For the Potions Master's Amusement

      Гермиона стояла в прохладном темном коридоре перед кабинетом профессора Снейпа, пытаясь совладать с инстинктами.       Три недели прошло с тех пор, как она заслужила особое внимание своего профессора, — три недели, на протяжении которых он игнорировал её упорнее, чем за все время учебы. Ни единым взглядом или словом он не выдал, что хотя бы вспоминал о том, как используя пальцы обеих рук, довел Гермиону до настолько сильного оргазма, что она практически потеряла сознание. Конечно же, ей понравились этот разрыв с реальностью и предшествовавшая тому дрожь возбуждения, удовольствие от которого граничило с болью.       Гермиона старалась не вспоминать о нём, не думать об этом, не мучить себя ночь за ночью, отчаявшись вернуться в то состояние эротического блаженства, до которого он довел её, но тщетно. Ни всё её воображение, ни собственные руки, ни пикантные игрушки, что она заказала совиной почтой в неприметных коричневых пакетах (любимой из которых было чудо под названием «Номер Четырнадцать») не смогли заменить эмоций от его беспощадных шлепков по голой заднице, а затем манипуляций его гениальных пальцев с её клитором.       Гермиона прижала кулаки к бокам и прислонилась головой к дверям кабинета, сжав зубы от прилива адреналина. Она могла бы вернуться к себе в комнату, игнорируя потребности своей ноющей от напряжения промежности, и провести пятничный вечер как обычно. И тот ничем бы не отличался от остальных вечеров, когда она немного расслаблялась после ужина за чтением интересной книги, а затем запирала дверь спальни, чтобы раздвинуть ноги и трахнуть себя.       Двери класса открылись, и Гермиона, споткнувшись, влетела внутрь, чувствуя, как сердце забилось где-то в горле. Черт возьми, она еще не была готова увидеть его, поговорить с ним; у нее не было времени собраться и подготовить свою речь! Но оторвав взгляд от пола, она увидела, что была одна среди склянок и зелий, — объект её одержимости отсутствовал.       Но кто тогда открыл дверь?       Развернувшись, Гермиона нервно оглядела каждый уголок комнаты, но так никого и не увидела. Любопытно, не так ли?       Гермиона обошла учительский стол, осматривая твердую стену за ним. Она потянулась, чтобы провести пальцем по камню, нащупывая щель дверного косяка, и от её прикосновения вход засветился зеленым.       Гермиона отдернула руку, словно появившаяся дверь обожгла её, и сделала шаг назад. Она ни за что бы не поверила, что настолько опасливый и осторожный волшебник, как её профессор, мог бы уйти, оставив свободный доступ в свои покои случайному посетителю. Мысль о том, что он открыл вход специально для неё, согрела и вызвала мимолетную улыбку.       Едва ли у нее было время развить эту мысль, прежде чем секретный дверной проем распахнулся и приветливый жаркий огонь в камине вместе с газовой лампой, свисающей с потолка, омыли её золотым светом. Слева от камина за столом сидел ОН. Стол, который раньше был завален книгами и пергаментом, на этот раз был почти пуст — фолиант, чернильница и бокал. Профессор склонился над книгой, выводя там свои каракули. Он, как и всегда, был одет в темные брюки и сапоги, но на нем также был зеленый джемпер, который показался Гермионе необычным, — она ​​никогда не видела, чтобы он носил этот цвет раньше. Его длинные волосы закрывали лицо, но это не мешало ей пытаться рассмотреть его выражение. Было ещё не слишком поздно — она ​​все ещё не вошла внутрь и могла бы сбежать, если бы захотела…       — Входите или уходите, — сказал Снейп, не поднимая глаз.       В его голосе не было ни злобы, ни осуждения, и этого оказалось достаточно, чтобы войти в комнату, в которой Гермиона обещала делать, что прикажут, не задавая вопросов. Дверь за спиной захлопнулась, и она услышала щелчок, будто дверь закрылась на ключ. Гермиона нервно сглотнула, сжав в кулаки руки.       Профессор Снейп продолжал писать в книге, иногда опуская перо в чернильницу. Волосы выглядели чистыми, возможно, еще влажными. Стеклянная стена, сейчас совершенно чёрная, отражала темные очертания обстановки комнаты в свете свечи.       — Ну, мисс Грейнджер, — сказал он наконец, отложив перо.       Сердце Гермионы забилось с удвоенной частотой.       — У вас, похоже, нет дел в этой комнате, а я боюсь, что не предоставляю дополнительных уроков… — он взглянул на каминную полку с часами, — в половине восьмого вечера в пятницу, — теперь он посмотрел на нее, взгляд был спокойным, но разочарованным. — Я желаю вам хорошего вечера.       — Но вы сказали… — начала она, затаив дыхание. Он собирался прогнать ее!       Снейп демонстративно смерил её взглядом с головы до ног, прежде чем вновь посмотреть в лицо.       — Как я уже сказал, у вас нет никаких причин, чтобы находиться в этой комнате. Вы можете вернуться туда, откуда пришли, и оставить меня в покое.       Затем он ухмыльнулся так, как не делал долгое время, и ей показалось, что он ударил её по лицу. Почему он так себя ведёт? Разве он не позволил ей прийти снова, если она…       Понимание ошибки осенило её. Как она могла быть такой глупой?       Молясь, чтоб ещё не было поздно, Гермиона задрала край юбки до пояса, показывая отсутствие нижнего белья, точно, как он велел ей. Чувствуя, что лицо горит, она закрыла глаза, проклиная себя, что подверглась этому позору, идя на поводу у своей требовательной, ноющей щели.       Бесшумно и незаметно для неё Снейп пересёк комнату. Когда он заговорил, Гермиона беспокойно распахнула глаза, осознав, что он рядом.       — О, Мерлин, — сказал он вкрадчиво, — староста девочек спустилась с гриффиндорской башни в подземелья без трусиков под юбкой? — он наклонился к самому уху: — Или ты сняла трусы в кабинете своего учителя, надеясь, что тот коснется твоего влагалища, хм?       Его голос возбуждал, несмотря на то, что слова пристыдили её. Боль внизу живота заставляла изнывать от желания.       — Это не риторический вопрос, Гермиона, — сказал он. — Я требую ответа.       — Я не надела их, — прошептала она. — Я покинула комнату без них.       — Понятно, — пробормотал он, обходя ее кругом, как хищник, его сверкающие черные глаза блуждали по ней взглядом. — Заправь юбку за пояс, чтобы освободить руки, — инструктировал он, и Гермиона засунула подол за пояс спереди.       — Теперь, — промурлыкал он, стоя прямо за ней, глядя сверху вниз. — Используй пальцы, чтоб раздвинуть ими половые губы, — держи их так, чтобы я мог видеть клитор.       Пальцы дрогнули, когда она потянулась вниз, чтобы выполнить приказ. Клитор желал больше контакта, когда она прикоснулась к нему, раздвигая половые губы. Снейп всё еще стоял позади, его дыхание не оставляло сомнений в том, что её унижение возбуждало его, и её собственное возбуждение усиливалось от самого осознания этого. На мгновение ноги задрожали, и Гермиона едва на них удержалась.       Теперь он подошел к ней спереди и изящно сел на корточки. Ноздри раздулись, когда он уловил её запах. Он изучал распухшую киску Гермионы, будто никогда раньше не видел. Казалось, его увлекало это зрелище.       — И скольким из твоих одноклассников ты разрешила трогать тебя с тех пор, как была здесь в последний раз? — спросил он бесстрастным голосом, пристально глядя на низ её живота.       — Ни одному, — удивленно выпалила она.       — Никто не трогал тебя с тех пор, как это делал я? — сказал он, положив указательный палец правой руки на её клитор.       — Только я сама, — призналась она, больше не чувствуя смущения. Все, чего она хотела, — это его прикосновений. Только это имело значение.       — Ах, — ответил он, легко поднимаясь. — Я знал, что маленькая шлюха, вроде тебя, Гермиона, не может не кончить хотя бы раз в день, — от прикосновения к ее подбородку пальца, который только что был на клиторе, она почувствовала острый запах своего собственного возбуждения. Снейп задрал ее подбородок, вынуждая смотреть ему прямо в глаза, и, прежде чем она догадалась о его намерениях, проскользнул в ее разум, листая воспоминания с явным интересом.       Вот Гермиона извивается на кровати с номером Четырнадцать; вот она сжимает соски в ванне, прежде чем начать мастурбировать в воде; а вот сидит в кресле перед зеркалом, наблюдая за своей рукой, ласкающей клитор.       — Иногда более одного раза в день, — пробормотал он.       — Вы не должны были использовать легилименцию, не спросив! — выдохнула она.       Одна угольно-черная бровь Снейпа изогнулась.       — Ты собираешься указывать мне? — спросил он опасно. — Подумай хорошенько, прежде чем ответить, Гермиона.       Она закусила губу, чтобы не сказать лишнего, испугавшись, что он прогонит ее. Она пришла сюда по собственному желанию — она ​​знала правила: в этой комнате, если он хотел узнать ее воспоминания, это было его прерогативой. Она согласилась, не так ли?       — Нет, сэр, — сказала Гермиона, ощущая, как холодный воздух в комнате охлаждает её нагую пылающую щель.       Она чувствовала себя так глупо, стоя полуголой перед ним, осознавая, что выполнит любые его просьбы, лишь бы вновь почувствовать его прикосновения, заставляющие испытать то же, что и впервые в этом кабинете.       — Тогда ты готова принять наказание? — спросил он.       — Д-да, — ответила она с облегчением. — Пожалуйста, — добавила Гермиона, думая, что ему это понравится.       Кажется, он не слышал ее, потому что отвернулся и отошел к столу.       — Нагнись над столом, — велел он, и Гермиона начала двигаться в его сторону, не осмеливаясь отпустить половые губы, хотя это было, по меньшей мере, неудобно.       — Но разве я не буду у вас на коленях? — жалобно спросила она, вспомнив, как это ощущалось.       Он подождал, пока она подойдет к нему и послушно наклонится над столом.       — Нет, — строго сказал он. — Ты вошла в эту комнату с опущенной юбкой и расспрашивала меня. Боюсь, ты не заслужила такой щадящей порки.       В тусклом отражении стеклянной стены Гермиона увидела, как он начал расстегивать ремень.