинуть. Фруктиков, например? Но не о фруктиках надо было ей в этот момент думать. — Раз уж у нас вечер откровений, — делает паузу Арсений и загадочно смотрит на собеседницу. Образцова вся подобралась, заинтриговавшись таким вступлением. — Переключай лейку душа, пожалуйста. — БЛЯТЬ! — очень зло послышалось из ванной комнаты. Кира замирает с кружкой в руке и с ожиданием смотрит в коридор. «Да ну нахрен…» И вот в дверном проеме медленно появляется мокрый Арсений Сергеевич. Через пятнадцать минут он должен уже быть на работе, а сейчас стоит посреди квартиры промокший до нитки. «А сильный напор, однако…» Белая футболка под пиджаком успела сильно промокнуть, буквально насквозь. И теперь светлая ткань очень сильно облегает мужской торс. Привлекательный мужской торс. Грудные мышцы, очерченные кубики пресса… И злое-презлое лицо. Кира пялится дольше чем нужно и мысленно одергивает себя. — Образцова, твою мать, — зло сжимает челюсти брюнет. — Тише, Арсений Сергеевич, — поднимает ладошки Кира в успокаивающем жесте и медленно поднимается с места, — Нервные клетки, они, знаете ли, не восстанавливаются. Успокойтесь, сейчас я Вам чего-нибудь поглажу быстренько. Только не ругайтесь. Идите лучше, — осторожно бочком обходит злого преподавателя в дверном проёме, успевая поймать взглядом капельку воды, что слетела с чуть вздернутого носа, — волосы посушите. В конце девчонка всё же срывается на смешок и еще больше ускоряется.***
Что субботу, что воскресенье Образцова провела в гордом одиночестве — Арсений Сергеевич исчезал утром и возвращался уже ближе к полуночи. Все выходные Кира готовится к научной конференции, в которую вписалась еще в предыдущем семестре. Отступать некуда. Сама статья уже готова, что немаловажно. Павел Алексеевич здорово помог с формулировками. Осталось подготовить публичное выступление, попытаться предугадать возможные вопросы комиссии и продумать свои гипотетические ответы. Вечером воскресенья, когда уже весь план подготовки был выполнен, а некоторые пункты даже дважды, сил ни на что не оставалось. Кира обложила всю кухню листочками и тетрадками, так как на кровати всем этим заниматься не очень удобно, а посягнуть еще и на кабинет Арсения Сергеевича… совсем наглость. 20:20. В дверной замок вставили ключ и уверенно провернули. Через мгновение на кухне появился Попов. Мужчина поставил дипломат на стул, а сам плюхнулся на серый диван в гостиной. — Вы сегодня рано, — устало приветствует студентка, подперев лицо ладошкой. — Я не помешал? Непонятно: шутливо или же на полном серьёзе спрашивает молодой человек, запрокидывая голову. — Не помешали. Я уже закончила. Наверное. Не знаю. Голова уже не соображает, — прикрывает глаза Кира. — Если ты так весь день просидела, то я настаиваю на перерыве. Точнее, уже на завершении всей подготовки. Не диплом же защищать, сколько можно-то? — Как-то не очень педагогично, не? — Образцова даже не разлепляет глаза. — Не знаю, как ты, но я бы прямо сейчас отправился спать. — Тяжелый день? — Типа того. — Что-то случилось? — Пока не знаю, — голос звучит напряженно, и вся усталость на лицо, — Моя младшая сестра что-то затевает. Не уверен, что одобрю, когда узнаю, что именно. — Это касается Шеминова? — Не сомневаюсь. — Что Вы имеете ввиду под «Моя младшая сестра что-то затевает»? Она собирается его как-то вытащить, нарушив закон? Или что? И с чего вообще такие выводы? — в голове у Образцовой возникали вопрос за вопросом. — Несколько дней назад я закрыл дело об эвтаназии. — Поздравляю, — совсем не поздравительным тоном перебила студентка. — Спасибо, — таким же ровным тоном отзывается Арсений, — Сегодня Ира, как бы невзначай, интересовалась этим клиентом. Точнее, его контактами. Точнее пыталась делать вид, что спрашивает «просто так». Дурочка. — А причем тут Стас? — Это всего лишь догадки, — грубо трет лицо ладонью и глубоко вздыхает брюнет, — Не бери в голову. Возможно, если б не многочасовой учебный марафон, Кира бы обязательно докопалась бы своего преподавателя с миллиардом вопросов. Но. Не сегодня. — Ужинать будете? — Благодарю. Уже отужинал, — устало поблагодарил брюнет, но тут же оживился. — А ты что, что-то приготовила? — Нет. Но вдруг Вы сильно голодный. Арсений снова откидывается на диване, прикрыв глаза, с кривой ухмылкой на лице. Но почти сразу встаёт и скрывается в коридоре. Кира пока даже не шевелится. А надо бы убрать со стола все вещички, сходить в душ да пойти на боковую. Мозги уже превратились в кисель, и спина устала. Очень хочется спать. Образцова зажмуривает глаза. Щелчок. Открывает глаза — кромешная темнота. — Арсений Сергеевич? Тишина. Так. Либо она ослепла, либо выбыло пробки. — Арсений Сергеевич?.. Он че издевается? — Ар… — Да слышу, слышу. Пробки, наверное, выбило. Успокойся, — голос раздался откуда-то из глубины квартиры. Батарейка ноутбука давно сдохла, а под рукой нет ни телефона, ни зажигалки — вообще ни черта. Аккуратно встав из-за стола, Кира двинулась вдоль кухни в сторону коридора. «Жесть.» Глаза никак не могут привыкнуть к темноте — не видно в о о б щ е ничего. Кира уверенно ступает по коридору, направляясь в свою комнату, чтоб хоть фонарик на телефоне включить. Подозрительная тишина. Как удобно в просторных квартирах. Куча места, нет никаких нагромождений из мебели, об которую можно споткн… — Ай! — стоило Кире об этом подумать, как тут же на полном ходу она врезается в какое-то тело. То ли от неожиданности, то ли столкновение вышло, правда, сильным — девчонка чуть не рухнула на пол, но вдруг чьи-то руки ловко подхватили её. — Так. Стоять, — тихо, но твердо произносит голос в темноте. Попов аккуратно, но крепко придерживает худое тельце Образцовой за спину. Девушка же почти впечаталась лицом в грудь молодого человека. Эм. В голую грудь. Господи, он что голый? На мгновение у Киры перехватывает дыхание от такой внезапной близости к чужому, будто раскаленному, телу. — Тебя ноги не держат что ли, — с еле уловимым недовольством продолжает мягкий голос. — А вы чего тут, блин, притаились? — шипит Образцова пытаясь подобрать под собой ноги. — Ты так уверенно шла, я думал, ты меня видишь, — недоуменно оправдывается Арсений. Девушка вцепилась в его плечи, как в спасательный круг, пока пыталась найти равновесие, и всё еще крепко за них держалась. Соприкосновение ледяных рук и горячей кожи странно обжигает и создаёт мурашки у обоих. — Ты как? — Попов всё еще остается опорой для Образцовой. — Сногсшибательно, — ворчит Кира, осторожно отстраняясь. Арсений аккуратно выпускает девушку из «объятий» и возвращается к щитку. Кира делает глубокий вдох и упорно старается не думать о неловкости ситуации. Прокашлявшись решает поинтересоваться у новоявленного электрика: — Ну что там? — Дай мне буквально пару, — громкий щелчок, и в квартире вновь загорается свет, — секунд. Кхм. Если ситуация и могла стать более неловкой, то только с включенным светом, ну, честное слово! Попов стоит босиком в одних брюках. Боже, и те расстегнуты. Вероятно, молодой человек переодевался в момент, когда исчезло электричество. В принципе всё это она видела уже пару дней назад, но без мокрой футболки… как бы… больше предстает взгляду, знаете ли. Не успевает сообразить, что бросается в глаза первым: хорошо развитый торс или молочного цвета кожа, усыпанная каким-то невероятным количеством родинок. Широкие плечи, узкие бедра, прокаченный пресс, всегда такая привлекательная линия косых мышц… Но есть еще кое-что. Кира замечает, что кроме родинок на коже остались следы еще не сошедших гематом, и смущение сменяется озадаченностью. Образцова только успевает раскрыть рот, чтобы спросить. — У тебя руки холодные, — сводит брови брюнет. Кира закрывает рот и несколько раз хлопает глазами. Чего, чего? — Что?.. Попов видит, что у нее в голове тоже какое-то замыкание, и шумно выдыхает. — Говорю, у тебя руки холодные, — делает шаг навстречу и берет тонкую ладонь в свою. Прощупав кисть от запястья до кончиков пальцев, утвердительно кивает. — Говорю же, — выпускает холодную ладошку, — Пойду температуру прибавлю. И оставляет Образцову в коридоре тупить в одиночестве.***
(мало главы, но много текста для примечания. пардон :)) почти два месяца с предыдущей главы. надеюсь, что это был единственный такой перерыв. коротЕнько пробегусь по основному. — за это время особо у меня ничего не поменялось. из ключевого: закрыла долги, проколола нос, расшиблась и повредила колено (придется летом с безобразным шрамом гонять), второй раз проколола нос, на днях разок прободрствовала больше 30 часов, чтоб меня допустили до гос. экзамена, который, к слову, уже завтра. ну такое в общем. — открыла тут первую главу. диалоги. прошу прощения, но это пиздец. как вы это читали? че за дегенеративные приступы у меня были во время их оформления? сорян за это, короче. — признаюсь: мне с трудом дается каждая глава. каждая страница. подолгу пялюсь почти на каждую строчку, ожидая просветления. потому ценю каждую отметку «мне нравится», поставленную галочку напротив «жду продолжение», каждый отзыв (хотя ваши отзывы вообще отдельная тема). — есчо один важный момент. давайте на «ты»?) я понимаю, что это же проявление вежливости по отношению к незнакомому человеку, и как явление — это прекрасно., но я заметила, что уже некоторое время по этому поводу испытываю неяркий еле такой уловимый дискомфорт. поэтому, май диар. снижу тут уровень официоза, с вашего позволения) (см. ниже)