Иллюзии прошлого

      Мрачное свинцовое небо нависло над острыми еловыми макушками. Резкие порывы ветра отдают колким холодом, заставляя поежиться. В Фиоре снег выпадает очень редко. Если это случается, то тает буквально через несколько дней. Зимы как таковой не бывает. Но в конце душного августа матушка-природа любит радовать неожиданными сюрпризами в виде проливного дождя и града.       Стинг уверенно ступает по полугнилым деревянным ступенькам древнего здания. Дневной свет почти не проникает в замкнутые коридоры корпусов. В полумраке с большим трудом удается разглядеть зияющие в полу дыры и куски ржавых железных прутьев, торчащих из стен, на которые запросто можно напороться.       Эвклиф является не на столько беззаботным идиотом, чтобы странная записка, инкогнито подкинутая в его кабинет, и одинокое заброшенное поместье в лесной глуши не вызвали у него наводящих мыслей. Инстинкт самосохранения хорошо работает у всех без исключения, даже у таких самоуверенных людей, как он. И все же, простой смертный не может предсказать то, что его ждет в будущем, будь он хоть тысячи раз осторожен.       «Жду тебя в Минстрелском особняке в полдень. Я приняла решение уйти из гильдии и знаю, что ты кинешься меня разыскивать. Мне нужно прояснить тебе кое-какие моменты напоследок, чтобы между нами не осталось недоговорок, чтобы ты все понял и избавился от этой бредовой идеи вернуть меня. И да, встреча должна остаться между нами, поэтому приходи один.       Минерва Орланд.»       Слова, написанные ее ровным ажурным почерком, не вызывают ни капли доверия, но Стинг совершенно не боится ее. Сражения не избежать, но Минерва — его товарищ, и он твердо решил для себя, что снова вернет девушку в «Саблезуб», какие бы трудности не возникли на его пути. Ее семья здесь, среди них, и они всегда смогут ее защитить и поддержать.       Отдаленно и нехотя Эвклиф понимает, что Орланд ненавидит его всей своей душой, но эта ненависть не вызывает обиды, а побуждает желание искупить безграничную вину перед ней. Стинг еще не знает, что абсолютно все волшебники гильдии незаслуженно и необоснованно стали Минерве злейшими врагами.       Молодой мастер спешно поднимается по очередной деревянной лестнице, коих тут бог весть сколько и которые уже порядком надоели. Также ему осточертела и эта бессмысленная игра «в кошки-мышки». Хлипкая доска с оглушительным треском ломается под тяжелой подошвой сапога. Но реакция срабатывает мгновенно: он цепко ухватывается за шаткие проржавевшие перила, вынудив их противно и жалобно скрипнуть; другой рукой грузно опирается о покрытую плесенью стену, ногтями сдирая с нее остатки ломкой штукатурки. — Дурной знак… — Грустно усмехается Стинг, с трудом удерживая равновесие. Он обычно не верит в приметы, но что-то, однако, тревожит его мятежную душу с самого начала.

***

      Алексия стоит на краю обрыва, томно глядя на черное, неистово штормящее море. Мягкая улыбка украшает ее лицо. Второй раз одно и то же видение за сегодня, но она с большим удовольствием посмотрела бы его снова.       Прикрыв глаза, представляет в своем извращенном воображении красивое, но испуганное и чуть побледневшее лицо Стинга, его омуты синих очей, в которых плещутся неподдельные и еще живые эмоции. Первое мгновение.       Рука Минервы не дрогнула. Раздается резкий и оглушительный звук. Стинг лежит на темном деревянном полу в неестественной для живого человека позе. Его пальцы еле заметно подрагивают в предсмертной конвульсии. Во лбу — дыра, оставленная мощным огнестрельным оружием, лицо и волосы — в мелких алых каплях, а вокруг головы вязко растекается темно-красное пятно. Остекленевший взгляд навсегда запечатлел в себе ужас, как единственную и неповторимую эмоцию. И этот взор безжизненно устремлен в ободранный, покрытый черной плесенью потолок. Второе мгновение.       Жизнь и смерть — всего лишь два мгновенья, при чем второе всегда сменяет первое, никак не иначе. Алексия слишком много раз видела эти два момента. Глядя на то, как умирают Демоны и люди, она получала острое эстетическое удовольствие, но до определенного момента. Все приятное рано или поздно иссякнет. Адреналин закончился еще очень давно, где-то на двадцать четвертом трупе. Она не знает, как звали того несчастного, помнит лишь, как безжалостно перерезала ему глотку, и при этом ее взгляд выражал полнейшее разочарование.       После того, как Алексия обрела бессмертие, ее одолела безумная жажда убийств. Но исчезла она также внезапно, как и появилась. Просто сменилась равнодушием. Изящный бордовый цвет крови, в которой были ее руки и платье, больше не будоражил сознание, не вызывал приятную дрожь во всем теле. Предсмертные эмоции жертв уже казались скучными и посредственными.       Со Стингом же все по-другому. Момент с его гибелью, представший в сознании демоницы во всей своей грязной красе, слишком уж воодушевил ее. Стинг для Алексии — все равно что муза для художника — возвращает желание существовать в этом грешном мире. Эвклиф ей интересен. Девушка на примере его души, очерненной убийством, хочет проверить достоверность теории Адриана о человеческой способности искупить грех и очиститься. По этой вероломной причине демоница не хочет, чтобы он умер, тем более от рук душевно прогнившей женщины, для которой давно уготовано место в Преисподней.       «Минерва просто обязана пожертвовать своей никчемной жизнью ради ценной души. Больше эта дрянь ни на что не годна».       Алексия бросает прощальный взгляд на темные волны, увлеченные своим безумным танцем, и растворяется в мокром соленом воздухе.

***

      Световой убийца драконов в несколько шагов преодолевает лестницу и останавливается, выравнивая частое рваное дыхание. В просторной комнате с высоким потолком царит полумрак, сквозь который можно разглядеть резные деревянные колонны, располагающиеся по обеим сторонам от дверного проема — единственного, что осталось от парадного входа. И лишь в самом центре помещения ярким пятном выделяется полоска белого света, искрящегося множеством пылинок и исходящего из единственного не заколоченного окна.       Острый и чувствительный слух Стинга раздражает множество непонятных звуков, которые дополняют гнетущую атмосферу этого покинутого места. — Минерва, я пришел. Один… как и договаривались. — Его высокий и хриплый от волнения голос перебивает все посторонние шумы, полностью заполняя пространство и гулко отражаясь от стен. Чутье драгонслеера никогда еще не подводило. Она где-то рядом.       Для самой Орланд уже как минут пятнадцать не является неведением прибытие Стинга. Оперевшись спиной о прохладную поверхность колонны, она ждет сама не зная чего. Настал подходящий момент, но сомнение явно нарушает всю идиллию. Сердце неистово колотится, будто желает пробить грудную клетку; дыхание глубокое и судорожное, как у затравленного зверька; тело пробирает жуткий озноб, от которого подкашиваются ноги — ее сознанием медленно, но верно овладевает паника. И дело не только в плохом предчувствии. Она не может решиться. Минерва убивала, много и безжалостно. Но то — всего лишь незнакомые отморозки, посмевшие посягнуть на честь гильдии «Око Суккуба», за которую была готова любому вцепиться в глотку.       Что же касается «Саблезуба», то она с самого начала относилась с безразличием к этим волшебникам, никогда не горела желанием ни причинить им вред, ни защитить. Единственный человек, который вызвал в чернокнижнице хоть какое-то душевное потрясение — это Стинг Эвклиф. Он принял ее с распростертой душой даже после предательства и всех «добрых» дел, что Минерва для него сделала. Она также не побоялась признать того, что этим неизведанным ранее чувством была банальная благодарность. В отличие от Орланд, он умеет прощать, а сама Минерва никак не может понять его «жертвенного» поступка.       Затекшие руки сжимают то самое смертоносное оружие, которое по своей мощи не сравнится с каким-либо видом магии, даже с ее сильнейшим заклинанием — «Ягдо Ригора», способным стереть с лица земли все живое в радиусе нескольких метров. «Обрез», доставленный контрабандой из королевства Пергранде (более нигде эту «адскую конструкцию» не изобрели), способен убить мгновенно с одного выстрела в сердце или голову, и никакие врачевательные заклинания уже не смогут исцелить человека.       Она все отчетливей слышит приближающиеся шаги.       «Сейчас или никогда!» — Резким порывом проносится в ее неясном сознании.       Минерва в один миг оказывается в поле зрения Стинга, буквально в метре от него. Все еще разрываемая внутренними противоречиями, она внимательно вглядывается сквозь полумрак в блестящие глаза своей жертвы. Конечно, для Эвклифа такое эффектное появление оказалось несколько неожиданным, что ввело его в замешательство. Но больше всего внимание парня привлекло непонятное устройство в ее руках.       Орланд всегда ненавидела говорить что-либо своим врагам перед тем, как убить их. Она считает подобные речи излишне пафосными и бессмысленными. Вот к чему они покойнику? Поэтому чернокнижница молча направляет на него оружие и с силой вдавливает курок, прерывая отчаянную и запоздалую попытку Стинга что-либо предпринять. Оглушительный звук выстрела разносится по всему помещению, грозясь выбить из обшарпанных рам уцелевшие стекла. А почерневшую деревянную колонну окропили алые капли.