Гиппокампус

      До начала настоящего путешествия осталось немного. Мы все приходили в норму после вакханалии и привыкали к воде. Ром был надёжно спрятан от солнца и моря. Было решено пить его нечасто и по поводу.       Первое время повод находился часто. Новая шапка Дона, победа Калтона над Ливстоном в бою на вёслах. Потеря сапога Бьёрна, а потом его неожиданная находка (он висел на тросе из иллюминатора на верхней палубе «хвоста»). Каюсь, я тоже способствовал этому — пару раз кричал «Эврика!» когда находил в книжке интересные вещи. Но ведь, друг, ты ведь понимаешь, как сложно отказаться от старой жизни! Ведь ром — наше всё!       Со временем становилось всё проще. Команда смогла привыкнуть к воде. Я так был рад! И всё бы ничего, если б не новая напасть…       — Я не понимаю, я какой-то пустой, — обратился Игорь к Агустину и Томасу, — у меня в брюхе, всё скрипит, прям как в трюме. И хочется что-то пожевать… И так кисло! Может, ром?       — Тут не в этом дело. Тут что-то другое…       Многие, и я сам, стали ощущать эту пустоту. Зубы стало сводить, животы ныть и стонать. Все стали грустны и осунулись. И я даже читал через силу! Голова становилась тяжёлой и одни и те же слова я перечитывал по сто раз! По сто! Ну, наверно. У меня не очень хорошо со счётом.        Однажды, листая энциклопедию, я наткнулся на изображение еды. Еда! Такая разная, цветная, жареная, печёная, копчёная….       — Это голод, — слово само обрушилось на меня из впрочитанных рассказов. Команда внимательно слушала, но не понимала, как и я когда-то, — мы не ели, а нам надо. Правда, я вообще не припомню, чтоб мы когда-либо ели… Может, ром притуплял голод.       — Ром! — вскочил с места Бьёрн.       — Нет, рыжий, он нам уже не поможет, — выдохнув вместе с дымом, сказал Агустин, — нужно что-то другое. Что, малыш?       — Ну, есть можно много чего! Фрукты, овощи, мясо…       — Как в твоих книжках?       — Да, как в них.       — Так тащи!       Я очень долго соображал тогда, но это меня не извиняет! Я даже и подумать не мог, что они съедят книгу по сельскому хозяйству! Надо было отобрать, но то, с каким наслаждением они жевали страницы, не дало мне отобрать книжку.       — Эх, ладно! Ничего страшного… Но это — не еда!       — Но жуётся очень даже!       — Да но… Как объяснить… Это ненастоящие фрукты и овощи.       Голодные глаза уставились на меня.       — Обманщик! — заорал Гот.       — Нет, вы не так поняли! Это изображения еды. А еда, которую мы можем достать -это рыба и водоросли!       — Фу, водоросли! Они пахнут рыбой, — заговорил Бьёрн.       — А ещё сильнее пахнет рыбой, сама рыба, — поддержал Тот.       — Как интересно развиваются события, — Джером был такой радостный… Что же я ему сделал? — С водой появилась жажда, с жаждой — голод. С голодом — боль? Кажется мне, что повышение Юза дорого нам обходится…       — Цыц, мелочь! Он теперь капитан, а капитану лучше знать, что нужно его команде, — Томас положил руку мне на плечо и продолжил наставление, — раз рыба, значит рыба! Всё равно никто из нас её ещё не ел.       — Попробуй первым, старый кот, кто знает, что с тобой случится. Джером приобнял Карлтона за плечи и повёл его вниз.       — Кот? Это звание, да мальчик? — нахмурив брови спросил меня Томас.       Я только повёл головой, ведь понял, что упустил эту важную перемену в Джероме. Как же я не заметил всех этих слов, которые отсутствовали в лексиконе команды? Но тогда на палубе у меня не было времени поразмыслить об этом и мы начали удить рыбу. И до праздника Вакха некоторые ради смеха закидывали сеть в море. Кстати, научились мы этому совершенно случайно, по пьяни. Я бы рассказал, да только…не помню. Помню лишь как однажды кто-то засунул рыбёшку мне под рубаху, пока я спал. Да, вот такое не забудешь! А Карлтон и Ливстон часто устраивали что-то вроде сценок: одна рыбка представлялась, к примеру, Тотом, вторая Готом, и дрались из-за каких-нибудь пустяков. В общем-то, суть сценки почти всегда была в драке…. А когда рыба начинала издавать странные и очень неприятные запахи, её возвращали в море. «Пусть помоется, бедолага» — часто говорил Ливстон, целуя рыбу на прощание.       Да, играть-то мы с ней играли, но есть — никогда! И в голову такое не приходило. Матросы начали строить догадки, как правильно рыбу есть. Игорь, понятное дело, на спор, попытался проглотить одну рыбёшку целиком — за что был избит хвостом и осмеян командой. Да, Игорь всегда отмечался смелостью! Бьёрн решил не отставать и поэтому для начала лизнул рыбу и после его долго тошнило.       — Ну какая гадость! Юз, малец, я эту штуку есть не стану! Сам давись! — плевался Бьёрн.       Но я стоял до конца! Мы всё тянули и тянули невод из моря, пока рыбы не стало в самый раз. В руках у меня была славная книга «1000 и 1 способ приготовить рыбу».       — Бьюсь об заклад, — говорил я, — что эта книга повидала многое! Сколько флотилий она сопровождала, сколько матросов накормила! Какие люди держали её в руках! И Чёрная Борода, и Колумб, и Врангель! И капитан Грегори тоже, а теперь вот — я!       — Да что ты брешешь! — крикнул мне Карлтон.       — И ничего я не брешу!       — Нет, нет, определённо! — Карлтон подошёл ко мне, я прищурился; всегда щурюсь, когда краснею, — Ты тут вот передо мной тихо стоишь, и не об какие заклады не бьёшься.       — Ха, друг! Я потом тебе всё объясню, а сейчас, нам нужен котёл!       В записях капитана я нашёл, что тот отсек на корабле, где мы хранили свои сапоги и шляпы, был кухней. Туда то мы и потащили свой улов. Кажется мне, лошади не очень-то любят рыбу, потому как в «брюхе» так засквозило! Шорохи, стоны, колеблющийся огонь давал странные тени. Команда занервничала, ну и я тоже, но раз ты стал капитаном, то держи марку!       — Несварение, поди. Бывает! Тащим дальше! — скомандовал я. Однако, как ловко и смело я руковожу ими, а ведь они больше и сильнее меня, и я — всего один против всей команды.       А ведь как грустно — я совсем один. Никогда об этом не задумывался. Просто раньше, ром не давал этой мысли пробиться. Мы пили вместе, пели вместе, а песня и ром очень и очень объединяют. Как-будто сразу нет кожи и пара лёгких у вас всех одна. Словно одно целое! Но дни на воде мне доказывают — это невозможно. Ну ладно, ни к чему тебе об этом думать. Надеюсь, ты читаешь мои записи вместе с тем, с кем с удовольствием делишь воздух.       Так, долго и упорно мы тащили рыбу до камбуза. Чтоб ты знал, дорогой друг — камбуз, это кухня на корабле. Только не смейся, но я сам недавно узнал!       — Ну и чаго это делать мы будем? — спросил Игорь.       — Готовить рыбу! — ну это же очевидно!       — И как это?       И вот тут я призадумался. Однажды Карлтон и Ливстон многое отсюда повыбрасывали… Но, слава Гекате, не всё!       Мы нашли: мешок угля, кастрюли, печку (на кардановом подвесе!), всякие поварёшки и ножи. Ножи были такие красивые! Острые и блестящие, они сразу привлеки наши взгляды и руки.       — Хей хей! — кричал Бьёрн, размахивая ножом, — Смотрите, я ранил ветер!       — Ты не ранил ветер! — руки-в-боки была любимой позой Дона.       — Нет, ранил! Видишь, какой след от острия!       — Это просто свет!       — Это не свет! Это…кровь, правильно, Юз? Да, кровь ветра! Много крови!       -Кровь! Кровь! — поддерживал Бьёрна шустрый Тот и случайно отрезал немножко его бороды.       — Ах ты! Ха ха!       — Стойте! Как-то это небезопасно!       В общем, я тоже увлёкся этой игрой — бегать по кубрику размахивая ножами. Несколько гамаков серьёзно пострадали от наших забав. Кто-то сегодня будет спать на полу. Я догадываюсь кто, и от этого мне грустно.       К счастью, Агустин не такой любитель побегать (что не удивительно, с одной ногой сложно быстро передвигаться) и относится к нашей морской жизни более ответственно. Назвав нас вонючими гнилыми лангустами, он напомнил нам о нашем деле.       О чистке рыбы.       Это далось нам не сразу. Даже пустить ей кишки оказалось целым искусством! Так противно мне давно не было, но, однако, к вони быстро привыкаешь, и со временем потроха уже не кажутся такими мерзкими. Только грустно ставится. Рыбку жалко. Головы мы тоже рубили. И кидали всё в иллюминатор, а зря — рыбья гадость падала прямиком на плавник нашего корабля.       — Ну Дон, зачем! Разве ты не видишь куда кидаешь?       — Ой, да ладно, ничего страшного. Зато, потроха всегда у нас под носом.       — А зачем? Чтобы приманивать чаек? — я совсем вышел из себя и очень устал от чужой глупости.       Я совсем вымотался. Пока чистил рыбу, осознал, что будь я совсем один, то справился с работой в два раза быстрей. Команда ведёт себя ужасно! Сначала и я смеялся, но когда день подходил к концу, а рыбы всё не убывало…       Я работал ножом, а они только махали им и радовались жизни. Что ж, с чисткой рыбы было покончено, началась варка ухи. Хорошо, что рядом был Агустин, именно он предложил оставить рыбы про запас, потому что первая уха была катастрофой. Есть эту жижу было просто невозможно!       Команда расположилась на палубе. Бьёрн в одиночку принёс огромную кастрюлю с ухой. Его лицо было напряжено, щёки раздуты, он всю дорогу так пыхтел, что Тот начал над ним потешаться.       — Видать ослабел крошка Бьёрн, без рому-то!       — Заткнись! — рявкнул на всё «брюхо» рыжий гигант, — эта гадость так воняет, что мне совсем нечем дышать! Когда я разлил уху по мискам, то и Тот скорчил рожу. И я. Первую уху принято было пожертвовать океану.       — Это первый и последний раз, малыш! — сказал Томас, — Придумай что-нибудь получше.       Получше! Легко сказать… Это ведь рыба, что с неё взять? Наверняка ей суждено плохо пахнуть. Но на следующий день, я всё-таки нашёл способ: мы взяли оставшуюся рыбу, выпотрошили и высушили на солнце! Рыба оказалась очень солёной. Первая дегустация (мотай на ус, очень модное слово!) прошла на ура. Команде понравился дуэт рыбы и рома.       — Не зря они оба на букву рэ, — подметил Дон.       Я обрадовался: раз мы победили голод и обуздали жажду, мы можем приступать к главному — к путешествию.