Обманчивые искры

Тусклый свет тонкой полоской пробивался откуда-то сверху, растекался по грязному полу, он был единственным источником ориентиром для Ардриэль. Только с помощью него она могла отследить, сколько времени уже находится в заключении. Когда полоска света появлялась - наступало утро, исчезала - значит на землю опустилась ночь. Уже три дня эльфийка находилась в промозглой темной камере, дрожала от сквозняков на холодном полу, по ночам, когда в щели задувал особенно злой ветер, она сжималась в самом темном углу, кутаясь в лохмотья, оставшиеся от накидки и растирая онемевшие руки. Никто не приходил к ней. Никто не приносил воду или еду. Казалось, что все забыли о существовании девушки или нарочно ее не замечали. Не было никаких допросов или пыток. Когда она в надежде пыталась прислушаться, чтобы услышать хоть кого-нибудь из других заключенных - ответом была тишина, изредка перебиваемая пререканиями орков откуда-то сверху. Единственным источником шума была она - Ардриэль. В первый день она кричала. Молотила по острым прутьям клетки руками и ногами, пока не потеряла голос и не обессилила окончательно. Никто не пришел, чтобы ее спасти, никто не пришел, чтобы наказать за крики. Никто не пришел, чтобы принести еды или воды. В ту ночь Ардриэль не сомкнула глаз, а утром увидела, что на самом верху камеры есть небольшое окно, через которое пробивается свет. Следующее утро и вечер эльфийка провела, сдирая до мяса кожу, пытаясь вскарабкаться к отверстию по без единого выступа стене. Никто не пытался предотвратить ее попытки сбежать, как будто заранее зная, что это бессмысленно. Третий день начался также, как и предыдущие. Эльфийка сидела, прислонившись спиной к стене, наблюдая, как увеличивается полоска света, ознаменовывая разгар дня. Прикрыв тяжелые веки, она вспоминала Лориэн. Как зимой снег искристыми снежинками ложится на ветки дереьвев, а они гнутся под его тяжестью. Припорошенные сухие листья хрустят, подобно драгоценному стеклу, холодные ночи становятся длиннее, а звезды в небе как будто ярче и ближе. Морозный воздух в такие дни выходит из ноздрей и рта клубами пара. Реки и озера покрываются прозрачным толстым слоем льда, пряча своих обитателей под замерзшей водой. Белый лес засыпает зимой и не просыпается вплоть до весны, как будто набирается сил перед жарким летом. Лишь изредка деревья поскрипывают, перешептываясь с ветром, нарушая тишину и покой. Ардриэль любила выходить из дома затемно, когда на небе еще догорали последние звезды, чтобы встретить рассвет. Солнце, как будто из ниоткуда выплывало, окрашивая снег в розовый и красный цвета, заставляя сверкать все вокруг так, что слепило глаза. Иногда к ней присоединялся Эйнар. Тогда они вместе копошились в снегу, как дети, а вечером, стоило небу окраситься в бархатный синий, они считали звезды и предавались мечтам, делились друг с другом проблемами или просто молчали, думая о своем. Нередко2 они натыкались на Халдира, возвращающегося из дозора, который молча поджимал губы, видя их ребяческие игры и спешил удалиться в Карас-Галадон. Вспоминая командующего, который всегда казался Ардриэль слишком серьезным, слишком строгим к себе и другим, она невольно улыбнулась, вспомнив, как всегда чувствовала себя неловко и скованно перед ним, стремясь показаться взрослой, чтобы он заметил в ней сильного воина и телом и духом. Но Халдир иногда и вовсе, казалось, не видит ее. А иногда так выражался, что лучше бы и правда не видел. Ругал много, хвалил не часто, урывками, односложными фразами, как будто вскользь. Но Ардриэль впитывала все, игнорировала колкости, выуживая из слов советы, совершенствовалась ночи напролет, заслуживая свое доверие делом, а не словом, пока не была таки принята под его личное начало. Внезапно он почувствовала, как ноги обожгло холодом,а легкие раскрылись от колючего морозного воздуха. Не веря своим ощущениям, Ардриэль открыла глаза. Лориэн. Ее лес. Она неуверенно провела по шершавой коре исполинского дерева, но вопреки ожиданиям, оно не пропало, а лишь слабо покачнулось от ветра, окатив девушку снопом снежинок. Это был ее лес, но она не узнавала его. Что-то зловещее крылось в нем. Тишина здесь была громче самого отчаянного крика. Деревья молчали, укутанные в белые хлопья, мощные ветви переплетались наверху, превращаясь в замысловатые узоры, отбрасывая тени на искрящиеся от слепящего солнца сугробы. Тропа под ногами как будто нарисовалась из ниоткуда и была истоптана свежими следами. Слабая надежда затеплилась в сердце и заставила эллет ускорить шаг, позабыв о бдительности. Выяснить, кто же так торопился в ее любимом лесу и куда стало важнее эльфийской осторожности. Неприятное чувство тревоги, как нарастающий шторм, охватывало все больше и больше, заставляя перейти на бег. Глаза ослепли от яркого света, заливавшего поляну и заставили Ардриэль закрыть лицо тыльной стороной руки. В ноздри ударил запах крови. Осторожно убирая руку, девушка застыла в немом ужасе. Широкая поляна светлого леса была багровой от крови. Повсюду лежали тела эльфов. В почерневших зрачках воинов отражалась сосущая пустота. Лица исказила гримаса боли и отчаяния. Мертвая тишина. Ардриэль почувствовала, как в горле встает ком, а в жилах стынет кровь от ужаса. Она не хотела рассматривать лица, боясь найти среди них знакомых и друзей. Но какая-то неведомая сила не позволяла ей закрыть глаз. В сознание как будто кто-то запустил туман, а тяжелая усталость приковала эллет к месту. Она попыталась сделать шаг назад, но тело не слушалось, как будто было чужим. -Стой и смотри, маленькая эльфийка, как умирает твой народ. Щеки обожгло слезами. Чувство горя и безысходности, усталость, голод, жажда, ненависть к Саурону, страх - все смешалось, потеряв четкие границы, стало единым целым и стремилось пролиться наружу. Чья-то невидимая рука закрыла веки эллет, она почувствовала, как проваливается куда-то, а темнота старательно проникает в разум, вытесняя остатки сознания. POV Ардриэль. С трудом поднимая слипшиеся веки, я увидела перед собой огромного серого орка, нависшего надо мной, как скала. В нос ударил запах гнили и смрада, пустой желудок отозвался сильным спазмом. Хищно оголяя свои желтые зубы, он смотрел на меня мелкими желтыми глазками, руки небрежно играли со знакомым кинжалом с серебряной резьбой. Оружие тускло поблескивало при свете огня и выглядело крайне неуместно в его руках. Благородная сталь в руках низшего порождения тьмы. -Чего смотришь, эльф? -В твоих руках то, что тебе не принадлежит. Злобные глазки с прищуром оглядели меня с ног до головы. Рот снова раскрылся, обдавая меня едким дыханием. -Хозяин хочет видеть тебя. На выход. И только попробуй что-нибудь выкинуть, сразу башку снесу, это был его приказ! Я испуганно вжалась в стену, мои мысли все еще путались, как будто окутанные липкой паутиной, сознание балансировала где-то между окровавленным лесом и промозглой камерой. Я боялась того, что со мной может сделать Гортхаур Жестокий. Уж лучше смерть от орочьего клинка или стрелы, лучше сгинуть здесь от голода и одиночества, чем встретиться один на один с врагом всего Средиземья. Сильная рука схватила меня за шиворот платья и буквально вышвырнуло из клетки. Ударившись спиной и стену, я услышала треск собственных костей. Поясница тут же отозвалась болью, окончательно возвращая остатки сознания в реальность. Все-таки, это не сон. Я правдва здесь, в одном из подземелий врага. Отчасти я была даже рада, что орк тащит меня, как мешок с хламом. Идти самой сил не было. Стены этого места удивительно давили, высасывали свет, угнетая и без того отчаявшуюся душу. Аннатар расслабленно расположился в кресле закинув ногу на ногу. Его рука медленно постукивала по подлокотнику, на лице тень самодовольной улыбки. Рыжий варг расположился в его ногах, преданно заглядывая в глаза своему хозяину, облизывал его руки, роняя капли слюну на обтянутые бархатной темной тканью ноги. Заметив меня, волк ощетинился и грозно зарычал, пока хозяин с силой не пнул его под дых. Тварь обиженно заскулила и легла на живот, прижав уши. -Выглядишь так себе, - внимательный взгляд желтых глаз небрежно скользнул по мне. В голосе сквозило напускное сочувствие, но я не верила ни его словам, ни прекрасному образу, который он явил передо мной. Опустив голову, я нервно кусала сухие губы, пока не почувствовала вкус собственной крови. -Оно и понятно. В моих темницах не так удобно, как в объятиях твоего командира, - Темный смотрел, прищурив глаза, ожидая реакции. Мои губы дрогнули, вспоминая то, что делал со мной Халдир во дворце. Теплые ладони, уверенные губы, влажный язык, исследующий рот. Потемневшие синие глаза. Живот свело приятной судорогой. Даже такие воспоминания о ее наставнике заставляли угасающую фэа встрепенуться. -Я оказался прав, девочка? Неужели ты думаешь, что молчать уместно, когда я могу без труда копаться в твоей голове? Я слышу все твои мысли, - делая ударения изрек майа. Тонкие изящные пальцы поманили меня к себе, вызывая обратную реакцию. Я инстинктивно попятилась назад, пока не уперлась в холодные плиты. Ушибленная спина напомнила о себе, заставив ахнуть от боли. Прекрасный лик некроманта внушал мне больший ужас, чем тот, в котором он представал на картинках, безликий, облаченный в черный шипастый доспех. Меньше всего хотелось подходить к нему, слушать его, играть в эти игры. Нервы натянулись и дребезжали, подобной тонкой струне, готовой вот-вот порваться. -О, я так и знал, что ты не захочешь сама подходить ко мне. Почему-то никто из вас, чистеньких не верит в мои способности до конца. Аннатар отбросил назад гладкие рыжие волосы и чуть склонил голову. Варг, мирно посапывающий в его ногах поднялся на ноги, а затем затуманенным взглядом вцепился себе в ляжку. Завывая от боли, волк яростно вырывал свои мышцы и связки, дробил зубами твердую кость, пока не огрыз ногу, а затем приступил ко второй. Что-то блеснуло в руках Саурона, а затем животное упало на спину, обнажая широкую рану на массивной шее. На мраморном полу растекалась багровая лужа крови. Липкий страх пополз по спине, заставляя тело онеметь от ужаса. Если Темный без толики совести творит такое со своими любимцами, то что происходит с узниками? Ведь мало кто возвращался из его плена, а если и возвращались, то настолько меняли внутренний и внешний лик, становились предателями и погибали, так и не обретя себя прежнего. Я уже мысленно молилась о легкой и быстрой смерти, в то время как собственные ноги внезапно уверенно зашагали по направлению к майа. Аннатар сидел и скалился с победной улыбкой, в желтых глазах искрились языки пламени. -Видишь ли, я не люблю непослушания, - властная рука ловко привлекла уже не мое тело на колени, - но очень люблю искажать таких нежных и совсем юных созданий, как ты, - сильные жесткие пальцы поддели мой подбородок, разворачивая к себе. Я встретилась с ним глазами и почувствовала, как низкий шум наполняет нутро, а в висках пульсирует кровь. Смотреть на него было неподвластно такому простому существу, как я. Некромант знал это. Я ощущала, как будто в голове натягиваются тонкие цепкие нити, а чья-то невидимая рука дергает за них, заставляя делать все, что захочет хозяин. -Знаешь, в чем ваша самая большая проблема? Вы не видите сути. Иногда я отпускаю своих пленников. Но вы пытаетесь узреть в них предателей и не принимаете обратно, думая, что я подчиняю их своей воле. А ведь это не так. Я ничего им не говорю. Они не слышат моего голоса, стоит только покинуть плен. Но они слышат вас, правильных, идеальных, живущих в своем цветущем лесу и воротящих носы от всего, чего не можете понять, что сильнее вас. А я же дарую им силу, не называю предателями, принимая обратно своих детей. Многие из вас хотели бы обладать моим кольцом. Ты думаешь, предложи его я Галадриэль - она не приняла бы этот дар? Она уже носит мое кольцо. -Ты убил мою мать. Мою сестру. Ты уничтожил целые поселения и города. А теперь ты называешь себя благодетелем? Губы с трудом удалось разлепить, но молчать было свыше всяких сил. Чувство ярости перехватило дыхание, вытесняя все остальное. Замахнувшись, чтобы ударить майа, я почувствовала, как сжатая в кулак ладонь расправилась и нежно провела по щеке. Руку пронзила боль, как будто на кожу попали раскаленные угли. -О, не думай, что я не могу заставить какую-то простую эльфийку сделать все, о чем стоит только мысленно попросить. Сильная ладонь протянула мне маленький кинжал с лориэнским листом.Холодная сталь приятно холодила обожженную кожу, вселяя иллюзию уверенности. В следующую секунду, я почувствовала, как лезвие медленно провело по шее, оставляя тонкий порез, а затем острие поддело шнуровку туники и разрезало нити одну за другой, оголяя грудь и живот. Так унизительно. Стоять перед ним, перед самим Гортхауром и раздеваться, оголяя свою сущность, пока он забавляется со своей очередной игрушкой. Как долго это продлится? Минуты тянулись подобно дням, или наоборот, я не знала. Безысходность. Подчинение. Боль. Ярость. Аннатар,скрестив руки на груди, удовлетворенно наблюдал, как в моих глазах бушевало зеленое пламя ненависти, в то время как собственные пальцы расстегнули штаны и оголили худые бедра. Майа опалил ледяную кожу дыханием, ловко освободил оружие из послушных рук, скрещивая наши пальцы. Ужас застыл в моей крови и я мысленно молила Намо забрать меня к себе как можно скорее. Я не боялась того, что я обнажена, о, нет, что-то подсказывало мне, что самое страшное наступит далее, как только Саурону надоест играть в эти игры. -Я чувствую твой страх, эльф. И то, как ты ненавидишь меня, - пальцы майа опустились на белоснежную кожу на груди, - твое сердце готово выпрыгнуть, птичка. Но разве я обидел тебя? Что скажешь?, - он провел горячим языком по мочке уха, - быть может, стоит вырвать его и раздавить, как надоедливую муху? Это принесет мне удовольствие. В следующую секунду я почувствовала, как что-то изнутри пытается разорвать мышцы и связки, а сердце ускорило и без того быстрый ритм. Боль ослепила разум, а сознание отчаянно пыталось не потерять нить с реальностью. Перед глазами замелькали красные пятна, Саурон и комната исчезли, растворившись в красном мареве. Шепот просил подчиниться, отдаться на волю темному господину, не сопротивляться. Пылающее око на башне, ищущее, не дремлющее устремилось на меня. Перед глазами предстали картины смерти, они сменялись одна на другую, растворяясь, словно призраки. Смерть мамы. Затем смерть Эйнара, бегущего за беловолосым эльфом в подземельях Мории. Смерть Гэндальфа там же. А затем слух резанули звуки битвы. Хельмова падь. Люди. Эльфы Лориэна. Ее друзья и знакомые, умирающие от вражеских стрел и мечей. И Халдир. Сражающий десятки врагов. Прекрасный, сиюящий изнутри. Его просят отступить. Но стрела настигает эльфа быстрее, чем он успевает укрыться. А затем огромный орк раздирает пополам хребет воина топором. Свет в синих льдистых глазах поглощает тьма и он безвольно падает в руки какому-то человеку. Крик вырывается из моей груди , выплескивая отчаяние и боль, тяжелую, раздирающую, подобно зверю собственную фэа. -Открой глаза, Ардриэль. Окутанный сиянием, подобно солнечному свету, Аннатар как будто стал еще выше. Я почувствовала, как моя голова упирается в грудь майа, а его пальцы пропускают мои волосы. Боль исчезла, как будто бы ее и не было, сменившись чувством сосущей пустоты, как будто кто-то отобрал что-то важное, но я не могла вспомнить, что именно. В сознании до сих пор мелькали картины увиденной битвы. -Ну, что же,- задумчиво произнес Гортхаур, - тебе пора в свои покои, птичка. А завтра ты расскажешь мне, как дела у нашей общей подружки Галадриэль. И почему-то мне кажется, что ты знаешь, где то, что я так отчаянно ищу уже несколько сотен лет, - сладкий шепот обдал мои губы огнем. Силуэт Саурона начал постепенно растворяться, наполняя помещение диким хохотом. Комната поплыла перед глазами, а в следующую секунду, я поняла, что падаю на холодный твердый пол. Остатки сил покидали тело. Ну и пусть. Возможно, у меня получится умереть от удара головой, истекая кровью, до того, как тело обнаружат орки. Лишь бы он не узнал того, что ему нужно. Теперь у меня не осталось никаких сомнений, что вся моя жизнь - чей-то замысел. Халдир был прав. Я опасна для них.