***
Когда Гермиона пришла в себя, то обнаружила, что завернута в изумрудно-зеленое одеяло и находится в крепких объятиях профессора, склонив голову ему на плечо. Она сидела на его коленях, но уже в вертикальном положении. Мерлин всемогущий, как же ей понравилось это чувство. Сделает ли он это с ней снова, если она попросит? Могут ли они пропустить шлепки и приступить сразу к стимуляции пальцами? Когда он заметил, что она открыла глаза, то бесстрастно посмотрел в лицо. — С вами все в порядке? — Да… Спасибо, — добавила она, не подумав. Как вообще можно благодарить человека за порку собственной задницы? Он слегка склонил голову, принимая её «спасибо». — Вам это было нужно, — сказал он. Гермиона почувствовала, как её лицо вспыхнуло. Он был прав, конечно. Ей было это нужно — нужно все это. Приличных девушек не нужно шлепать и унижать, не так ли? — Могу я… я могу что-то сделать для вас? — предложила она, и он отлично её понял. Возможно, она могла бы запустить руку в его брюки и отблагодарить, или он мог бы трахнуть её, если б захотел (это не был бы первый раз для Гермионы). — Вы должны были быть наказаны — я предоставил дисциплину. Не путайте эти действия с… чем-то другим. Гермиона закусила губу и уставилась на одеяло, в которое была завёрнута. Он не хотел её, только отшлепать её задницу. — Время ужина, — объявил Снейп, и она поняла, что мерцающий зеленый свет заменила свеча. За то время, что она была в его кабинете, уже стемнело. — Вы можете стоять? Гермиона кивнула, и профессор Снейп помог ей подняться на ноги, вставая и разворачивая одеяло, как если бы он был джентльменом, который принимал шаль у леди на балу. Она стояла рядом с ним полностью одетая, за исключением исчезнувших трусиков. Снейп отступил на шаг. — Если вам снова будет это необходимо, вы сможете сообщить мне, придя в эту комнату и стоя молча, с поднятой юбкой, чтобы я мог видеть вашу обнаженную щель. Вы никогда больше не будете носить трусы при мне в этой комнате. Это понятно? Гермиона посмотрела на него, стоя на расстоянии вытянутой руки. Выражение его лица было резким, слова — строгими и бескомпромиссными. Его жирные волосы свисали по обе стороны тонкого болезненного лица, и он был совсем не похож на человека, который только что шептал ей грязные слова и теребил клитор, пока она не кончила, крича и извиваясь на его коленях. Напротив, он по-прежнему оставался ее строгим учителем Зельеварения. — Да, сэр, я понимаю, — сказала она послушно. Он смотрел на Гермиону еще минуту, секунды тянулись, пока он изучал ее. Наконец Снейп отвернулся, оборвав зрительный контакт, которым удерживал её неподвижно и тихо, пока смотрел. Гермиона заправила рубашку в юбку, подняв глаза, только когда он остановился у книжного стеллажа в другом конце комнаты и снова заговорил с ней. — На столе вы найдете банку с маслами, — сказал он, и, следуя его взгляду, она действительно увидела коричневый стеклянный сосуд на краю стола. — Нужно вылить все её содержимое в ванну, чтобы облегчить боль и предотвратить завтрашний дискомфорт. Она пересекла комнату и взяла банку. — У вас есть вопросы о том, как использовать масла? — коротко спросил он. Гермиона беззвучно покачала головой, отступая от него ещё дальше, к двери. — Тогда вы свободны, — сказал он и, отвернувшись, достал с полки зеленый кожаный фолиант. Снейп углубился в чтение, закрывшись от Гермионы еще до того, как она затворила за собой двери, покидая кабинет.Chapter 3: Наказание мисс Гермионы Грейнджер
21 ноября 2017 г. в 01:32
Комната мерцала зеленым светом, и, войдя внутрь, Гермиона поняла почему. Одна из стен была полностью стеклянной, а лучи сентябрьского солнца проникали сквозь толщу воды, наполняя помещение мягким свечением. Она слышала, что Слизеринская гостиная находится под озером. А это, по-видимому, был рабочий кабинет профессора. Или его гостиная? Остальные три стены были уставлены книжными полками от пола до потолка, за исключением пространства, отведенного под большой камин; толстые старые восточные ковры зеленого и синего цветов покрывали древний каменный пол. С одной стороны комнаты располагался большой стол с разбросанными по нему пергаментами и открытыми книгами, а с другой, перед стеклянной стеной, — диван, обитый кобальтово-синей тканью, и пара кресел в тон.
Профессор пронесся мимо нее, на ходу стаскивая с себя мантию. Он бросил ту на спинку одного из кресел и принялся расстегивать пуговицы своего строгого черного сюртука, не сводя горящих глаз с лица Гермионы.
— Вы добровольно вошли в эту комнату? — спросил он, его голос был низким, но звучным.
— Да, сэр, — ответила Гермиона, чья дрожь только усилилась оттого, что ее учитель Зелий расстегивал свою одежду. Что он собирался с ней делать? Чего он ожидал от нее?
Снейп, сняв сюртук, откинул его на спинку стула и, оставшись в белой льняной рубашке, заправленной в черные брюки, повернулся к Гермионе лицом. Раньше она никогда не видела, чтобы на нем было так мало одежды. Жадно, не заботясь о том, что пялится, Гермиона блуждала взглядом по этому телу, отмечая черный кожаный пояс, туго сжимающий брюки. Было почти жаль, что он прекратил раздеваться.
— В этой комнате, Гермиона, вам запрещено говорить, пока я не обращусь к вам, — тихо сказал Снейп, и она вновь подняла глаза, пытаясь угадать его настроение: выражение лица было бесстрастным, вот только голос изменился — в нем больше не звучало насмешки.
— Да, сэр, — сказала Гермиона, надеясь все запомнить.
— В этой комнате вы будете делать все, что вам прикажут, не задавая вопросов.
Она сглотнула, слабый голосок ее сознания не в первый раз выразил сомнение по поводу разумности этого решения.
— Да, сэр.
— В этой комнате вы будете обучены… дисциплине, в которой так сильно нуждаетесь, — он словно ласкал голосом слово «дисциплина». — Вы принимаете эти условия?
— Да, сэр, — сказала она. Узел желания внизу живота завязался еще туже, заглушая здравый смысл.
— Хорошая девочка, — пробормотал он, и Гермиона почувствовала пульсацию внизу настолько остро, что всхлипнула.
Профессор не подал виду, хотя она знала, что он услышал. В этой комнате все внимание Снейпа было сосредоточено исключительно на ней, и пусть Гермиона не была уверена, чего от него ждать, но все же была в восторге оттого, что находилась в центре его мыслей. Это почему-то было более захватывающим, чем любой хмельной поцелуй, что случался у Гермионы со сверстниками.
Он отвернулся от нее и направился в сторону стеклянной стены.
— Подойди ко мне, Гермиона, — сев на диван, сказал он. Его горящий взгляд заставил её повиноваться.
Она подошла к нему.
— Плохие девочки, которые сознательно создают хаос в моем классе, заслуживают наказания, не так ли? — спросил он тихо, сохраняя суровое выражение лица.
— Д-да, сэр, — ответила Гермиона, желая, чтобы он перестал смотреть на нее и начал что-то делать.
— Ты получишь порку, — сообщил он. — Ляг мне на колени.
— Я… — начала она, но Снейп не позволил продолжить.
— Сейчас не время для разговоров, — огрызнулся он. — Делай как велят.
Гермиона неловко опустилась на его колени. Одна рука и одна нога свисали с края дивана. За всю жизнь ей никогда еще не было так стыдно. Он собирался отшлепать ее? Словно маленькую девочку? Почему?
Снейп положил руку на спину Гермионы, фиксируя её у себя на коленях, затем отбросил край серой форменной юбки, открыв взгляду девичьи трусики. Она в панике попыталась вспомнить, какое белье на ней сегодня. Одеваясь этим утром, Гермиона никак не планировала показывать трусы никому из учителей…
Поток мыслей прервался, когда пальцы профессора Снейпа поддели резинку трусиков и начали бесцеремонно их стаскивать. Инстинктивно Гермиона начала сопротивляться, но шлепок по обнаженному бедру заставил ее прекратить. Стягивание трусов продолжалось, пока те не оказались у колен. Запаниковав, она сжала ноги вместе, надеясь, что Снейп не сможет увидеть половые губы. О, это было совсем не тем, на что она рассчитывала!
Через мгновение ей уже было наплевать, насколько хорошо он успел её рассмотреть.
С громким звуком большая сильная рука ударила её по заднице. Гермиона вскрикнула от негодования. Прижимая её к своим бедрам правой рукой, Снейп, не обращая внимания на крики, отвесил новый удар. Она снова взвыла от боли, но, что странно, эта боль заставила лоно заныть острее. Гермиона все еще сопротивлялась его железной хватке, дергая ногами, и он направил два штрафных удара по ногам, чтоб она прекратила. Затем он продолжил шлепать её ягодицы, чередуя удары то по одной, то по второй, не сбавляя частоты и силы. Сначала она молчала от шока и обиды, затем из-за слез. Это было не сексуально, а она хотела чего-то именно сексуального от него. Она надеялась, он потребует интимной близости в качестве наказания, а не того, чтобы шлепать её голую попу, будто Гермиона была непослушным трехлетним ребёнком.
— Стойте! — она всхлипывала, чувствуя унижение оттого, что он шлепает её нагую задницу.
Гермиона ощутила, как он сдвинулся, пригнулся к ней, не прекращая отвешивать шлепки.
— Ты не хочешь, чтобы я останавливался, — прорычал он ей на ухо. — Ты хочешь этого — тебе это нужно.
Сила шлепков увеличилась; он бил её больнее и чаще, пока она не почувствовала, что зад пылает… как и её разгоряченная щель.
— Девушки, которые сознательно создают проблемы на моих уроках, заслуживают наказания, не так ли, Гермиона? — спросил он, слегка запыхавшись.
Она всхлипнула, охваченная яростью от болезненной порки, забыв о своей сдержанности. Гермиона закричала, выпуская весь свой гнев и разочарование, что раздирали её изнутри. Слезы, падавшие на диванные подушки, словно уносили с собой всю стойкость и гордость, оставляя её саму опустошённой, не способной испытывать эмоции, а лишь ощущать.
Наконец беспощадный поток ударов по попе прекратился, оставив после себя лишь звуки её тихих рыданий и его дыхания. Она почувствовала руку профессора у своих коленей, словно он снова трогает её трусики. Его голос, теплый и дрожащий, наполнил сознание:
— Твои трусики влажные, Гермиона, — сказал он, обличая своим тоном. — Я почувствовал запах, когда спускал их, но не придал значения; в конце концов, ты могла проводить время с каким-то парнем в коридоре, пока никто не видел, верно?
— Н-нет, — задыхалась Гермиона. Её рыдания постепенно затихали, боль уходила.
Пропустив ответ мимо ушей, он продолжил:
— Но запах усилился, пока я наказывал тебя… Я чувствую твоё возбуждение, Гермиона.
Рука, которая совсем недавно наказывала её, теперь начала поглаживать горящую плоть ягодиц, и Гермиона закрыла глаза, смутившись от его слов, главным образом потому, что они были правдой.
Он снова наклонился к ней. Его голос раздался у самого уха:
— Какая девушка возбуждается, когда её учитель дисциплинирует её, Гермиона? — пробормотал он. — Ответь мне.
— Я н-не з-знаю, — пробормотала Гермиона, извиваясь от стыда.
— Я скажу тебе, — продолжал Снейп, лаская ладонью задницу, поглаживая бедра и сознательно избегая влажного, ноющего местечка между ними. — Девушка, которую возбуждает, когда учитель шлепает её голый зад, — шлюха.
Разрываясь между этим позорным клеймом, которое она считала абсолютно верным, и удовольствием от его поглаживаний, она просто вздохнула.
— Скажи это, Гермиона, — поощрял он, и кончики его пальцев все ближе продвинулись к её скользкой ноющей промежности. — Скажи это, и я вознагражу тебя.
— Шлюха, — прошептала она, пытаясь двинуться под его пальцами, чтобы те оказались на том месте, которое так жаждало его прикосновений, но он держал её крепко, прижимая к своим коленям.
— Правильно, — поощрял он. Его дразнящие пальцы танцевали между её бедер, касаясь влаги около возбужденной промежности. — Скажи, кто ты, Гермиона, — приказал он.
Снейп положил пальцы на её щель, и она прижалась к его руке, выпалив:
— Я — шлюха!
Он вознаградил ее, вставив палец между влажных складок, и она громко застонала.
— Чего ты хочешь, Гермиона? — прошептал он.
— Пожалуйста, — сказала она, отчаянно нуждаясь в его помощи.
— Пожалуйста что? — пробормотал Снейп, а его палец замер внутри неё.
— Пожалуйста, потрогайте меня! — захныкала она, окончательно теряя всякую гордость.
— Если ты настаиваешь, — тихо сказал он, снова перемещаясь и больше не опираясь на нее. Неожиданно кончики пальцев Снейпа нашли клитор, лаская.
— Вот так? — спросил он. Рука, которой он держал Гермиону, прижимая к себе, переместилась вперед, и ладонь погладила её исхлестанные ягодицы.
— Да! — воскликнула Гермиона, способная теперь двигаться. Она извивалась на его пальцах, пытаясь получить больше удовольствия, больше, больше, больше…
— Уберём лишнее, — сказал он и, хотя не произнёс заклинание вслух, магией заставил её трусики исчезнуть.
Она немедленно раздвинула ноги шире, предоставив ему больше доступа к своему телу, отчаянно надеясь, что он перестанет дразнить и уймёт эту зудящую боль.
— Хорошая девочка, — одобрил Снейп, и Гермиона благодарно вскрикнула, когда рука с ягодиц соскользнула вниз, чтобы двумя пальцами проникнуть внутрь её тела.
Второй рукой он начал вырисовывать круги удовольствия на клиторе. Она двигалась, бесстыдно получая удовлетворение от умелых рук Снейпа. Он одновременно поглаживал клитор и трахал её пальцами до тех пор, пока взгляд Гермионы не расфокусировался от нахлынувшего оргазма.
Дрожь, пронзившая её тело, продолжалась дольше, чем любой оргазм, который она когда-либо испытывала. Он продолжался, пока она не лишилась чувств, медленно проваливаясь в тёплое, безопасное и счастливое место в своём подсознании…